Наездники, стр. 42

– Если будут, – глухим голосом проговорила Фен.

– Я слышал, что в команду снова вернулся Билли Ллойд-Фокс. Если возникнут проблемы, то лучше иди и обращайся к нему, а не к Мелизу. Он должен скакать, и он знает о чем говорит.

Три часа спустя Фен вернулась домой и нашла Тори на кухне, штопающей ей удачливые чулки.

– Знаешь, я очень виновата. Я купила три пары брюк, три блузки, два платья и бикини. Обещаю, я выиграю и верну. А в метро я проходила мимо плаката с Джейни Ллойд-Фокс, призывающего читать ее каждую неделю в «Дейли Пост», и пририсовала ей усы, а снизу написала «сука».

– Надеюсь, тебя никто не видел? – с тревогой спросила Тори. – Давай посмотрим, что ты купила.

– И я сходила в парикмахерскую, – осторожно проговорила Фен. – Знаешь, я прикрылась шарфом, так как подумала, что Джейк может взбелениться, поэтому прическа немного примялась. – И она сняла шарф. Тори буквально разинув рот от удивления, уставилась на нее. Утром Фен уехала с темными мышиного цвета волосами, доходившими почти до самого пояса. Сейчас же это была блондинка с участками более темных волос, которые имели длину чуть более двух дюймов. Тоненькие косички обрамляли ее лицо и заканчивались на затылке. Зная о поездке, последние десять дней Фен сидела на суровой диете и сейчас весила не более шестидесяти килограммов. В результате потребления большого количества салатов прыщики пропали, а новая прическа подчеркнула выступающие скулы, яркие косо расположенные аквамариновые глаза и длинную утонченную шею.

Фен наклонила голову.

– Извини, ноя думала, что так легче будет за ними ухаживать.

«Но определенно не будет легче удержать мужчин на расстоянии», – подумала Тори. – Мелизу придется потрудиться, играя роль сопровождающего. – Неожиданно со вспышкой одновременно и боли и удовлетворения она поняла, что Фен больше не ребенок, младшая сестра. Практически с сегодняшнего утра она превратилась в красавицу.

– Прекрасно, – с благоговением проговорила Тори. – Прическа просто небесная.

Фен облегченно вздохнула.

– Теперь Гризелла не сможет избавляться от меня!

Фен редко встречала кого-нибудь, кто не нравился бы ей больше, чем Гризелла Хаббард. Сказав Фен быть готовой к 5. 30, она подкатила в 4. 45, когда было еще темно, и Фен как раз кормила Дездемону и Макулая. Отказавшись зайти в дом и выпить чашечку кофе, она сидела и барабанила пальцами по рулевому колесу своего огромного восьмицилиндрового мастодонта, поглядывая на безукоризненно чистый двор так, словно это был свинарник и все время подгоняя Фен, чем приводила ее в панику и разрушала заранее продуманную до последней минуты организацию погрузки. Макулай и в лучшие времена ненавидел вставать рано, и не было силы, которая могла бы заставить его закончить завтрак быстрее или Сару прекратить сушить волосы в распущенном состоянии.

– Если я их так оставлю, то они потом будут торчать в разные стороны, – был единственный ее ответ на отчаянные просьбы Фен.

– Это еще что такое? – спросила Гризелла, когда Фен загружала огромную конфетную банку с лимонным шербетом, заняв большой угол ограниченного пространства буфета в машине.

– Награда Макулаю, если он прыгает хорошо.

– Ты оптимистка, – развязанно бросила Гризелла.

Ее нельзя было назвать полной, скорее она была плотной, как бультерьер, с огромными мясистыми бедрами, которые растягивали темно-бардовый водительский комбинезон. У нее было жесткое лицо, короткие завитые волосы, маленькие глаза-бусинки и более чем намек на усики над верхней губой. На вид ей можно было дать любой возраст от тридцати до сорока пяти, но фактичечки ей исполнилось только двадцать восемь.

– Я с ней рядом не сижу, – пробормотала Сара.

Джорджи, девушка-конюх Гризеллы, была на столько же худа и тонка, как проволока, на сколько плотной была Гризелла. Она обладала острым носиком, водянистыми голубыми глазами и длинной косой цвета беж, спускающейся по спине. Много шума поднялось при загрузке лошадей. У Гризеллы было четыре лошади, и с края стоял ее звезда Мистер Панч. Когда Фен начала заводить по рампе Макулая, она заявила:

– Я не хочу, чтобы этот грубиян был рядом с Панчи.

– Но он и мухи не обидит, – возразила Фен.

– Панчи не муха, и, кроме того, Руперт Кемпбел-Блек говорил совсем другое. Поставь рядом с Панчи Дездемону.

– Дездемона пугается. Лучше, если она станет между Маком и Харди, причем Мак идет первым.

– Послушай, если уж я забираю тебя, то подчиняйся моим правилам.

Управляясь с громадны грузовиком как мужчина, Гризелла спокойно сломала два любовно выращенные Тори куста сирени, которые стояли на обочине дороги у ворот. На трассе Гризелла обгоняла один трейлер за другим, что заставляло Фен трепетать Фен от беспокойства за безопасность Дездемоны и Макулая К парому она добралась на два часа раньше, в результате пришлось слоняться без дела. Фен настояла на том, чтобы покормить своих лошадей на пристани. К сильному раздражению Гризеллы Мистер Панч и другие ее лошади тоже шумно потребовали себе ленч. Фен расстроилась при виде картины загрузки грузовика с перепуганными, мычащими от жажды маленькими телятами. Водитель сказал, что они пойдут на консервы.

– Почему же их не убить в Англии?

– Правила ЕЭС, – ответил водитель.

– Не будь сентиментальной, – сказала Гризелла. – Ты же ешь мясо?

Выйдя в море, они решили позавтракать в ресторане. Гризелла заказала огромный бифштекс. – Мне надо заправиться. Только я и делаю всю работу.

Голодающая Фен заказала жаренную камбалу, что выглядело менее кровожадным. По прибытии Гризелла не переменула попросить ее спуститься в вниз в трюм и проверить лошадей.

Всю трехдневную поездку она обращалась с Фен даже с большим презрением, чем с конюхами. Сначала она заставила ту смотреть по карте, а потом страшно взбеленилась, когда Фен, засмотревшись из окна на бело-розовые цветы яблонь и представляя себе, как бы она брала на Дездемоне все пролетавшие мимо заборы, дважды направила Гризеллу по неправильно дороге.

Примерно каждые шестьдесят миль, как заправка бензином, Гризелла приказывала Саре или Фен приготовить очередную чашку крепкого черного кофе с тремя чайными ложками сахара.

Джейк всегда останавливался по дороге, чтобы напоить и попасти лошадей. Гризелла признавала только движение вперед.

– Мы никогда не доберемся в Фонтенбло до темноты, если будем заниматься ерундой и давать им набивать брюхо травой. Кому это нравится шербет?

– Макулаю, – огрызнулась Фен.

– Едва ли он сожрет столько много. Не удивительно, что он такой толстый.

– Наверняка она обожает все свои фунты мяса, – пробормотала Сара Фен, – хотя меня поражает, куда ей еще мясо, уродливая корова.

– Говорят, у нее есть какой-то парень.

– Должно быть подцепила в Сент Данстане.

Наконец, два дня спустя они въехали в Рим, где со всех сторон неслись звуки «Аве Марии». Фен была сражена наповал красотой церквей, памятников, озер, отражавших желтые здания и бирюзовое небо, и огромным горбообразным куполом собора Св. Петра. Улицы кишели прогуливающимися как на параде людьми, которые шумно разговаривали и явно выставляли на показ свои туалеты. Движение на улицах было ужасным. Однако, Гризелла вела грузовик неустрашимо, по принципу: если она столкнется с «феррари», то ему же будет хуже. Сара, сидевшая у окна, была объектом непрекращающихся присвистываний восхищения.

– Я всегда считала, что мне хотелось бы закончить свою жизнь в Риме, – проговорила она самодовольно.

– Наверно и закончишь, если Гризелла не будет ехать помедленнее, – сказала Фен. – Ой, посмотри, какой вон там прекрасный парк. – В промежутке между домами она увидела простенький амфитеатр, окруженный зонтичными пальмами.

– Это и есть место, где будут проходить соревнования, – сказала Сара. – Считается, что оно самое красивое в мире.

Конюшни, часть военных бараков, были великолепными. Прострные боксы позволяли лошадям выглядывать во двор.