Имоджин, стр. 39

В баре Ларри и Трейси танцевали вокруг проигрывателя-автомата.

— Я Ларри Банный лист! — кричал Ларри, засовывая руки под платье Трейси.

— Я хочу, чтобы ты прекратил эти грубости, — спокойно сказала она, вытаскивая его руки.

Они оказались рядом с дверью женской комнаты, на которой было написано «Девочки».

— Мне нужно семерых, — крикнул Ларри, постучав в дверь, — и немедленно!

Ники и Кейбл наблюдали за ними. Ники хохотал во все горло, Кейбл молчала. Джеймс и Ивонн, похоже, ушли спать.

Увидев Имоджин, Ники вскочил:

— Дорогая, у тебя все в порядке?

Трейси и Ларри тут же перестали танцевать, подошли и засыпали ее вопросами.

— Это было чудесно, — рассказывала Имоджин, смущенная, но счастливая оттого, что стала центром внимания. — Дом внутри красивый, и картины интересные.

— Вероятно, у него там половина Уфицци и Лувра, — сказал Матт.

— Тебе не было страшно? — спросила Трейси.

— Нисколько, я даже герцогини не боялась. Она такая приветливая и… и общем, не высокомерная.

— С чего бы ей быть высокомерной? — возмутилась Кейбл. — Она была заурядной актрисой до того, как вышла за герцога. Самая обыкновенная простушка.

— Чепуха! — сказал Ники. — Она из очень уважаемой семьи. Как они друг с другом ладят?

— О да, а Браганци удивительный. Он все знает. Он все знал про… — Она хотела было сказать «про прошлую ночь», но не знала, что именно Матт рассказал Кейбл об их стычке с охранниками. — Кажется, он знает про всех нас, — кое-как вышла она из положения.

— Глотни этого, моя радость, и расскажи мне все.

— И мне бы тоже выпить не мешало, — сказал Ларри.

— Страшно признательна, — сказала Имоджин, взяв у Матта бокал. — Да, Матт, Браганци обещал тебе интервью.

— Я заказал тебе тройную, — говорил в это время Матт Ларри. А потом, опомнившись, выпалил как из пистолета: — Он что?

— Согласился дать тебе интервью. Тебе надо прийти к нему завтра утром к десяти часам.

— Ты меня разыгрываешь.

— Нет, правда. И Ларри тоже может пойти и сделать несколько снимков.

— Богоматерь святая, ты гений. Как ты это провернула?

— Просто попросила его. Только с одним условием: он хочет посмотреть рукопись.

— Правильно. Я бы тоже этого потребовал, будь на его месте. Малышка, ты в самом деле красавица, красавица.

Он наклонился и поцеловал ее в обе щеки. И на этот раз, почувствовав прилив счастья, она даже не подумала сказать про себя «стоп, парень». Она просто упивалась тем, как он был обрадован и ошеломлен такой новостью.

— Можно пойти мне и поснимать вместо Гилмора? — спросил Ники. — Я бы не прочь пощелкать герцогиню.

Имоджин хихикнула.

— Она тоже считает тебя красивым.

— Она обо мне слышала? — удивился Ники.

— Да, они тоже иногда смотрят телевизор, эти сильные мира сего. А самые смышленые из них могут даже читать. А теперь, кто угостит меня выпивкой? — спросил Ларри.

— Никто, — твердо заявил Матт. — Тебе надо выпить кофе, чтобы очухаться, иначе у тебя будут сильно дрожать руки, и ты не сможешь ровно держать камеру.

— Немного коньяка не повредит, — сказал Ларри.

Кейбл встала из-за стола и, бросив ядовитый взгляд в сторону Имоджин, заявила:

— Теперь, когда она наконец соизволила появиться, не могли бы мы пойти в какое-нибудь более интересное место?

Матт вытащил из кармана конверт с вырезками и бросил его на стол.

— Если хочешь, можешь идти, а мне надо все это прочитать. Имоджин, девочка моя дорогая, присаживайся здесь, — он указал на соседний стул, — и если ты не слишком утомилась, будь так любезна, расскажи мне подробно все, что произошло, начиная со спасения ребенка.

Глава четырнадцатая

На следующее утро Имоджин проснулась поздно. Опять был солнечный жаркий день. Через открытое окно на утренней лазури неба видны были редкие и небольшие белые облака. Она лежала, припоминая необыкновенные события последних сорока восьми часов: сначала Матт преобразил ее в Сен-Тропезе, потом они встретили довольно странного по любым меркам Антуана; потом под угрозой охранников Браганци Матт ночью целовал ее, а наутро от нее отмежевался; потом она спасла Рики, застала Ники и Кейбл в постели и наконец — знакомство с Браганци и герцогиней. Поживи немного, наберись опыта, сказал ей Матт. Что ж, она начала его набираться. И все же, когда она рассматривала в зеркале свое гладкое загорелое лицо, то нашла, что выглядит такой же юной и круглоглазой, как всегда. Она посмотрела на пурпурную астру, вянущую в ее дневнике, и вздохнула.

Она уже оделась и думала о том, как там у Матта и Ларри пошло дело с Браганци. В дверь постучали. То была Трейси, собравшаяся идти на пляж.

— Страшная жара, — жаловалась она, когда они уже шли по набережной. — Даже в майке чувствуешь себя как в меховой шубе.

— Как Ларри поднялся сегодня?

— Подняться-то поднялся, но чувствовал себя скверно. Никогда не видела парня, которого бы так ломало после выпитого. Эта Кейбл сварливая, правда?

— Да, — вздохнула Имоджин.

— Мне ночью снилось, что у меня выпали все зубы, — сказала Трейси, — Что бы это могло значить?

— Вероятно, что ты боишься, как бы у тебя не выпали все зубы, — предположила Имоджин.

Она заметила, что даже самые загорелые и пресыщенные французы выпрямлялись, подбирали животы и брали Трейси на заметку, когда она проходила мимо, сверкая серебрянным водопадом своих волос и извиваясь всем телом. Это должно было еще сильнее разозлить Кейбл.

Они нашли Ивонн и Джеймса на середине пляжа. Ивонн что-то ворчала и со своим картонным клювом была похожа на сердитую гусыню.

— Привет. Как спали? Я очень плохо. Чересчур жарко. Я не могла заснуть ни на минуту, и, мало того, меня мучили жуткие кошмары с какой-то медузой, а когда я встала, то обнаружила этот страшный комариный укус, и вода в душе была сегодня холодная.

— Как ты там вчера вечером? — спросил Джеймс, при виде их заметно повеселевший. — Я боялся, как бы Браганци не сделал из тебя еще одну Патти Херст [27].

— Это было страшно увлекательно, — сказала Трейси, растянувшись на большом зеленом полотенце. — Давай, расскажи им, Имоджин.

Однако отчет Имоджин о событиях вчерашнего вечера слегка потускнел из-за того интереса, который вызвала к себе Трейси, оголившаяся вплоть до нижней части своего бикини цвета леопардовой шкуры.

— Джеймс, угомонись, — сказала Ивонн, дрожа от негодования. — А ты, Трейси, ляг и не привлекай к себе внимание. Продолжай, Имоджин. Как была герцогиня одета в домашней обстановке?

— О, в голубой шелк, — сказала Имоджин, все еще чувствуя, что аудитория по-настоящему не захвачена ее рассказом, особенно, когда Трейси начала намазывать всю себя кремом.

— Это задерживает ультрафиолетовые лучи, — пояснила она.

Минут через двадцать, в течение которых каждый мужчина на пляже, казалось, успел пройти мимо их группы, направляясь к воде, а потом возвращаясь, поигрывая мускулами и стряхивая с себя на них воду, Ивонн не выдержала.

— Знаешь, Трейси, ты обгоришь. Тебе непременно надо прикрыться, а эти м-м-м-… эти места обгорают хуже всего.

— Возможно, ты права, — сказала Трейси, вставая. — Думаю, мне надо поплавать.

— Смотри, вся ответственность — на твою голову, — отрезала Ивонн.

— Только не на голову, — хихикнула Трейси и легкой походкой направилась к воде, сопровождаемая приливной волной французов с очень нескромным интервалом.

— Я тоже пойду поплаваю, — сказал Джеймс, и прежде чем Ивонн успела его остановить, кинулся вслед за Трейси.

— Это омерзительно — как она колышет своими грудями, — возмутилась Ивонн.

— Ну, положим, они сами колышутся, — сказала Имоджин.

— Такой плохой пример для Джеймса, особенно потому, что с ней тут появился Ларри. Интересно, знает она, что он женат?

Имоджин обратилась к книге Скотта Фитцджеральда. «Тристрама Шенди» она забросила.