«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны, стр. 50

— Кажется, мы приближаемся к нему, — полушепотом произнес капитан. — Взгляните, на стеклах фонаря можно различить какое-то изображение. Стойте-ка! Клянусь, это изображение женщины!

— Матросы с ялика докладывали, что мошенник выставляет его на многих частях судна. У него хватило дерзости даже поднять флаг с этой девкой в нашем присутствии!

— Верно, верно. Возьмите трубу, господин старший офицер, и скажите, не женское ли лицо изображено на стекле фонаря… Да, мы быстро приближаемся к нему. Полная тишина на бригантине! Мошенник ошибся в нашем курсе.

— Нахальная девица, ничего не скажешь! — заметил старший офицер. — Ее наглая усмешка видна невооруженным глазом.

— Подготовиться к абордажу! Я сам поведу людей.

Приказ был отдан быстро, вполголоса и с такой же быстротой выполнен. «Кокетка» продолжала бесшумно скользить вперед с отяжелевшими от росы парусами, и каждое дуновение насыщенного влагой воздуха с силой давило на их поверхность. Люди стояли наготове для абордажа, было отдано распоряжение соблюдать полнейшую тишину, и, пока крейсер приближался к светящемуся фонарю, даже офицерам было приказано не шевелиться. Ладлоу занял место у бизань-мачты, чтобы управлять судном; его приказания передавались на шканцы четким шепотом.

— В такой темноте нас, конечно, не заметили! — обратился капитан к стоявшему рядом с ним старшему офицеру. — Как ни удивительно, но они потеряли нас из виду. Смотрите, изображение лица на фонарном стекле становится все яснее и отчетливее! Можно даже разглядеть локоны. Лейтенант, мы подойдем к нему с наветренной стороны.

— Глупец, должно быть, лежит в дрейфе! — ответил старший офицер. — Даже волшебницы иногда теряют разум. Видите ли вы нос бригантины, сэр?

— Я не вижу ничего, кроме фонаря. В этой кромешной тьме едва различимы даже наши собственные паруса… Но вон, думается, реи бригантины, чуть левее нашей фок-мачты.

— Нет, это наш собственный блинда-рей! Не слишком ли близко мы подошли к плуту?

— Слегка отверните… Иначе мы столкнемся и потопим бригантину.

Отдав приказ, Ладлоу поспешно прошел вперед. Он увидел, что абордажная партия готова к делу, и распорядился захватить бригантину во что бы то ни стало, но не прибегать к насилию, если только не будет оказано решительное сопротивление. Матросов трижды предупредили ни при каких обстоятельствах не врываться в каюты, и капитан высказал пожелание, чтобы Бороздящий Океаны был захвачен живьем. Пока отдавались эти распоряжения, фонарь стал ближе настолько, что можно было рассмотреть загадочное выражение лица волшебницы. Ладлоу тщетно искал взглядом рангоут, чтобы удостовериться, куда направлен нос бригантины. Положившись на свое счастье, он решил, что настал момент действовать.

— Право на борт! Быстрее, ребята! Крюки в дело! Забрасывать дальше! Шире размах! Заходите с кормы! Быстрее! — звонко кричал он, и с каждым новым приказом, срывавшимся с уст молодого капитана, голос его становился все громче и громче.

Абордажники с криками бросились к борту. «Кокетка» легко и свободно подчинялась рулю. Сперва она шла прямо на фонарь, затем отвернула к ветру, и в следующий миг крейсер оказался рядом с целью своего преследования. Крючья были брошены, и люди снова закричали. Все затаили дыхание в ожидании толчка и треска столкнувшихся судов. В момент наивысшего напряжения в воздухе вдруг появилось усмехающееся лицо женщины и тут же исчезло. Крейсер продолжал идти вперед, и только шорох волн о корпус слышался вокруг. Абордажные крючья с всплеском упали в воду, и «Кокетка» спокойно прошла над тем местом, где только что был виден свет фонаря. И, хотя облака к тому времени слегка рассеялись и видимость улучшилась, в радиусе в несколько сот футов не видно было ничего, кроме беспокойного моря и гордого крейсера королевы Анны, рассекавшего волны.

Хотя это удивительное происшествие было по-разному воспринято моряками «Кокетки», разочарование было всеобщим. Все были склонны думать, что гонялись за призраком, а убеждение такого рода, коль скоро оно овладевает темными людьми, не так-то просто побороть. Даже Трисель, знакомый с уловками контрабандистов, склонялся к мысли, что это не просто обман зрения, вызванный блуждающими огнями или ложными бакенами, а проявление сверхъестественных сил, о которых рассказывали моряки.

Капитан Ладлоу думал иначе, но не считал необходимым спорить с теми, чья обязанность состояла в беспрекословном подчинении. Долгое время он мерил шагами палубу, а затем отдал приказ своим не менее смущенным офицерам. Верхние паруса «Кокетки» были взяты на гитовы, лиселя убраны, а фор-марсель положен на стеньгу. Крейсер лег в дрейф и в этом положении стал дожидаться рассвета.

Глава XIX

Нечего и говорить, что олдермен ван Беверут и его молодой друг следили за каждым маневром «Кокетки» затаив дыхание. Когда стало ясно, что бригантина ускользнула от крейсера и едва ли есть надежда настичь ее в эту ночь, у олдермена вырвалось радостное восклицание.

— Поди поймай вон тех светлячков, что роятся над океаном! — шепнул он на ухо Олоффу ван Стаатсу. — Конечно, сам я знаком с этим Бороздящим Океаны не ближе чем приличия позволяют главе солидного торгового дома, но ведь слава, что идет о нем, совсем как ракета высоко в небе, ее замечаешь издалека. Право же, ни один королевский корабль не угонится за контрабандистом, а раз так, к чему мучить наш бедный крейсер понапрасну!

— Капитан Ладлоу хочет не только захватить бригантину, у него кое-что другое на уме, — нехотя отозвался немногословный Олофф. — Мысль о том, что на борту бригантины Алида де Барбери, сильно волнует этого джентльмена!

— Знаете, Олофф ван Стаатс, я никак не ожидал встретить такое равнодушие в человеке, который, можно сказать, помолвлен с моей племянницей, хоть еще и не сочетался с нею законным браком. «Алида де Барбери сильно волнует этого джентльмена!» Да разве она не волнует всякого, кто с ней знаком, скажите на милость?

— Да, конечно, все питают к юной леди чувство искреннего почтения.

— Чувство и почтение! Должен ли я заключить, видя такую холодность, что наша сделка расторгнута? Значит, два крупнейших состояния никогда не соединятся и Алида не станет вашей женой?

— Вот что я вам скажу, олдермен ван Беверут: тот, кто бережливо обращается со своими доходами и не бросает слов на ветер, в чужих деньгах не нуждается и, уж если на то пошло, может позволить себе говорить не обинуясь. Ваша племянница оказала явное предпочтение другому, сильно охладив тем самым пылкость моих чувств.

— Право, было бы жаль растратить такой жар души впустую. Подобная оплошность со стороны Купидона просто непростительна. Но, любезный ван Стаатс, мужчинам пристало вести дела в открытую; а потому, чтобы решить вопрос окончательно, позвольте мне прямо спросить вас, изменили вы свои намерения относительно дочери старого Этьена де Барбери или нет?

— Не то чтобы изменил, но окончательно решился, — сказал молодой землевладелец. — Признаться, мне не очень улыбается, чтобы место моей матери в доме ван Стаатсов заняла женщина, столь искушенная и видавшая виды. У нас в роду все бывали довольны тем, что имели, а при новых порядках мое хозяйство пошло бы прахом.

— Сэр, я не прорицатель, но сыну старого моего друга Стефануса ван Стаатса я осмелюсь раз в жизни предсказать будущее. Вы женитесь, Олофф ван Стаатс, да, да, женитесь и возьмете в жены… скромность не позволяет мне сказать, кого именно вы возьмете в жены; но можете считать себя счастливцем, если женщина эта не заставит вас позабыть дом и родных, землю и друзей, угодья и доходы — словом, все прочные жизненные блага. Я не удивлюсь, если узнаю, что пророчество предсказателя из Плаукипси сбылось!

— А скажите-ка откровенно, олдермен ван Беверут, что вы думаете обо всех этих таинственных событиях, которые произошли у нас на глазах? — спросил молодой человек, стараясь показать, что он целиком поглощен случившимся и нисколько не задет мрачным предсказанием. — Пожалуй, в этой леди цвета морской волны есть нечто необыкновенное.