Рождественская мистерия, стр. 38

Мама изумленно ахнула и тут же прикрыла рот ладонью. Папа принялся постукивать по кофейному столику спичечным коробком.

— А вы что на это сказали? — спросил папа.

— Истории об ангелах все называют выдумками. Но я много думал, перечитывал собранные мною истории, и я верю, что все в них — правда. Я сказал ей, что верю ее словам. И именно то, что я воспринял рассказанное ею вполне серьезно, напугало ее.

— Что же произошло? — спросила мама.

— Мы видели друг друга после этого еще только один раз — несколько дней спустя, на площади перед собором Святого Петра.

Она сообщила мне, что в тот вечер должна уехать из Рима. Но она разрешила сделать этот снимок на память. Это было в апреле тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

— А как случилось, что вы оказались в Норвегии? — спросил папа. — И зачем?

Иоанн взял крендель сверху из пирамидки и произнес:

— Я приехал сюда, чтобы попытаться найти эту загадочную женщину, и с тех пор живу здесь. Где она находится, мне так и не удалось узнать. Но мы увидим... — Он откусил кусок от маленького кренделя. — Живя здесь, я узнал, что в тысяча девятьсот сорок восьмом году здесь пропала девочка. И тогда я стал спрашивать себя, не могла ли эта несчастная малышка оказаться той самой Тебазилэ, которая рассказала мне, что ее ребенком похитил ангел. Я не знал точно, сколько ей лет, но вполне могло быть, что она родилась приблизительно в тысяча девятьсот сороковом году.

Старик какое-то время сидел молча. Потом заговорил:

— Теперь только я обнаружил поразительное сходство имен.

Людям свойственно повторять про себя имя того, кто занимает их мысли. В один прекрасный день мы вдруг произносим его наоборот. Живя в Норвегии, первое время я неотступно думал о Тебазилэ. И вдруг словно грянул гром среди ясного неба. Я прочитал имя Тебазилэ наоборот, и получилось Элизабет! Это укрепило меня в мысли о том, что Тебазилэ, которую я много-много лет спустя встретил в Риме, и была той самой маленькой Элизабет. И вот тогда я приступил к созданию своего волшебного календаря. На это ушло, как вы понимаете, много месяцев.

— И все же подобное совпадение трудно себе представить, просто уму непостижимо, — заметил папа.

— Конечно же, я постоянно задавался вопросом, могла ли это быть та самая Элизабет, — продолжал Иоанн. — Имя — то же самое, только прочитанное наоборот. Догадка осенила меня, кажется, после того, как я познакомился с младшей сестрой Элизабет Хансен, Анной. Я подумал, что Анна — удивительное имя, оно всегда остается таким же, никогда не меняется, с какого конца ни читай. Вероятно, именно после этого я прочел наоборот имя Элизабет. Кроме того, мне показалось, что сестренка пропавшей Элизабет похожа на Тебазилэ.

Мама посмотрела на Иоанна.

— А почему вы решили представить эту историю именно в виде рождественского календаря? Почему вы не написали книгу?

Иоанн рассмеялся:

— Но кто поверит в подобную историю, прочитав ее в книге?

И неужели вы думаете, что нашлось бы издательство, которое опубликовало бы ее?

Мама покачала головой, а старик продолжал:

— Я сделал этот волшебный календарь для того, чтобы хотя бы один человек на всем белом свете узнал историю Элизабет и смог бы проследить за долгим странствием паломников в Вифлеем. Я также отчасти надеялся, что каким-нибудь образом, возможно, эта старая тайна будет раскрыта. Неизвестно, сколько мне осталось жить. Но теперь я уже не единственный, кто знает эту удивительную историю.

— Значит, это вы поставили фотографию Элизабет в витрине книжной лавки? — заметила мама.

Иоанн кивнул:

— В надежде, что, может быть, кто-то из горожан узнает ее.

— А зачем вы удалялись в пустыню, вернее, уезжали из города? — спросил Иоаким.

Продавец роз подробно объяснил:

— Всякий раз в декабре, ожидая Рождества, я ухожу за город и брожу по окрестным лесам и горным пустошам. Я делаю это, чтобы обрести душевный покой перед великим праздником Рождества Христова, но также еще и для того, чтобы попытаться найти следы ягненка, Элизабет и ангела Эфириила, которые отправились отсюда в Вифлеем в тысяча девятьсот сорок восьмом году. Бывало так, что, бродя, я повторял про себя оба имени одно за другим: Элизабет... Тебазилэ... Элизабет…

— А вам никогда не хотелось вернуться в Дамаск? — спросил папа.

Иоанн покачал головой.

— Нет-нет, теперь мой дом здесь. Я торгую цветами на площади и некоторым образом распространяю небесную благодать. Ведь она так легко изливается на землю. А может быть, в один прекрасный день Элизабет вернется сюда, в город. Потому что есть еще нечто...

В комнате стало так тихо, что, казалось, можно было услышать, как на паркет опускаются пылинки. Иоанн обратился к Иоакиму:

— Все эти годы я изо всех сил старался найти ее. Но ведь мне было известно только ее имя... как я думал. Найти какую-нибудь Элизабет или Тебазилэ без фамилии в Риме или Палестине — это то же самое, что искать иголку в стоге сена. Надо мной смеялись в посольствах и в разных административных учреждениях многих стран. Но Иоаким...

В гостиной снова стало совершенно тихо.

— Кажется, Иоаким помог мне найти ее. Так что это я должен благодарить.

Иоаким посмотрел на маму с папой. Он не мог понять, что имеет в виду Иоанн.

— Объясните нам это, пожалуйста, поподробней, — попросила мама.

— Это Иоаким навел меня на мысль, что ее могут звать одновременно и так и так, то есть одно из этих слов означает имя, другое — фамилию. Просто удивительно, насколько мы, взрослые, бываем лишены фантазии, думая годами об одном и том же.

Лицо Иоакима просветлело.

— Элизабет Тебазилэ! — воскликнул он. — Ее так зовут?

И в уголках обоих глаз старика выступило по слезинке.

— Во всяком случае, в Риме есть абонент с таким именем. Но Рождество еще не наступило. Завтра вы откроете последнее окошко в волшебном календаре.

Иоанн поднялся из-за кофейного столика и сказал, что ему пора уходить: есть дела, которые он должен успеть сделать сегодня.

— Но, может, вы дадите мне взглянуть в последний раз на старый календарь, — попросил он.

Иоаким поспешил в свою комнату и снял волшебный календарь с крючка, на котором тот висел. Войдя в гостиную, он протянул календарь Иоанну, и старик стоя внимательно смотрел на главную картинку на календаре.

— Вы можете закрыть снова все окошки, — предложил Иоаким.

Иоанн сделал это и сказал:

— Ну вот, они все там, да: Квириний, император Август, ангелы в небе и пастухи на поле, священные цари, Мария, Иосиф и младенец Иисус.

— А Элизабет нет, - произнес Иоаким.

— Да, Элизабет нет.

Они проводили Иоанна до двери. Уже уходя, он сказал:

— Посмотрим, что принесет нам это Рождество.

— Да, — сказал папа. Он явно почувствовал облегчение, услышав историю, рассказанную стариком Иоанном.

Но тут Иоанн добавил:

— Надеюсь, вы не станете открывать последнее окошко в календаре, пока не зазвонят рождественские колокола?

Мама посмотрела на него.

— А почему?

— Ну, конечно же, мы не откроем его раньше времени, —

решительно заявил папа.

Уже выйдя за дверь и стоя на ступеньках крыльца, Иоанн сказал:

— Возможно, я и завтра зайду к вам.

Иоаким был сам не свой от радости. А все потому, что Иоанн сказал, что, вероятно, зайдет к ним завтра. В отличие от мамы и папы он не был полностью удовлетворен тем, что узнал.

Он считал, что чего-то в этой истории не хватает.

24 ДЕКАБРЯ

...Искра большого небесного костра

среди слабо светящихся фонарей...

Сочельник в доме Иоакима начался как обычно. Как всегда, оставались какие-то недоделанные дела. Время от времени кто-то из семьи пробирался в комнату Иоакима и бросал нетерпеливый взгляд на волшебный календарь. Они обещали не открывать последнее окошко, пока не зазвонят рождественские колокола.