Как я была маленькая (издание 1954 года), стр. 5
Как раз к этому времени папа закончил чтение гранок. Поэтому он садится на диван у печки, я сажусь рядышком, и папа рассказывает мне о кораллах.
Это крошечные животные, живущие в южных морях. Каждый отдельный коралл строит себе известковый домик величиной с булавочную головку. Но домиков этих так много, что, прикрепляясь один к другому, они образуют как бы ветки или даже целые деревья: розовые, белые, а чаще всего ярко-алые, как пламя. Из этих коралловых веток и деревьев люди выделывают различные украшения: бусы, брошки, браслеты.
С интересом слушаю я папин рассказ о кораллах. Я бы послушала ещё, но тётя Наша говорит:
— Пора закрыть вьюшку, дрова уже прогорели.
А мама, оторвавшись от тетрадки, добавляет:
— На всякий случай запомни, Верочка, что в слове «коралл» пишется два «л».
Как раз в эту минуту наша столовая кукушка выглядывает из своего резного домика и кукует один раз: половина девятого. Полчаса уходит на то, чтобы, пожелав всем спокойной ночи, привести в порядок игрушки, постелить себе постель, умыться и причесаться на ночь. Причёсывает меня тётя Наша, сама я ещё не умею.
Уже лёжа в постели, я опять слышу кукушку. Она кукует девять раз; время сна.
Спокойной ночи!
Ночью снится мне сон. Школьные тетрадки окружают меня, машут страницами. Ах нет, не синие тетрадки, а птички-синички летают по комнатам, машут крылышками и щебечут. И опять нет. Не птички-синички, а белые, как лебеди, школьные фартуки вьют вокруг меня хороводы. Мамины девочки наполняют столовую.
Утром я рассказываю свой сон тёте Наше, а та пересказывает его маме.
— Ничего этого ей не снилось, — смеётся мама. — Всё это она сочиняет.
А я и сама не знала, снилось мне это или я всё выдумала.
Кукольная клиника
В маленькой комнате, где теперь жили мы с тётей Нашей, мне был отведён отдельный уголок; там я была; полной хозяйкой.
Мама подарила мне стенной шкафчик, в котором раньше была у нас домашняя аптечка. Теперь это был гардероб для кукол: кукольные платья висели там во весь рост. На столике лежали книжки с картинками, цветные карандаши, бумага и ножницы для вырезывания. Под сырой тряпочкой — глина для лепки.
На стене висели рисунки моей работы: деревенский бабушкин домик, окружённый мальвами, портреты кота Василия со спины и больной куклы Танечки с закрытыми глазами и повязкой на лбу. На гвоздике в гарусной сетке висел мяч.
Кукла Танечка была прехорошенькая, с настоящими белокурыми локонами и тёмными, тоже настоящими, ресницами. Зубки у неё были беленькие, фарфоровые, на щеках — ямочки.
Танечку привезли мне из Москвы. Я начала с того, что хорошенько вымыла ей голову тёплой водицей с мылом. Я считала, что после путешествия это просто необходимо.
И что же случилось? Локоны отклеились, щёчки побледнели, глаза закрылись и больше не открывались. Танечка тяжело захворала.
Другие мои две куклы выглядели тоже не очень хорошо, особенно тряпичный негритёнок Джимми. Он весь так протёрся, что больно было смотреть на него. Тётя Наша сказала:
— На нём и вправду лица нет. Но ты не беспокойся, мы всё это исправим.
Она взяла две бусины и сделала негритёнку новые глаза. И он так живо и весело взглянул на нас этими блестящими, выпуклыми глазёнками, что я засмеялась от удовольствия.
Красными нитками тётя Наша подправила Джимми губы, а из чёрной вязальной шерсти навертела узелков: получились взамен старых новые, густые, вьющиеся волосы.
— Да он ещё лучше, чем был! — с восторгом воскликнула я.
— Погоди, это ещё не всё.
И тётя Наша нарядила Джимми в шапочку с кисточкой и пунцовую курточку. Прелесть что такое!
Третью куклу звали Золушкой. Иначе никак нельзя было — уж очень плохо она была одета.
Но тётя Наша сказала:
— Не всегда же бедняжке возиться с золой у очага. Мы сделаем Золушку такой, какой она была на балу.
И Золушка получила платье, обшитое кружевом, нитяные чулочки и, самое главное, белые бальные туфельки, сшитые из старой лайковой перчатки. Теперь не стыдно было поехать на самый лучший бал и встретить там принца.
Всё это было отлично. Но как же быть с Танечкой?
— Ей я ничем помочь не могу, — вздохнула тётя Наша. — Придётся отнести её в кукольную клинику.
— А разве есть такая? — с волнением спросила я.
— Конечно. Завтра же мы пойдём туда.
Окно кукольной клиники выходило на улицу. За стеклом стояла большая румяная кукла в шляпе и рукой указывала на входную дверь. Мы вошли.
В клинике пахло клеем. На столе были расставлены баночки и скляночки, разложены щипчики, кисточки, гвоздики, крючки и нитки. На полке под стеклом сидели и лежали больные и здоровые куклы.
Кукольный мастер, надев очки, внимательно осмотрел нашу Танечку, сказал, что ничего опасного нет, и просил прийти через неделю.
Через неделю Танечка вернулась домой такая же белокурая и розовая, какой приехала из Москвы. Она снова открывала и закрывала глаза. И я нарисовала новый её портрет и повесила рядом с портретом кота Василия со спины.
Как устроена луна
В зимние сумерки раздаётся звонок. Побросав неодетых кукол, я бегу к дверям. Я догадываюсь, кто пришёл: это Дима. Его часто приводят к нам ночевать.
Дима входит со своей мамой, весь красный от холода. Он так засыпан снегом, что его сначала обметают веничком и только потом снимают с него шапку и шубу.
Димина мама уходит, оставив у нас Диму до следующего вечера. Мы с ним убегаем играть в столовую. И я сразу замечаю, что Дима чем-то очень гордится, что у него, очевидно, какая-то важная новость. Уж не получил ли он в подарок перочинный ножик, о котором давно мечтал?
Однако для ножика ещё рано. Он обещан Диме к тому времени, когда у него все передние молочные зубы сменятся настоящими и он станет большим мальчиком. Но пока что выпал один только зуб, и то Дима раньше времени выдернул его ниткой. И всё же Дима действительно получил очень интересный подарок: маленький компас.
Компас похож на крошечные часики, только под стеклом у него не две стрелки, а одна, магнитная. Эта тоненькая подвижная иголка, похожая на усик жука, как бы ни вздрагивала и ни вертелась, в конце концов всегда показывает на север.
И где бы ни находился путник — в лесу, в море или в пустыне, — стоит ему взглянуть на компас, и иголка тотчас же укажет на север. А зная, где север, легко можно определить юг, запад и восток и найти правильную дорогу.
Счастливец этот Димка! Такой чудесный подарок получил, какой мне и не снился! Но это я думаю про себя, а вслух говорю:
— Ну зачем тебе компас? Ты ведь не бываешь ни в лесу, ни в море, ни в пустыне.
— Мало ли что случается, — возражает Дима. — Вот, например, мы с мамой вчера по ошибке пошли не в ту сторону. Компас мне и пригодился. Я сразу сказал: «На этом углу должна быть кондитерская, а её нет».
