Морские львы, стр. 24

— Вот прекрасный вид, Стефан, — сказал Росвель Гарднер, — но мы видели бы еще лучше, если бы могли взобраться на этот конец горы и быть на этой совершенно голой вершине. Я жалею, что не принес сюда старого паруса, который водрузил бы здесь в честь Соединенных Штатов. Но что такое там, на востоке?

— Я вижу, что вы хотите показать, сударь. Я думаю, что это похоже на парус, и парус, окруженный льдом.

Нельзя было обмануться. Приметили белый парус корабля на большой поверхности ледяного поля, немного на северо-востоке острова, находящегося против бухты. Хотя паруса этого судна были подняты, но было видно, что он стеснен льдом, если не совершенно окружен им.

Лишь только Росвель заметил чужой корабль, как тотчас же узнал его. Он убедился, что это был «Морской Лев» из Виньярда, нашедший дорогу к островам. Росвель добился уже такого большого успеха и так был уверен, что наполнит свою шхуну вовремя, что мало заботился о соперничестве другого корабля. Напротив, на случай опасности, он желал бы иметь товарища. Лишь только он увидал шхуну виньярдцев, то уже решился: он хотел возобновить старое знакомство и помочь Дагге собрать его груз. Росвель и Стефан, отказавшись влезть на вершину, сошли с нее скорее, нежели поднялись, и через полчаса шлюпка была уже готова. Росвель сам командовал ею, оставляя своему помощнику начальство над шхуной. Стимсон сопровождал своего капитана. Лишь только они сошли с утесов, как на полных веслах поплыли с возможной скоростью, делая почти по восьми узлов в час.

Для китоловного бота Росвеля надо было более трех часов, чтобы проплыть бухту и достичь края той обширной ледяной равнины, остановленной утесами первого острова группы. Гарднер лишь только подошел к выходу, то приказал своим людям грести с наивозможной силой, хотя все они были убеждены, что подвергаются самой невероятной опасности. Шлюпка скоро достигла льдов и плыла по воде до тех пор, пока не вошла в проход, такой узкий, в котором едва могла двигаться. Наконец, Росвель достиг места, в котором обе ледяные равнины, образовавшие этот узкий проход, почти вплотную между собой сходились. Росвель посмотрел вперед и назад, поставил шлюпку в безопасное место и пополз по льду, дав своему рулевому приказание подождать его. Лишь только он поднялся на лед, наш молодой человек вскрикнул: виньярдская шхуна довольно ясно показалась перед ним на расстоянии полумили. Она была окружена льдом и плыла с большой опасностью быть разбитой в щепы.

Глава XVI

Лишь только Росвель сошел на льдину, как услышал страшный звук. Он тотчас же увидал, что внешнее давление разбило ледяную равнину на две части, и что эта перемена могла быть спасением или погибелью для шхуны. Он хотел было броситься, чтобы присоединиться к Дагге, но остановился, услышав, что какой-то человек из его шлюпки его зовет.

— Эти равнины, капитан Гарднер, скоро соединятся, и наша шлюпка расплющится, если мы не вытащим ее из воды.

Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться молодому капитану в точности этого предсказания. Ледяная равнина, на которой он находился, тихо подвигалась вперед и касалась своим краем льда, находившегося против нее. Проход, по которому плыла шлюпка, заперся, и слышался треск. Давление было столь ужасно, что откалывало куски льда величиною с дом.

Нечего было терять времени, и шлюпку вытащили на лед в месте, представлявшимся более безопасным.

— Стимсон, нам будет очень трудно спустить ее на воду, — сказал Росвель, — нам придется провести здесь бессонную ночь.

— Не знаю, капитан, — было ответом. — Мне кажется, что лед разобьется подле этих утесов, и если это будет так, то шхуна, шлюпка, экипаж, — мы все войдем на дрейф в бухту, потому что я уверен в существовании потока, текущего от этой точки к нашему острову. Я приметил это во время гребли.

— Может быть, потоки идут по всем направлениям. Томсон и Тод, — продолжал Росвель, — останьтесь здесь, а мы все пойдем отыскивать виньярдскую шхуну. Она должна быть там, в проходе, и только разве случайно выйдет из него.

Росвель был прав. «Морской Лев» из Виньярда старался пройти по проходу, находящемуся между двумя ледяными полями.

Дагге был человек смышленый и смелый. Видя, что лед соединяется со всех сторон, спереди и сзади, и что не было никакой возможности выйти, он ухватился за последнее средство, которое оставалось еще для спасения корабля.

Он выбрал место или косяк, образуемый ледяной равниной, находившийся под ветром и представлявший его кораблю минутное убежище. Он ввел туда свою шхуну и бросил якорь. После того он начал рубить лед, сначала топором, потом пилой, в надежде выдолбить отверстие, которое по своей величине и виду могло принять остов корабля и воспрепятствовать таким образом его разрушению.

Прошло уже много часов с того времени, как он и его экипаж работали с этой целью, когда, к их радости и большему удивлению, они вдруг соединились с Росвелем и его людьми. Дело в том, что виньярдский экипаж так был озабочен предстоявшей ему опасностью и каждый человек был так занят исполнением своей обязанности, что не заметил шлюпки до тех пор, пока Росвель не окликнул Дагге и не обнаружил своего присутствия.

— Вот истинное счастье, капитан Гарднер! — сказал Дагге, искренно пожимая руку Росвеля. — Да, счастье! Я надеялся встретить вас подле этой группы островов, на которых можно найти тюленей, потому что они наверное находятся там, где мой покойный дядюшка заставил меня предполагать их по его морским картам, но не думал встретить вас нынешним утром. Вы видите мое положение, капитан Гарднер, страшная опасность угрожает мне.

— Вы уже предприняли некоторые предосторожности.

— Э! Но могло быть и хуже.

— Необходимо разрубить этот лед, и тогда ваша шхуна может подняться. Вы можете продолжать работать пилою и топором, а я постараюсь придать плотности бокам корабля. Покажите мне ваши запасные деревья и доски, без которых вы можете обойтись, и мы увидим, что можно из них сделать.

Хотя американские матросы менее откровенны, чем матросы английские, но знают столь же хорошо, какой благодарности заслуживают некоторые услуги. Виньярдцы почувствовали большую признательность и радость от помощи, которая подоспела к ним, и с обеих сторон начали работать с усердием.

Работа Росвеля происходила на палубе виньярдской шхуны, тогда как экипаж Дагге продолжал работу на льду.

— Какой шум! — вскричал Дагге. — Не извержение ли это вулкана?

Дагге был расположен думать, что этот звук был произведен каким-нибудь подземным движением. Но он не долго думал и сказал поспешно:

— Это лед. Я думаю, что давление разбило его об утесы этого острова. Если это так, то ледяная равнина, находящаяся под ветром, также уничтожится, лишь только подойдет к ней другая.

— Не думаю, — сказал Росвель, устремляя глаза на остров, — потому что равнина, находящаяся более под ветром, пойдет с такой же скоростью, как и ледяные горы. Это может уменьшить силу удара, но никак не полагаю, чтобы могло отвратить его.

Мнение Росвеля скоро подтвердилось. После нескольких минут сильного беспокойства, причиненного треском самого остова корабля, он получил от скопившегося под ним льда такое внезапное сотрясение, как будто бы он совсем освободился из свой тюрьмы; колебание было ужасно, и многие из экипажа не могли удержаться на ногах. В самом деле, шхуна была освобождена; еще одна минута, и она бы разлетелась вдребезги, а теперь она находилась в бассейне, который ее экипаж долгими часами работы ей приготовил.

— Мы ее спасем, Дагге! Мы ее спасем! — вскричал Росвель, позабыв в эту минуту великодушных усилий всякое чувство соперничества. — Я знаю, что вы хотите делать, я это тотчас же понял. Эта высокая земля есть то место, которого вы ищете, а на северном берегу этого острова есть морские слоны, львы и другие животные в довольно большом количестве, чтобы наполнить всякую шхуну, которая когда-нибудь выходила из Виньярда.