Мое милое детство, стр. 18
«Это наследие матери»… «Точно такие косы были у нее, когда я в нее влюбился», — рассказывал дедушка.
Папа наш занимался арифметикой и чистописанием с тетей Надюшей, как и с другими сестрами. Но с большим трудом и усилием выучил ее читать. Писание же она так и не одолела: и в старости едва умела написать безграмотное письмо.
— Боже мой, до чего неспособна Наденька…. Это что-то непостижимое среди такой даровитой семьи. Просто каждое слово приходится ей вколачивать, — говаривал часто с отчаянием отец после того, как часами бился со своей незадачливой золовкой.
А так тетя Надя была очень покладистая, кроткая и уравновешенная девушка.
В каждой семье, даже очень счастливой есть свои тернии, свое горе, «свой крест», что часто скрывают, но с чем скрепя сердце приходится мириться…
Так и в нашей патриархальной семье этим горем был ужасный характер тети Саши.
Бабушка наша и няня даже побаивались Сашу.
Дедушка иногда над ней подсмеивался, дразнил ее, но часто уступал и замолкал.
Мне кажется, что тетя Саша сама бывала не рада своему сварливому характеру.
Нашумит, накричит, заведет ссору, всех расстроит, а потом не знает, как загладить вину, и через час уже ласкова: ей совестно и тяжело. Она как ни в чем не бывало заговаривает с обиженным. Но след от ссоры остается, и не каждый может скоро забыть обиду.
Человек должен работать над собой: укрощать свой дурной характер, свои резкие вспышки, чтобы не отравлять жизнь близким. Наша тетушка была очень миленькая, особенно когда была чем-нибудь оживлена, обрадована. Высокая, худенькая, как тростинка, с белокурыми волосами; задорное подвижное живое лицо, прямой нос и тонкие упрямые губы. Серые быстрые глаза всегда как-то бегали. Говорила она быстро, взволнованно. Она скоро ходила, скоро говорила и очень скоро ела. Я не видывала, чтобы кто-нибудь так же скоро ел, как тетя Саша. Бывало, за обедом не успеешь оглянуться, у нее уже тарелка пуста…
— Сашенька, да неужели ты успела съесть? — спросит удивленно мама.
Она была очень способна и на все руки мастер. Если нужно было что-либо купить подешевле или переговорить о деле, все говорили в сером домике:
— Надо Сашеньку послать…
Тетя Саша умела все сделать толково, уговорить, упросить, все устроить.
Надо, например, попросить новую работу в магазине.
— Я не умею, — скажет тетя Манюша.
— Мне совестно, — промямлет тетя Надя.
— Вот глупости!.. Я иду!.. У меня не отвертятся — дадут и заплатят подороже, — решает тетя Саша, живо одевается, идет и все устраивает.
Или надо продать дедушкину картину. Опять говорят:
— Надо Сашеньку попросить.
И Сашенька отправляется. Говорит убедительно… Часто горячится… Но все-таки сумеет уговорить покупателя и продаст.
Просить ли подождать долг, купить ли что подешевле и получше, — всюду посылали тетю Сашу.
«Характерная девушка, сама себе не рада», — сетовала няня, но все-таки любила и жалела свою воспитанницу, которую тоже растила и нянчила.
Тетя Саша старательно занималась с нашим папой науками, и папа всегда говорил, что у нее «живой ум и большие способности к математике».
С дедушкой она спорила беспрерывно, и бабушка стояла между ними примирительницей: то и дело уговаривала, останавливала и мирила.
— Папенька человек бессердечный, любит только себя… Если бы он хотел, мог бы хороших молодых людей к нам приглашать… И нас бы водил в летний сад… Мы бы познакомились там… Ведь мы не уроды какие… И похуже девушки свое счастье находят… У папеньки ведь и чиновники есть знакомые… А ему, кроме его грязных уличных мальчишек, никого не надо…
Бабушка вступалась за дедушку. Но тетя Саша от всей души ненавидела дедушкиных мальчишек, его «босоногую команду», бранила и выгоняла вон из серого домика. Она была уверена, что именно они-то отнимают и внимание и средства дедушки. В то время ей было 22 года; тете Надюше 20, а нашей маленькой любимице тете Манюше — 16. Тетя Манюша, конечно, никогда не мечтала о замужестве.
Теперь идет наша мама. Мама — это имя дорого и свято каждому человеку…
Но я обещала моим юным друзьям рассказать правдивую историю своей жизни…
Наша мама была самая способная, самая умная из четырех сестер…
Она не была красавица. Но в ее наружности, во всем облике было что-то такое необыкновенное, что всех привлекало. Это было лучше красоты. Живая, бурная, — она весело распевала с утра до ночи, всегда к чему-то рвалась, всему хотела учиться и ни на чем не могла остановить свой пытливый ум. Все ей давалось легко, и все скоро надоедало. Но она всю жизнь училась и испробовала разные поприща в жизни. Но нам и отцу не дала счастья.
«Буйная головушка», «вольница» называла ее наша няня, сокрушенно качала седой головой и тяжело вздыхала.
А сама как часто с материнской нежностью прижимала к себе эту буйную головушку, наставляла ее и укоряла, но горячо любила… Так же обожал ее отец и мы, ее дочери.
— Няня, я бы хотела, чтобы у меня была красивая обитая шелком мебель и на окнах тюлевые занавески и большие красивые цветы. Так мне надоела эта рухлядь! — вдруг неожиданно скажет мама, обрывая песню. Она почти всегда пела.
Прищуривая выразительные серо-зеленые глаза, она как будто делает вызов старушке. У нее была такая манера щурить глаза.
Няня, конечно, взволнуется.
— Господи, на что тебе шелковую мебель?.. Что в ней хорошего? На свете много чего есть — только не про нас с тобой… Завидовать грешно. У тебя муж — сокровище… Дети что ангелы. Красавица ты и счастливая и здоровая…
— Мне этого мало! Я хочу богатства!
— Господи, да что же тебе еще надо?! Сыта ты, обута, одета… Все нужное в доме есть…
— Я хочу все видеть, все знать, все испытать…
— Все увидишь в свое время… Владимир Васильевич до всего дослужится, — кротко урезонивала няня свою бывшую питомицу.
— Долго ждать, няня… Я хочу скорее… Пока я молода.
— Господи, что ты придумываешь, буйная моя головушка?! Была ты в девушках бедовая, а теперь ты мать семейства. Пора остепениться! Ты должна остерегаться и своим детям пример показывать.
— Нянюшка, такая у меня душа… Все чего-то ищет. К чему-то рвется, несется…
И вдруг мама срывается с места и громким голосом начинает петь свою любимую песню:
Потом пляшет, потом целует няню, тормошит нас и убегает. Уйдет на целый день: к бабушке, к подругам или уткнется читать книжку.
Мама рвалась к свету, хотела учиться, все знать… Ей было не до нас… То она читала книги, то списывала в тетради стихи, даже целые рассказы, много рисовала, то занималась с отцом. Она постоянно просила его:
— Володечка, займись со мной… Володечка, как решить эту задачу… Володечка, объясни это место.
И отец спешил ей все разъяснить, показать, научить.
Боже мой, как он любил ее! Не забыть мне его взглядов обожания, всегда устремленных на нее.
Для того, чтобы создать счастливую семейную жизнь, жена и мать должна первая и прежде всего горячо заботиться о счастье близких и, как в простоте душевной говорила наша няня, «пример показывать». Но для этого женщина должна свято сознавать свой величайший долг.
IX. Дедушка и его «босоногая команда»
Наш дедушка, отец мамы, как я уже говорила, был горбатый. Но это нисколько его не портило.
При первом взгляде на его горделивую осанку, живые черные глаза как-то забывался его физический недостаток. А если услышишь его смех, его вечные шутки, присказки, смешные названия — сразу станет весело. Что-то младенчески чистое, наивное и оригинальное было в занятиях шестидесятилетнего старика, в его привязанностях, даже в образе жизни.