Звериный подарок, стр. 12

И я прямо увидела его, моего старика. Дедушкой его называла. Иногда он гладил меня по голове, и это были такие редкие счастливые минуты, что я их все наперечет помню. И помню, как нашла ключ от его замка, подобралась к спящему и попыталась открыть. Что было! Повезло, что он проснулся вовремя и успел захлопнуть замок до того, как полезли демоны. Это я потом узнала, что за замок такой дед носил, от чего закрывался. И нас всех закрывал.

– Он учил тебя только… лечению? – осторожно интересуется Дынко. Знает, значит, кто такие чернокнижники и чему могут научить.

– Только лечению, правда. Он… не хотел подвергать меня никакой опасности. Помню, долго уговаривала его научить вызову демонов, и однажды он сдался, посадил меня на стул у стены, сказал, покажет, как это делается. Вынес из комнаты все ценное и вытащил из низшего мира самого маленького и слабого беса.

– И как? – Какой настороженный все-таки голос у него.

– Это существо сожгло все в комнате, кроме деда, меня и стула. Больше с просьбами завести себе зверушку я не приставала.

И слышу облегченный вздох.

– А… кроме магии? Учил?

– То есть?

– Ну, если уж он нарушил запрет о магическом обучении и так к тебе привязался, то не мог оставить… безоружной. Предположим, танцы и пение не были его сильными сторонами, но, может, историю, языки? Философию, колдуны это любят. Да?

Хм, а Дынко не так прост, как кажется на первый взгляд.

– Ну, он любил разные занудные истории, правда. Говорил, что учит меня… думать.

– Думать? И как, научил?

– Вряд ли, слишком часто повторял, что я то ли маленькая еще, то ли от природы ленивая. Никак не мог решить, а потом уже и неважно стало.

– Где он сейчас?

Отвечаю коротко:

– Умер.

И он больше не задает никаких вопросов.

Вскоре представление заканчивается, чему я рада. Настроение немного изменилось, деда нет, и обстоятельства его смерти тоже не самые прозрачные. Однажды в одной из каменных комнат его дома нашли расплавленные остатки замка и небольшие кучки пепла. Как будто бес вырвался и сжег все вокруг. И деда тоже.

Радим протягивает Маришке монетки, чтобы она бросила плату за представление, и они по одной летят на помост, под ноги колдуну, и почти все попадают в подставленную огромную черную шляпу. Молодец, когда только натренировалась? Наверное, в той детской игре камешками, которые они кидают целыми днями, без сна и отдыха.

Народ вокруг расходится, тут же появляются торговцы. Не успел Радим подойти и поставить Маришку на ноги, как рядом уже закрутился торговец сладостями, держа в руках деревянный лоток с сахарными петухами на палочках, орехами и конфетами из сушеных фруктов. Маришка смотрит просительно, но я только плечами пожимаю, денег хватит на что-то одно, и мы уже решили, что это будет гадание.

Впрочем, тут же все решается без моего участия – Радим подзывает лоточника и разрешает Маришке выбрать себе угощение. Приятно видеть, какими глазами она смотрит на полный сокровищ лоток, как раздумывает, что же из всего этого самое лучшее, и в конце концов выбирает большого ярко-желтого петуха.

– А ты что будешь? – вдруг обращается ко мне Радим, и от неожиданности я резко краснею. Надо же, застал врасплох! А ведь могла бы угадать, они же не местные.

– Ничего, спасибо.

– Не любишь сладкого? – удивляется.

– У нас парни девушкам сладости покупают, когда хотят их замуж позвать, – важным тоном поясняет Маришка, заставив меня поморщиться. Вот мелкая болтушка, могла бы и промолчать. Вон как лицо у Радима изменилось, да и Дынко с трудом смех сдерживает.

– А у нас угощают сладким, когда хотят сделать приятное, – вдруг очень строго говорит Радим. – Выбирай.

С другой стороны, чего зря голову забивать? Они же правда не местные, ну купит конфету и ладно… Даже приятно немного. Когда мне еще сладости парень купит? Может, никогда! Выбираю ореховую палочку в меду, а тут и Дынко с хитрым видом берет такую же и тащит по направлению к Ждану с Аленкой. Я сразу понимаю: сейчас будет угощать – и с трудом сдерживаюсь, чтобы не захохотать раньше времени и не испортить момент.

И правда, зрелище того стоит! Аленка с недоумением смотрит на протянутую конфету, почти невидимо розовеет, но я-то знаю – в ее случае это самая сильная степень смущения. Находит меня глазами, а у меня в руках… такая же.

– Они не местные, – поясняю сквозь смех.

Надо же, ее эта фраза мгновенно успокаивает, Аленка берет конфету и тихо благодарит Дынко.

– Какие у вас еще есть обычаи, о которых лучше знать заранее, чтобы не оказаться женатым раньше времени? – интересуется Радим.

Нас с Аленкой выручает Маришка, без всякой задней мысли начинающая перечислять, чего нельзя делать девушке, как то: оставаться в комнате наедине с мужчиной, принимать от мужчины подарки, разговаривать с незнакомцами, в темное время суток разговаривать на улице даже со знакомыми мужчинами, ну и так далее…

Ага, а это у нас кто? Пашка шныряет в толпе, два других оболтуса тоже недалеко. И, судя по глазам, уже что-то задумали.

– Паша, подойдите, пожалуйста, – кричу.

А они, наоборот, услышав мой голос, собираются дать стрекача, знают, что если я их поймаю, веселиться не дам. Чуть не срываюсь в погоню, но вдруг Пашка замечает, с кем я в компании. С волками! Нет, такого он пропустить не может и разворачивается прямо к нам. Подходит, косясь прищуренными глазами, и потом делает что-то такое, что у меня просто челюсть отваливается.

Он загораживает меня собой и зло смотрит на волков.

– Они к тебе пристают? – спрашивает с угрозой в голосе. С угрозой! Мой маленький брат, бездельник и баловник. Защищает меня, вот уж не ожидала, даже не знаю, что сказать.

– Пашка, – шепчу с нежностью, он хмурится, но взгляда от них не отводит.

Тут Ждан резко протягивает ему руку.

– Разрешите представиться, молодой человек. Ждан.

Пашка исподлобья смотрит на него.

– И я никогда бы не посмел обижать вашу сестру, – серьезно добавляет волк.

Видимо решив, что это правда, Пашка кивает и пожимает протянутую ему ладонь. Они еще минут пять все друг другу представляются, и волки пожимают руку даже самому маленькому, как бы признавая и его мужчиной. А я пытаюсь понять, как же получилось, что мой маленький брат вырос, причем таким смелым, а я и не заметила. Как время летит, я ведь тоже уже не ребенок. Мне восемнадцать, уже два года как я совершеннолетняя, а ничего в жизни не меняется. И не изменится, так и буду жить до старости в доме полукровкой, замуж вряд ли кто меня возьмет, а когда князь новый объявится, вообще могут убить, так, на всякий случай.

Грустные мысли какие-то, что за манера у меня такая – портить такой чудесный день? Вон Маришка как рада, такого праздника у нее никогда не было. И вряд ли будет. Ведь волки уедут.

Волки… уедут. И… ничего не будет. Вот это новость! Мне что, жалко? Почему? Они… хорошие. Да, мне жалко, что они уедут, и все будет, как раньше, – любой шаг в сторону от принятых правил поведения, и считай свою репутацию испорченной раз и навсегда. И… конфету никто не купит.

– Дарька, мы на бои идем, – врывается в мои размышления важный Пашкин голос.

– На какие такие бои? Я вас одних не отпущу!

– Туда Маришке нельзя, там морды бьют.

– Ничего себе! Не пущу одних, сказала!

Сцепиться с ним я не успеваю, между нами вклинивается Ждан.

– Дарена, мы с ними сходим, а потом приведем к тебе. Обещаю.

И Пашка ухмыляется. Вот поросенок, понимает, что Ждану отказать не получится.

– Где встретимся? – уточняет Ждан.

– У гадального шатра, конечно, – фыркает Пашка. – Девки всегда там толкутся.

– Совершенно верно, – важно киваю. – Там и будем. Чтобы через час и ты там был, уже темнеет, домой пора.

Волки

Ждан чувствовал себя нянькой. И вовсе не из-за Дарькиных братьев, они-то как раз вели себя весьма предсказуемо – свистели, визжали от восторга и охали, когда особо резвый боец успевал врезать противнику под дых или в лицо, утопив кулак в теле с хлестким резким звуком. Нет, причина была в Дынко, который жаждал немедленно поучаствовать в боях, и только холодное замечание Радима, напомнившего о целях визита на ярмарку, заставило его угомониться и ограничиться наблюдением.