Маска Для Весов (СИ), стр. 48
- Ну... Давай.
Мы спустились по лестнице и пошли по дороге к концу дома, где жильцы в основном ставили машины. Под руку. Шли - в смысле, под руку. Он опять без слов предложил мне руку так, что отказаться - обидеть ни за что... Я слабо понадеялась, что он предложит посидеть в машине, хотя понимала, что после слов о маме он вряд ли... Но хотелось хотя бы услышать это...
Может, и сказал бы... Но не успел. Потому что подъехал Глебушка, который привёз Инну. Он тоже доехал до конца дома, чтобы можно было развернуться, но, разворачиваясь, узнал меня. А может, Инна узнала.
Мы-то, когда машина начала подъезжать, отошли чуть в сторону, чтобы не мешать. И Арсений уже не просто стоял со мной под руку, а поставив меня перед собой, обнимал, держа руки - пальцы "замком" - на моём поясе. И я почему-то не боялась, что вот выйдет кто-то из соседей, увидит меня здесь... И с тихой улыбкой думала - собственник.
Машина Глебушки развернулась и остановилась. Выпорхнула Инна с радостным:
- Яна, привет! Здравствуйте, Арсений Юрьевич!
Вышел, судя по всему, ошеломлённый донельзя Глебушка.
- Э... Добрый вечер.
- Добрый, - отозвался Арсений, не трогаясь с места. - Инна Валерьевна, вы ведь сейчас зайдёте? Не могли вы бы предупредить...
- Раису Ивановну, - подсказала я, воспрянувшая духом.
- Не могли вы предупредить Раису Ивановну, что Яна немного задержится?
- Конечно-конечно.
Сияющая Инна помахала мне рукой и села в машину. Глебушка растерянно кивнул нам, и машина отъехала.
Не теряя времени даром, Арсений чуть приподнял меня над землёй и будто одним длинным движением поставил перед своей машиной. Уже внутри он попросил:
- Яна. Давай просто посидим. Что-то у меня настроение... Побыть с тобой рядом. Ну, не разговаривая... Не обидишься?
Я покачала головой. И мы сидели где-то с полчаса и смотрели в ветровое стекло, как слетает густой тёмно-белый снег. И Арсений оказался прав. Потому что ничего лучшего, чем это молчание, я не помнила за всё то время, пока была знакома с ним.
Потом он подвёз меня к подъезду, мы попрощались - просто, почти по-приятельски - короткий поцелуй в машине, я вышла, сказала: "Пока!" Он кивнул и уехал.
- Лифт, вообще-то, работает, - сказала Искандера, когда я поднялась наверх по первой лестнице. Она плыла чуть ниже, весьма чем-то довольная.
- А я специально. Вдруг у тебя боязнь лифтов - типа, сквозь пол боишься провалиться. А тут хоть поговорить можно.
- Хм. Ты спроси сначала, расположена ли я говорить.
- Спрашивать - не буду. Была бы не расположена, давно бы смылась.
- Фи, как грубо, - пробормотало привидение.
- Ладно тебе. - Я остановилась между этажами, отошла к подъездному окну. - Искандера, ты ведь не скажешь главного? На такие вопросы призраки не отвечают ведь?
- На какие? - Девушка-призрак встала рядом, тоже задумчиво вглядываясь в снежную круговерть за стеклом, отчётливо видимую вокруг понурой головы желтоглазого фонаря.
- Ты же давно всё считала с меня, как и тот же вопрос. Зачем ты заставляешь меня говорить об этом вслух?
- Потому что у смертных есть одна привычка: они почему-то страшно боятся выговорить вслух главное, что их волнует. Как ты сейчас.
- Ага, а у призраков такого нет, - нехотя поддразнила я её. - Искандера, ты же только и делаешь, что уходишь от главного.
- Это ты сейчас решила защищаться и таким образом замолчать свой собственный вопрос. Итак, я жду, что ты его всё-таки озвучишь.
- Любит ли меня Арсений? Нет, - торопливо продолжила я, с новым чувством - со страхом - всматриваясь в бесстрастное, но прекрасное лицо призрака. - Я, конечно, понимаю, мы ещё только еле-еле неделю знакомы, но мне почему-то кажется, что я знаю его давно. Я понимаю, что недели на сильное чувство мало, но ведь...
- Ищешь лазейки? - тихо, словно про себя спросила Искандера. - Уступаешь, чтобы потом отступить, уговаривая себя, что не понимаешь?
- Я не маленькая девочка! Мне нужна твёрдая уверенность!
- В чём? В том, что он тебя любит? А зачем тебе уверенность? Разве не главное, что ты любишь его? Несмотря на свою жалкую еле-еле неделю?
Я снова отвернулась к окну. Где-то там, по городу, ехал Арсений - загадка из загадок для меня. Медленно подняв ладонь, пальцы которой только недавно переплетались с его пальцами, я прикоснулась к лицу. От кожи пахло едва уловимым холодным ароматом его туалетной воды. Что будет завтра? Лёшка так и не позвонил. Значит, Арсений всё-таки заплатил за веранду... Хорошо Искандере с её призрачным высокомерием. И любопытно, как бы поступила она, будучи человеком из плоти и миллиардов сомнений.
21
Субботним утром я вышла раньше обычного на полчаса, хотя на работу собиралась прийти в обычное время.
Из этого получаса десять минут должны уйти на прогулку через наш микрорайон, потом двадцать минут на то, чтобы дать хорошего кругаля до проспекта, с которого я уже напрямую спущусь к месту работы. Я уже вычислила, откуда Арсений начинает следить за мной, - с остановки. Так что, дабы не попасть ему на глаза, мне надо прошагать к другой трассе, от которой я и смогу насладиться пешей прогулкой без излишнего внимания со стороны.
В общем, я встала пораньше, чтобы как можно меньше видеть Арсения.
Вчера вечером, едва зашла домой, прозвонился Лёшка. Всё. Уже точно известно, что "главный самоубивец" полностью оплатил и веранду, и буфет, и диджея.
И теперь я не хотела лишний раз смотреть в глаза человеку, который мечтает о танце с другой женщиной.
При этом нисколько не утешало, что этой другой буду я сама.
Лучше пройтись, чем сидеть в его машине и точно знать, о чём он мечтает, сидя рядом со мной.
Мягкий снег под ногами. Слишком раннее утро, и дорожки ещё не расчищены. Зато, осторожничая в полутьме субботнего утра на дорожках, на раскатанных и теперь предательски припрятанных снегом ледянках, - как бы не поскользнуться! - можно забыть об Арсении.
... Лёшке я вчера перезвонила через час после его звонка.
- Лёш... Что бы ни случилось завтра во время танца, я хочу, чтобы меня ребята проводили как обычно - спрятав ото всех. Как и Ленуську.
- Думаю, Никитос будет... - начал брат и сбился. - Ян, что-то хреново мне, как подумаю про веранду. Может, ну их все - танцы-шманцы?
- И обломать интерес Андрюхе и Ленуське? - напомнила я.
Брат помолчал, а потом спокойно сказал:
- Не боись. Будет тебе охрана.
... Не доходя до остановки на верхней дороге, я свернула в переулок и вышла на стыке двух домов, к следующей переулочной дороге, но побольше. Здесь тоже ездили машины, особенно в час пик. Но Арсений поедет вряд ли. Для него это слишком большой объезд.
Поглядывая на окна, в которых весело подмигивали разноцветные огоньки гирлянд, обозначая контуры ёлок, я поднялась к дороге, переполненной транспортом. Её перешла почти бегом и с облегчением вздохнула, оказавшись скрытой от машин высокими заснеженными кустами.
Суббота. Тридцатое. Мама сегодня с утра начнёт наряжать квартиру: вытащит старую пластиковую ёлку и две коробки с новогодними украшениями. Ёлку она поставит сама, а "дождики" по комнатам развешаю я: обовью настенные часы, проложу поблёскивающие дорожки поверх гардин, украшу зеркала. За мной же в последний день уходящего года, то есть завтра, - съездить с утра на рынок и с ёлочного базара привезти три еловые лапки. И с этого момента в квартире запахнет свежей хвоей и волнующей новогодней тайной.
... - Глебушка предложил переехать к нему! - сообщила Инна, смущённо улыбаясь и оттого ещё больше хорошея.
Если бы она мне сказала это до Лёшкиного звонка, я бы порадовалась за неё от всей души. С трудом заставила себя улыбнуться ей в ответ - впрочем, большего ей и не понадобилось, чтобы всё рассказать о том, что её взволновало.
- Я отказалась, сказала, что мы друг друга ещё плохо знаем. Сказала, что будет как-то странно жить у него, ведь пока я ещё не разобралась с Тарасом, отчего я пока не чувствую себя свободной. Представляешь, он сказал, что постарается, чтобы развод побыстрей оформили, что у него связи!.. Мне было смешно и...