Имоджин, стр. 31

— Они не поверят завтра, когда наведут справки в гостинице.

Его рука лежала у нее на плечах, и она вдруг почувствовала себя счастливой до слез, вспомнив, как ей, несмотря на опасность, понравилось, когда он ее целовал и она чувствовала на себе тяжесть его тела. Она все еще дрожала, но уже не от страха.

— Он, должно быть, чего-то боится, если поставил такие ограждения.

— Думаю, боится потерять герцогиню, — предположил Матт.

Они спустились в порт. Огни катеров и яхт, отражаясь в черной воде, скакали по ней, как упавшие серьги. Лес мачт тихо качался на фоне звезд. До них доносились слабые всплески моря, накатывавшегося на белый песок.

Они зашли в одно ночное кафе на набережной. У стойки бара угрюмо пили несколько рыбаков. Усталая официантка, сбросив туфли, сонно протирала бокалы.

— Нам сейчас требуется неотложная скорая помощь, — сказал Матт и, заказывая для обоих черный кофе и тройную порцию коньяка, вдруг повернувшись, улыбнулся ей. Ощущение близости к нему так захватило ее, что у нее ослабли колени. Ей пришлось ухватиться за стул у стойки и вскарабкаться на него.

— Ты завтра пойдешь на встречу с человеком Антуана? — спросила она, когда им подали напитки.

— Если это ни к чему не приведет, я оставлю всю эту затею и сохраню силы для перебранок с миссис Эджуорт, — он взял ее руку, и она побоялась, как бы он не почувствовал пронизавший ее толчок. — Знаешь, мой ангел, мне действительно жаль, что ты испугалась. Для того, кому доводилось иметь дело с полевой жандармерией, с белыми родезийцами и даже молодчиками Иди Амина, как когда-то мне, эти колпаки Браганци могут показаться мелюзгой, но я знаю, как страшно было тебе.

— Зато мне теперь хорошо, — она вряд ли могла ему сказать, что никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой. И она подумала, что он самый замечательный мужчина из всех, кого она знала, и если бы он снова повалил ее на кусты вереска, она бы не возражала, даже если бы при этом весь преступный мир устроил вокруг них визгливый шабаш. Вместо этого она спросила: — А что собой представляют молодчики Амина?

Он рассказал ей про некоторые опасные места, в которых ему пришлось побывать, и когда они приняли еще по нескольку порций коньяка, звезды на небе уже погасли и горизонт окрасился бледной бирюзой. Они прошли мимо «Бара моряков» и отеля «Плаза» с его сложенными на ночь полосатыми навесами и дремлющими привратниками. По дороге им попались несколько пожилых гомосексуалистов, ищущих утешения, и гитаристов из ночных клубов, сонно бренчавших что-то по пути домой.

«Ты слишком хороша, чтобы поверить, что это не сон. Я не могу отвести от тебя глаз», — мурлыкал Матт.

В «Реконесансе» у стойки портье, освещенной одной лампой без колпака, он взял ее ключ и вынул из стоявшей там вазы влажную астру пурпурного цвета. Имоджин поспешила наверх, нажимая на выключатели, пока еще не отключили свет и коридор не погрузился во тьму.

У дверей ее номера он остановился.

— Приятных сновидений, маленькая сообщница, — нежно сказал он, протянув ей пурпурную астру.

Сейчас он меня поцелует, в восторге подумала она. Но едва он наклонил голову и коснулся ее губ, как распахнулась какая-то дверь и выстрелила толстой женщиной в сетке для волос. Столкнувшись с ними, она кинулась в туалет. Вскоре оттуда донеслись звуки страшной рвоты, и оба они зашлись в беззвучном хохоте.

Потом вдруг открылась другая дверь, и появилась Кейбл, закутанная в зеленое полотенце и с сигаретой, торчащей из ярко-красных губ.

— Вы как раз вовремя, — сказала она.

У себя в комнате Имоджин все еще не отошла от изумления. Матт поцеловал ее. Она знала, какими случайными бывают иные поцелуи, да к тому же оба они весь день пили. Но она не думала, что Матт из тех, кто может сделать что-нибудь случайно. В Пор-ле-Пене было полно красивых девушек, но в отличие or Джеймса и Ники он никогда не выказывал большого интереса к какой-нибудь из них, ограничиваясь беглым одобрительным взглядом.

Она посмотрелась в зеркало и потрогала свои губы, с которых он сцеловал всю помаду, потом, дрожа от возбуждения, провела руками по своему телу. В постели — гений, сказала Кейбл. Но ей хотелось не только этого.

Убери с лица эту дурацкую ухмылку, — повторяла она сама себе, — ты слишком много напридумывала. Она легла на кровать, но комната пошла кругом, и тогда она встала и примерила все обновки, стоя прямо на кровати, чтобы видеть себя в полный рост. Завтра она наденет светло-зеленый сарафан или, может быть, голубую рубашку, и большая часть пуговиц будет расстегнута, как у Кейбл. Она представила себе, как теперь Матт ссорится с Кейбл и говорит ей, что между ними все кончено, что он любит Имоджин.

Я не должна на это надеяться, сказала она себе строго, он любит Кейбл, он купил мне эти вещи, чтобы я отвадила от нее Ники. Но эти доводы ее не убеждали.

Я люблю его, я люблю его, — повторяла она, зарывшись лицом в подушку. Потом она бережно положила пурпурную астру между листами своего дневника, а после долго лежала, глядя в светлеющее небо, слушая крики петухов и детей и шум заводящихся машин, пока не заснула.

Глава двенадцатая

Разбуженная ярким солнцем, Имоджин проснулась с тем же ощущением счастья, пронизавшим всю ее как легкий жар. Она надела новый бледно-голубой сарафан и спустилась вниз, где нашла остальных в разной степени расстройства, завтракающими и читающими газеты на набережной.

Ивонн выставила на стуле для всеобщего обозрения свои полосатые черные с голубым носки. Так как накануне она не ужинала, то настояла, чтобы Джеймс заказал для нее вареное яйцо.

— Это яйцо твердое, как пуля, Джамбо, — визгливо объявила она, пытаясь просунуть в него кусочек гренка.

— Я сказал, чтобы варили quatorze minutes, — оправдывался Джеймс.

— Это значит четырнадцать минут, а не четыре, — завопила Ивонн. — Зачем ты так много пьешь, Джамбо, если знаешь, что это тебе не по силам? Ты же знаешь, каким идиотом делаешься на следующее утро.

Джеймс, тщетно пытаясь скрыть свое похмелье, держал чашку кофе обеими руками. Выглядел он ужасно. У Матта вид был не намного лучше. Увидев Имоджин, он довольно настороженно улыбнулся ей и старался избежать ее взгляда, когда заказывал ей кофе.

Ники, как всегда, выглядел бодро и читал спортивную страницу в «Таймс».

— Надо же, — сказал он. — Коннорса выбили в третьем круге.

Имоджин заметила, как он украдкой подвинул ногу и тихонько погладил ею щиколотку Кейбл. Та ответила ему тем же, после чего вытянула вперед свои красивые загорелые ножки. На ней была спортивная рубашка от Жана Машина. Она сидела на колене у Матта и читала гороскоп в «Дейли мейл».

— Терпеть не могу смотреть в гороскоп на другой день. По нему выходит, что вчера у меня должен был быть ужасный день в любовных делах, что совершенно не так, правда, дорогой? — Она обвила одной рукой шею Матта и томно его поцеловала.

Имоджин выловила ложечкой крупинки из кофе и почувствовала, как счастье понемногу выходит из нее, словно воздух из плохо завязанного надувного шарика.

Тут вперевалку подошла мадам с телеграммой для Матта.

— Это от Ларри Гилмора, — сказал он, открыв оранжевый конверт и прочитал, — «Прибываю „Плазу“ восемь пополудни».

— О, отлично, — сказала Кейбл.

— Это тот Ларри Гилмор, который фотограф? — спросила Ивонн. — Я слышала, что он — чудовище.

— Он хорошо себя ведет, если не плакать всякий раз, когда он назовет тебя глупой коровой, а его жена Бэмби прелестна, — вступилась за него Кейбл.

— Бэмби, Джамбо, — сказал Ники, — мы будем еще больше похожи на зоопарк.

От перспективы свежего пополнения все повеселели. Возможно, каждый надеялся отдохнуть от остальных, исключая Имоджин, которая просто предположила, что разговоров о фотомоделях станет еще больше.

— Джамбо, ты что сегодня намерен делать? — раздраженно спросила Ивонн.

— Все, что пожелаешь, дорогая.