Блеск, стр. 51

Элизабет склонила голову. Ей не хотелось рассказывать Тедди обо всем, но глубоко внутри она чувствовала, что он ей друг и поймет её.

— Его звали Уилл Келлер. Он служил у моего отца кучером. Я влюбилась в него ещё девчонкой и хотела остаться с ним. Здесь это было невозможно, поэтому мы уехали в Калифорнию… — Было очень странно говорить об этом вслух после долгого умалчивания. Теперь это её история, поняла Элизабет, и скоро она останется в прошлом. — Недавно я обнаружила, что мой отец знал о нас с Уиллом с самого начала и пытался устроить так, чтобы мы смогли жить вместе. Если бы семья не тянула меня назад… — Она затихла, когда Тедди крепко сжал её руки.

— Лиззи, я так долго любил тебя. — Его пристальный взгляд говорил без слов. — И всегда буду любить.

Пока он произносил эти слова, лицо Элизабет стало мокрым от слез. Её нос блестел от влаги, и она бы вытерла его, но не хотела даже на секунду выпускать руки Тедди.

— Я тут думала, если родится мальчик, то я хочу назвать его Келлером. Мы сможем?

Наконец серьезное лицо Тедди озарила улыбка.

— Келлер Каттинг? Думаю, неплохое имя для мальчика — или девочки. Знаешь, когда я выбирал для тебя погремушку, то никак не мог отделаться от мысли, что неважно, кто твой муж и как мне жаль, что я не успел им стать: я буду рад видеть тебя матерью, и мне будет приятно многие годы дарить подарки твоему ребенку.

— Погремушка от «Тиффани»? Так это ты её послал?

Тедди кивнул. Элизабет было открыла рот, чтобы рассказать ему, кого она ошибочно считала отправителем подарка, но радость от понимания, что погремушку купил для неё так хорошо знавший её вкусы Тедди, была столь очевидна, что объяснения не требовала.

— Когда мы были во Флориде, — продолжила Элизабет, одновременно смеясь и плача, — я так хотела поцеловать тебя. Но все было так сложно и запутанно… Я чувствовала вину по любому поводу, а моя жизнь казалась такой… — Она хотела сказать Тедди ещё о многом, но внезапно в потоке слов поняла, что значение имеют только три. — Я люблю тебя, — прошептала она.

— Ты даже не представляешь, как долго я ждал от тебя этих слов.

Тедди вытащил из кармана мундира платок с монограммой и попытался вытереть слезы Элизабет. Затем взял её лицо в ладони и приблизил его к своему. Элизабет смотрела на него во все глаза, видя в его взгляде все те годы, что он мечтал сделать именно так. Она почувствовала слабость от сладкого ожидания первого поцелуя, за которым последует долгая совместная жизнь. Их дыхание смешалось в летней тишине, а потом Тедди чуть повернулся и приник губами ко рту любимой.

Глава 44

Бывали дни, а может, и годы, когда Диане не приходило в голову, что она живет на острове. Выступающий с Восемнадцатой улицы в воды Гудзона пирс находился не так далеко от дома, где она родилась, но ветерок, соленый воздух, крики, постоянное перемещение багажа и контейнеров и поднимающиеся по раскачивающимся доскам сотни пассажиров казались совершенно иным миром. «Неудивительно, что я чувствовала себя здесь как в ловушке», — подумала Диана, глядя на Гудзон, забитый баржами, буксирами и яликами под безоблачным июльским небом. Вода окружала старый Нью-Йорк со всех сторон, и только подойдя к его границе, Диана увидела ширь простора за высокими стенами.

Перехваченный ремнем на талии тонкий плащ защитного цвета оберегал Диану от ветра и наполовину прикрывал её длинную темную юбку. На голову Диана надела черный котелок, имевший для неё сакральное значение. В одной руке она несла маленький саквояж, а в другой — буклет с билетом в каюту второго класса, брошюру и список пассажиров. Она купила билет на собственные деньги, заработанные во время путешествия и от продажи статей Дэвису Барнарду. Подружившийся с ней писатель Грасс снабдил её списком знакомых, к которым стоит зайти в Париже, и нескольких отелей, где можно недорого остановиться на первых порах. Барнард предложил Диане присылать ему материалы для статей и пообещал, что когда она обзаведется связями в новом для себя городе, то станет еженедельно писать «Письмо из Парижа». Диану радовала поднимающаяся от воды прохлада, немного остужавшая её, поскольку если бы не холодок, она испугалась бы, сколько оставляет позади.

Диана отправила письма матери, тете и сестре; они получат их завтра или послезавтра, и беглянка надеялась, что родные поймут её поступок. Она знала, что Генри уже получил её послание, поскольку вчера доставила его лично, поднявшись по грозным каменным ступеням огромного особняка Шунмейкеров: подобие последнего непристойного поступка за её короткий путь нью-йоркской дебютантки. Диану уязвляло, что Генри не пришел сюда раньше неё, но она была наделена даром воображения и в отдаленном уголке души чувствовала, что увидит его в любую секунду, издалека заметит его идеально уложенные темные волосы. Потом Генри подойдет к ней быстрым городским шагом, шепотом попросит прощения за то, что ему пришлось улаживать последние срочные дела, перед тем как оставить прежнюю жизнь, а затем обнимет любимую за плечи и поведет по доске на борт.

Все это время огромный железный корпус судна возвышался над ней как некое чудовище из морских глубин: вздымались из воды непробиваемые черные стены, далеко вверху виднелась белая краска палубы, а ещё выше — иллюминаторы, канаты и дымовые трубы. Уже скоро будут выкрикивать имена опаздывающих пассажиров, а потом Диана на самом деле уедет навсегда. От невероятности такого поворота событий у Дианы захватывало дух, но она все еще не могла в это поверить. И не поверит, пока не окажется на палубе, а водная гладь между нею и берегом станет слишком широкой, чтобы её переплыть.

Она повернулась на просоленных досках пирса и оглядела огромную толпу: отъезжающих путешествовать и провожающих их в дорогу. Восторг, тревога и печаль читались на их лицах, вытянутых и пухлощеких, молодых и пожилых. На пирсе сгустилась атмосфера ожидания и предвкушения. Диана увидела пробирающегося сквозь толпу мужчину с напомаженными до блеска волосами и в расстегнутом пиджаке, под которым виднелся жилет.

Диана приоткрыла рот и улыбнулась, когда их взгляды встретились. Сосредоточенный взгляд Генри давал понять, что он заметил любимую задолго до того, как сам попал ей на глаза, и за секунду весь страх улетучился, и Диана поняла, что была права. Конечно, Генри пришел. Они вместе едут в Париж, и ей не стоит волноваться и беспокоиться. В чистом голубом небе над головой безмолвно плыли безмятежные облака. Вокруг продолжали сновать и кричать люди, словно ничего особенного не было в том, что эти двое встретились у отплывающего в Европу парохода. Когда Генри наконец добрался до Дианы, она радостно улыбалась. Он забрал у неё билет и положил в карман пиджака. А затем, не говоря ни слова, взял затянутую в перчатку руку Дианы и опустился на одно колено.

— Я вел себя не так, как мне следовало — и на этой неделе, и всегда. Но также я никогда не встречал другую девушку, которую любил бы как тебя, и если ты согласишься стать моей женой, обещаю, что остаток дней я проведу, исправляя свои ошибки. — Он посмотрел на Диану. Темные глаза, в которых подчас нелегко было прочесть его мысли, светились искренностью. Генри не улыбался. Его лицо выражало только серьезные намерения. Через несколько секунд он достал небольшую коробочку. — Диана, ты выйдешь за меня замуж? Останешься ли здесь и будешь моей женой? Обещаю, у нас будет настоящая помолвка, пышная свадьба в церкви, а сплетники пусть говорят все что угодно — черт с ними, я буду рядом с тобой. И никогда больше не стану воспринимать твою любовь как нечто само собой разумеющееся.