Наездники, стр. 62
– Не везет в любви, повезет в чем-нибудь другом, – сказала Фен, бледно улыбнувшись Монике.
Дадли вертелся вокруг и молол языком, прощаясь с обозревателями и напоминая им завтра посмотреть «Пьюисенс». Фен попыталась нырнуть за вагончик передвижной лавки, но репотреры были стреляные воробьи. В следующий миг они захлестнулись вокруг нее, как петля лассо, преградив ей путь к бегству со всех сторон.
– Что вы думаете о том, что жена Билли Ллойд-Фокса ждет ребенка?
– Я очень рада за него.
– Вам больше нечего сказать?
– Если ребенок вырастет таким, как Билли, то будет очень хорошим человеком.
– А если таким, как Джейни, то нет?
– Я этого не говорила. – Фен отчаянно озиралась в поисках подмоги. – Я почти не знаю Джейни.
– Вам ведь очень нрбвился Билли?
– Как может быть иначе? – сказала Фен и расплакалась. – Его любят все.
Она видела вокруг только жадные, любопытные взгляды репортеров и бешено строчащие в блокнотах ручки.
– Оставьте меня в покое, – всхлипнула она.
На блокноты легла тень.
– Сворачивайтесь, – холодно сказал Дино. Он взял двух ближайших к Фен репортеров за шивороты и одним рывком убрал их с дороги. – Проваливайте отсюда и разложите костер из своих статеек на своих же пишущих машинках. Вы слышали, что сказала леди: оставьте ее в покое.
44
Когда они вернулись в грузовик, Дино скептически обследовал холодильник.
– Один порченый авокадо, полбанки бобов и пирог с мясом, которому пора дать увольнение по выслуге лет. У тебя есть два варианта, – сказал он Фен. – Можешь выплакаться и заснуть или пойти поужинать вместе со мной. Я умираю от голода.
– Я не хочу есть. И еще я должна позвонить Джейку.
– Сара уже позвонила. Он сказал, какого черта ты рисковала Харди, он мог свернуть шею. А потом еще вымотала его этим двойным кругом почета.
Фен скорчила гримасу.
– И это вся похвала, которую я заслужила.
Дино повел ее в итальянский ресторан недалеко от Хай-стрит в Кенсингтоне, который работал допоздна. За окном Фен видела пыльные желтеющие платаны, закапанные дождем, и влюбленных под зонтиками, спешащих на последний поезд метро. Запертая в жаре, духоте и напряжении Уэмбли, Фен позабыла о существовании внешнего мира. За соседним столиком пара держалась за руки. Оживленный шум, бутылки кьянти, фотография Колизея на стенке, заботливые официанты напомнили Фен ночь в Риме с Билли, когда у нее было разбито все лицо, и он кормил ее ризотто с ложечки. Ей так мучительно захотелось быть рядом с ним, что у нее перехватило дыхание.
– О чем ты думаешь? – настойчиво спросил Дино.
– Я думаю, что меня нужно отправить в психбольницу, а не тратить на меня твои деньги.
– Мои деньги; куда хочу – туда и трачу, – сказал Дино, потянувшись за меню. – Я закажу для тебя.
– Для меня сойдет грейпфрут болоньеза, – сказала Фен, залпом опустошая полстакана вина.
– Как ты научился так хорошо говорить по-итальянски? – спросила она, когда Дино кончил заказывать.
– Я думаю, потому что я итальянец.
– Ты же американец.
– Это всего лишь приемная родина. В душе я простой немытый любовник-латинянин.
– Зачем ты сделал себе седые пряди в волосах?
– Ну, я услышал, что тебе нравятся мужчины постарше, вроде Билли, и решил, что так у меня будет больше шансов. Кроме того, – он ухмыльнулся, – мне кажется, мне это идет.
– Идет, – признала Фен. – Ты выгядишь сногсшибательно, просто не поддаешься описанию. Но еще слишком рано шутить по поводу моей сердечной драмы.
Дино накрыл ее руку своей загорелой, с ухоженными ногтями рукой.
– Как так вышло, что ты не получила мою телеграму?
– Я не была уверена, что она от тебя.
– Но я же написал, что это я!
– Ты ничего не знаешь про гадость, которую сделал со мной Руперт в Риме?
На миг его рука сильно сжала руку Фен.
– Нет, ничего такого, – сказала Фен. – Я рано пошла спать и валялась, умирая от скуки. Руперт позвонил мне, сделал вид, что это ты звонишь, и пригласил меня поужинать.
– Ты согласилась?
– Смеешься? Да мне никогда в жизни не случалось принять душ, вымыть голову и одеться за такой короткий срок. А потом я обнаружила на лестнице Руперта и Дриффилда, которые помирали со смеху.
Дино был наполовину польщен, наполовину сочувствовал Фен.
– Гнусная шутка. Ты была разочарована?
– Просто убита. Так что я решила, что телеграмма – это еще одна из милых шуточек Руперта. Поэтому не написала тебе и не поблагодарила.
– Если бы ты это сделала, я бы! выкарабкался куда быстрее.
– А я могла бы никогда не связаться с Билли. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу его забыть? – скорбно спросила она.
– Конечно. Только оглянись вокруг.
Прибыл официант с первой переменой блюд. Две порции средиземноморских креветок, по полдюжины в каждой порции, и огромнбя чаша майонеза с чесноком.
Дино заказал еще вина и принялся невероятно искусно чистить креветки, окунать в майонез и передавать Фен.
– Мм, как вкусно! Ты и женщин раздеваешь так умело?
– Еще лучше. И я не отрываю им ноги и голову.
Фен замерла на миг, думая о том, какой Дино потрясающе привлекательный – для тех, кому нравится этот тип, торопливо подумала она.
– Ты когда-нибудь был в постели с Элен Кэмпбелл-Блэк?
Дино усмехнулся.
– Мы несколько раз завтракали вместе, но она никогда не дожидалась второй перемены блюд, и даже первую не доедала – всегда тащила меня на какую-нибудь художественную выставку. Я говорил ей: «Милая, меня не интересует культура. Меня интересует только секс».
– Так тебе не удалось завлечь ее в какую-нибудь широкую двуспальную кровать?
Он покачал головой.
– Она ужасно боялась. Если я придерживал ее за талию, чтобы перевести через дорогу, она шарахалась и чуть не влетала под машину. При попытке сделать что-нибудь еще включается охранная сигнализация.
– У Руперта в грузовике?
– Нет, у нее в мозгах. Она такая красивая, что хочется смотреть и смотреть, но я пришел к выводу, что она похожа на вазу эпохи Мин: пркрасная, но пустая.
– О господи, я съела все креветки, – сказала Фен.
– Хорошая девочка. – Он ласково погладил ее по ладони, почти безлично, как гладят животное. – Забавно, я тобой увлечен. И уже давно.
Фен отдернула руку.
– Не говори таких вещей. Я еще не готова принимать предложения.
– Я ничего не предлагал. Только констатировал факт.
– Даже хотя я не такая красивая, как Элен?
Дино задумчиво оглядел ее.
– Тебе бы не помешало немного поправиться, – сказал он, – но сойдет и так.
Фен заметила, что он начал слегка косить. Он, должно быть, ужасно устал.
– Как Мэнни?
– Восхитительно. Гораздо лучше меня. Он сильно вырос. В начале года я взял с ним много призов. А потом моего отца положили в больницу: сердце. Сейчас он лучше, но на несколько недель я был в стороне от скачек.
– Почему ты вдруг приехал сюда в конце сезона?
– Чтобы поработать с человеком, которого я считаю лучшим тренером в мире. Я намерен на несколько месяцев поместить своих лошадей в его конюшню, поучаствовать в нескольких европейский состязаниях, а в апреле попытаться выиграть состязания на мировой кубок. Потом вернусь в Штаты и буду готовиться к олимпиаде. Я так полагаю, что хочу добиться золота не меньше, чем ты.
– Кто этот тренер? Я его знаю?
– Его никто не знает по-настоящему. Он из тех людей, к которым невозможно подойти слишком близко. – Дино доверительно улыбнулся. – Знаешь, я увлечен одной девушкой, которую он тренирует. Я решил, что если я буду постоянно рядом с ней, у меня будет больше шансов.
Фен скорчилась на стуле, совершенно убитая. Она опустила взгляд на бараньи котлетки, которые им отлько что подали, и машинально убрала потемневшую веточку розмарина, которая лежала поверх котлет. Фен искренне горевала по Билли, но никакой девушке не понравится, если у нее из-под носа уведут привлекательного молодого человека, прежде чем она совершит хотя бы мимолетную попытку привлечь его сама. Она была бы не против, чтобы Дино некоторое время пожил в Англии. Ей было бы кого взять в качестве кавалера, если бы ее пригласили на вечеринку или официальный обед. Фен угрюмо насыпала слишком много соли на край тарелки и наблюдала за тем, как соль становится зеленой от мятного соуса.