Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1, стр. 65

– Оно того стоило. Ты хоть немного по мне соскучилась?

– Нет, – сказала Флора, глядя на него из-под ресниц. – Я соскучилась много.

– Ну а пока «Мет» и твой папаша на поле, исчезнем-ка мы в башне. А Таблетка постережет.

28

Лондонский «Мет», включающий 160 человек, проследовал на чай в огромный и прохладный холл. Дубовые столы покрывали белые скатерти. Большие вазы с ранними розовыми георгинами стояли в каждом углу. Китти устроила праздничное чаепитие. Ее сандвичи с копченой лососиной, креветки в майонезе, омлет с травами и индюшачьей грудкой были чрезвычайно вкусны. Также подали домашние лепешки с тутовым джемом и кремом, орехи, лимоны и шоколадные пирожные, красиво украшенные сверху и с кусочками ледяного масла внутри, и разноцветный торт, где по белому мороженому вывели голубым: «ЛОНДОНСКИЙ «МЕТ». Д. ПАРАДАЙЗ. 1990». Чтобы доставить удовольствие Раннальдини, было сделано все. Жаль, чаепитие сопровождала жара.

– Я не могу туда пойти, – хныкала Джорджия, окруженная любителями автографов, когда толпа потянулась в холл. – Гай и так уже готов меня убить за то исчезновение.

– Я буду с тобой все время, – успокаивал ее Лизандер. – И потом я чертовски голоден. А этот дом очень готический, да?

Даже жара ада не смогла бы остановить Персиваля Хиллари, священника церкви Всех Святых в Парадайзе, при возможности поесть. Законченный прихлебатель у чужого стола, с красной физиономией и хриплым дыханием, он наполнил тарелку сандвичами и завопил мелодичным голосом:

– Какое чудесное, чудесное торжество.

– Какой пир! – вскрикивала его жена Джой, о которой отзывались как о надежной опоре.

Плоскогрудая балаболка со звенящим смехом, она тратила время на запугивание не желающих заниматься благотворительностью и бдила за уклоняющимися от праведной жизни.

– Когда рядом Джой, меня так и тянет нацепить поверх шорт еще и фиговый листок, – жаловался Меридит.

Между Джой, Мериголд и леди Числеден шла непрерывная борьба за право задавать тон в Парадайзе. Забота о нравственности других не мешала Джой Хиллари разделять с мужем слабость к красивым мужчинам и быть помешанной на Гае. Она уже давно готовила Гая для себя с помощью утомительных бесед.

Оторвав Джорджию от Лизандера и шипя:

– Как ты смеешь выставлять меня в таком свете перед всем Парадайзом? – Гай толкнул ее в сторону Джой. – Дорогая, я хотел бы познакомить тебя с моей женой Джорджией.

Будучи вегетарианкой и освободив бутерброды от мяса, яиц и рыбы, Джой стала рассказывать Джорджии, почему в этом году так много овсюга.

– Символ времени, – уныло произнесла Джорджия, а когда Джой Хиллари бросила на нее пустой взгляд, добавила: – Мужчины не сопротивляются, когда их сеют.

– Никто его не сеет, – терпеливо возразила Джой. – Поле за нами уже двадцать лет культивируется, но до сих пор на нем растет овсюг.

– Но это гораздо лучше, чем рапс, – сказал ее муж.

Персиваль, приближаясь под предлогом знакомства, а на самом деле – за куском шоколадного торта. Увы, не успел он взяться за нож, как Динсдейл впился во весь торт.

Джорджия расхохоталась. И, видя их растерянные физиономии, проговорила:

– Лучше мне уйти от этой криминальной сцены и поздравить Китти.

Даже в состоянии самопогружения Джорджию напугала внешность Китти. Она похудела, а ее глаза покраснели так, словно от крепкого чая. Китти всегда успокаивалась во время приезда Раннальдини, но сейчас, казалось, исчез весь интерес к другим людям. Она даже не улыбнулась рассказу о проделке Динсдейла. А когда Джорджия присела рядом и поблагодарила за разрешение Флоре так долго жить в «Валгалле», Китти ничего не ответила и только опустила глаза.

– Что с тобой, Китти? Ты чем-то потрясена?

– У меня все хорошо.

Как она могла поведать Джорджии, что у ее дочери неистовый роман с Раннальдини? Месяц назад, когда бедняга Вольфи проплакал всю ночь, Китти сказала Раннальдини, что он не должен уводить подружку у сына хотя бы потому, что она на тридцать лет моложе. А Раннальдини провопил, что Вольфи просто с ума сошел от ревности и придумал эту историю, да и как вообще Китти смеет обвинять его в приставании к малолетним.

Он обвинил жену в потере привязанности к нему, и Китти была почти откинута со своих позиций. И ведь что самое ужасное – первоначально она преклонялась перед Флорой: та всегда ее поддерживала, но потом Флора перестала заступаться за Китти и во всем принимала сторону мужа.

А теперь, при приближении Раннальдини и Флоры, Китти залила чаем весь стол. Флора, естественно, была голодна. Джорджию никогда особенно не заботило питание своей семьи, да и после завтрака прошло уже немало времени.

– Привет, Китти, – сказала Флора восхищенно. – Как ты?

– О'кей, – ответила Китти, разлив еще больше чая на скатерть.

– Ну-ка, молодчина, дай-ка мне его, – Гай отобрал у Китти чайник, видя, как она разволновалась. – Я наполню чашки, а ты поболтай с Флорой.

– Я только еще принесу горячей воды, – Китти с отчаянием схватила серебряный кувшин. – Бери сандвич, – толкнула она Флоре тарелку.

– О, вкуснятина, я такая голодная! – воскликнула Флора, но аппетит у нее пропал, потому что Китти выглядела абсолютно несчастной и не могла поднять глаз.

«Она все о нас знает, – в ужасе подумала Флора. – И ведь была так мила со мной». Но Раннальдини стал тайком ласкать ее бедра, она не могла удержаться и не прижаться к нему.

– Маленькая женушка Раннальдини все делает хорошо, – сказала Джой Хиллари, беря третий кусок орехового пирога. – Мы должны привлечь ее к участию в празднике. Может быть, она будет торговать безделушками или готовить чай.

Когда Китти закрыла кухню, на тропинке перед ней возник небрежно одетый Лизандер.

– Вы меня помните? Мы встречались у Мериголд и на вечеринке по поводу выпуска «Рок-Стар». Давайте я понесу кувшин. Потрясающее чаепитие. Я так подкрепился, что подавать сейчас не способен. А моя мама не любила готовить для застолий после крикета. Она ограничивалась покупкой торта и готовых сандвичей.

Он вдруг обнаружил, что воспоминания о Пиппе, пусть и в такой форме, уже не причиняют боли.

Китти подняла взгляд. Мощные стекла очков гротескно увеличивали покрасневшие глаза. «Господи, да она же совершенно несчастна».

– Мериголд рассказывала мне о вашей маме, – заикнулась Китти. – Она была такая молодая. Вы, должно быть, ужасно по ней тоскуете.

Лизандер, который обычно улавливал характер отношений между людьми, уже понял, что Раннальдини неравнодушен к сексапильной дочке Джорджии. Что же будет с Китти? «Раннальдини дерьмо», – решил он, внося кувшин с горячей водой в холл.

Наташа, которой и представить было трудно, о чем можно разговаривать с ее мачехой, обрабатывала Ферди, которого Лизандер представил Китти. «Ферди и Китти вполне подходят друг другу», – решил Лизандер. Пока они знакомились, к ним примкнул Гай с блюдом торта.

– Вы молодчина, должны сами что-нибудь съесть.

– Почему вы ее так называете? – спросила Наташа.

– Потому что она действительно молодец, – тепло произнес Гай.

– А сколько кирпичей [6]в надежной опоре? – поинтересовалась Джорджия, присоединившись к группе и ловя на себе мрачный взгляд Гая.

– Мы будем все доедать не одну неделю, – сказал Раннальдини жене, оглядев полные столы. Люди уже закуривали, направляясь к полю. – Ты, Китти, как обычно, сверхуслужлива.

—Ничего не пропадет, – проворчал Лизандер. – Я помогу вам, Китти. Здесь хорошо и прохладно.

– Лизандер, – окликнула Мериголд, – ты же обещал поиграть с мальчиками.

– Вот уж нет, черт побери, – проворчал Ферди. – Тебе заплатили за то, чтобы ты дразнил Гая. Займись Джорджией.

Но как только Лизандер уселся рядом с Джорджией под ореховым деревом, Архангел Михаил приказал ему выйти на поле и начинать подачу. Его место мгновенно занял Ларри, которого Джорджия избегала.