Эмили, стр. 21
— Мне очень жаль, Эмили, — сказала она. — Но вы все равно бы узнали когда-нибудь.
— О, я знала, я давно все знала и то, что вы брат и сестра.
Это их явно поразило.
— Это очень мило, конечно, что вы ограничиваетесь семейным кругом, — продолжала я, — но церковь и закон такого не одобряют.
Я выбежала из спальни, заперлась в туалете и расплакалась. Через несколько минут кто-то начал дергать ручку двери.
— Убирайтесь! — закричала я. — Есть другой туалет. Здесь занято.
— Эмили, это я. Марина уехала. Ради Бога, выходи. Я хочу помочь тебе.
— Помочь мне? — Слезы перешли у меня в истерический смех. — Помочь мне? Чем ты можешь мне помочь?
— Открой, или я взломаю дверь.
— Нет! — закричала я. — Нет! Нет! — После недолгого молчания раздался взрыв.
Я снова закричала. Дверь распахнулась. Рори стоял на пороге, ружье в его руках еще дымилось. Он выбил замок.
— Выходи! — Он схватил меня за руку и поволок в спальню. В углу скулил Вальтер Скотт.
— Я знаю, зачем ты на мне женился. Чтобы получить деньги по завещанию Гектора и под маской приличия путаться со своей любимой сестричкой.
Рори затрясся.
— Кто тебе сказал?
— Хэмиш.
— Скотина!
— Он сам очень несчастлив и хочет, чтобы всем было плохо. Уж, во всяком случае, он поступил не хуже тебя, — сказала я с вызовом.
— Когда человек доходит до отчаяния, ему не до морали.
Два месяца назад нечто подобное я слышала от Финна.
И тут он рассказал мне спокойно, без эмоций, что, когда он впервые встретил меня, я ему очень понравилась. Он думал, что со мной, такой любящей, нежной, чуткой, у него что-то может получиться. Он сказал, что изо всех сил старался порвать с Мариной, но ему это не удалось. Он знал, что ему нет оправдания. Гнев закипал во мне, я готова была разразиться бранью и упреками, но его спокойствие, даже какая-то отрешенность сковали мне язык. Если бы не холод в его глазах и не смертельная бледность, он выглядел бы как обычно.
— Марина и я сознаем, что мы отверженные. Она переживает, конечно, потому что никогда не сможет иметь от меня ребенка.
— Она переживает, — у меня перехватило дыхание. — Переживает, вот как? Я ей сочувствую от всей души. Наверное, куда увлекательнее заниматься этим в моей постели, чем где-то в другом месте, где вас не возбуждают опасения, что я могу вас застать.
Он посмотрел на меня. Мне показалось, что в глазах у него промелькнуло отчаяние.
И тогда он произнес роковые слова:
— Я очень сожалею, Эм.
— Убирайся, — прошипела я. — Убирайся! Убирайся!
Он стоял в нерешительности.
— Я ни минуты не хочу оставаться с тобой под одной крышей.
Я полагаю, он только этого и ждал. Моментально побросав вещи в чемодан, он ушел, забрав с собой Вальтера.
Я бросилась к телефону.
Подошла Джекки Бэррет. В трубке была слышна музыка.
— Можно доктора Маклина? — сказала я.
— Минутку. — Ее голос звучал холодно и небрежно. — А это срочно? Он очень занят.
— Срочно. Очень срочно.
— Кто это говорит?
— У меня к нему личное дело.
— Финн, дорогой, — сказала она, и я представила себе, как она беспомощным жестом развела руками. — Это все-таки тебя.
Я бросила трубку.
Рори уехал. Финном, очевидно, завладела доктор Бэррет. Остались только мы вдвоем, я и мой ребенок.
— Ты все, что у меня есть, — сказала я.
Мне тоже не потребовалось много времени, чтобы уложить вещи. Я торопилась, чтобы успеть на семичасовой паром.
Я вызвала такси по телефону.
Когда в дверь позвонили, я надела черные очки Рори, чтобы скрыть распухшие веки, подхватила два чемодана и вышла на лестницу. Вероятно, я оступилась сразу — на верхней ступеньке. Я только успела осознать, что падаю, а потом — боль, ужасная, непереносимая, невообразимая боль. И все померкло.
Глава 22
Сквозь затуманивавшую сознание боль мне представлялись Марина и Рори на темно-синих простынях.
Вдруг я услышала знакомый голос:
— Дозировка была очень высокая, но рефлексы у нее восстанавливаются.
— Вряд ли она придет в себя раньше, чем через сутки, — заметил женский голос.
Борясь с мучительной дурнотой, я открыла глаза и — о чудо! — в ногах постели я увидела Финна, разговаривавшего с медсестрой. Но тут мое сознание снова заполонили Марина и Рори, и я закричала.
В это же мгновение Финн оказался со мной рядом.
— Эмили, дорогая, это я.
Я не переставая кричала что-то бессвязное. Он обнял меня.
— Я ею займусь, — сказал он.
Сестра растаяла в воздухе.
— Я все помню, — сказала я.
— Эмили, это я, Финн.
Я замолчала, приникнув к нему.
— Финн, помоги мне.
— Тебе приснился кошмар.
— Я все помню. — У меня задрожали губы. — Обещай мне не разыскивать Рори! Обещай!
— Не волнуйся! — успокоил он меня.
Финн убедил меня лечь, но не отпускал мою руку.
— Не уходи, — прошептала я.
— Никуда я не уйду.
— Я думала, я больше тебе не нужна, а потом я застала Рори с Мариной…
— Успокойся, дорогая. Не думай об этом. Тебе скоро станет лучше.
— Но я видела их вместе в постели! Видела!
Я снова начала кричать и метаться. Вошла сестра со шприцем. Я пыталась вырваться, но Финн держал меня крепко. Не знаю, что они мне вкололи, но оно подействовало мгновенно.
Когда я снова пришла в себя, я была спокойнее.
Комната была безобразная, с желтоватыми обоями, но солнечная. Толстуха сестра ставила нарциссы в голубую вазу. Цветы были повсюду.
— Это похоронное бюро? — спросила я.
Она бросилась ко мне и начала щупать мне пульс.
— Где я?
— В больнице.
— Славная симпатичная больница, и в каждой палате славные симпатичные доктора.
— Я сейчас позову доктора Маклина. — Она выбежала, и я услышала, как она говорит кому-то в коридоре: «Все еще бредит».
Вошел Финн.
— Ложитесь, доктор, — сказала я, — будем бредить вместе.
— Не беспокойтесь, — сказал Финн сестре, — ей гораздо лучше.
Он был из тех, кто не стыдился своих чувств на людях. Его желтые глаза наполнились слезами.
— Привет, малышка.
— Привет, — отозвалась я.
— Тебе лучше помолчать.
— Мне так тебя не хватало.
— Я верю. Ты не раз проговаривалась во сне.
Он улыбнулся.
Лицо его было прямо-таки серым от усталости. Наркотики, которые они мне давали, лишили меня последней выдержки.
— Я люблю тебя, — сказала я. — У тебя такое милое лицо.
Первые двое суток они понемногу сокращали дозу наркотиков, постепенно возвращая меня к жизни. Я не помню, когда я вспомнила о ребенке, но помню, как в панике спросила Финна:
— А мой ребенок? С ним все в порядке?
Он взял меня за руку.
— Мне очень жаль, но ты его потеряла. Мы старались его спасти, можешь мне поверить.
Мучительная печаль сжала мне сердце.
— Где Рори? — спросила я.
— У него все хорошо.
— Где он? Скажи мне правду, Финн.
Желтые глаза мигнули.
— Он не возвращался. Должно быть, он где-то на материке.
— С Мариной?
Финн кивнул.
— Надо полагать. Она исчезла в тот вечер, когда ты упала с лестницы. С тех пор их никто не видел.
Глава 23
Не помню, как долго я пролежала, тупо наблюдая, как за окном приходит весна. В этой атмосфере зарождающейся жизни я чувствовала себя чужой и отверженной. Я тосковала по потерянному мной ребенку. За мной ухаживала деловая энергичная сестра Маккеллан, пытавшаяся закормить меня таблетками и невкусной едой.
— Неужели нельзя найти для меня сестру с чувством юмора? — спрашивала я Финна.
— Только не за государственный счет.
Я жаждала его посещений. Он забегал по утрам или поздно вечером после обхода и просто сидел рядом, держа меня за руку и говоря о своих делах, или давал мне возможность изливаться о Рори и ребенке, когда у меня бывала в этом потребность.