Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.), стр. 94

— Ради вас, сеньоры, я готов на все, клянусь святым Педро! Но с детства я так пристрастился к истине, что сейчас мне трудно ее приукрашивать. Я верю только в то, что видел, а в Индии я не мог закрывать глаза на разные чудеса, которые там встречаются на каждом шагу! Скажем, встретилось нам травяное море, и мы плыли через него не один день. Видно, все черти потрудились там, сваливая в воду всякую дрянь, чтобы помешать нам принести веру Христову несчастным дикарям. Мы прошли через эти травы скорее с помощью наших молитв, нежели парусов.

Молодые люди повернулись к Педро Мартиру, чтобы узнать, как он относится к такому утверждению. Но тот, несмотря на все свои суеверия, присущие людям того времени, видимо, не очень-то доверял россказням моряка, даже самолично побывавшего в Индии.

— Сеньоры! — спокойно и с достоинством вступил в разговор дон Луис. — Раз уж вас так интересует все, что касается Колумба, удостоенного высокого титула адмирала, я могу до некоторой степени удовлетворить ваше любопытство. Вы знаете, что я был хорошо знаком с доном Христофором еще до его плавания и что отчасти благодаря мне он был снова призван в Санта-Фе, когда уже хотел навсегда покинуть Испанию. По возвращении великого генуэзца в Барселону дружба наша возобновилась. Мы провели немало часов в задушевных беседах, обсуждая события этого достославного плавания. И, если хотите, я готов поделиться с вами всем, что узнал со слов самого адмирала.

Вся компания единодушно приняла это предложение, и Луис де Бобадилья приступил к рассказу, подробно останавливаясь на главных событиях путешествия и на том, что больше всего поразило мореплавателей или могло особенно заинтересовать его слушателей. Он говорил более часа, описывая острова, тамошнюю природу и богатства, действительные и воображаемые. Разумеется, далеко не все в его словах соответствовало истине — языка индейцев мореплаватели не знали, многое понимали неправильно, да и суждения самого Колумба бывали ошибочны, — по дои Луис рассказывал складно, ясно и весьма убедительно: ведь под видом того, что он якобы узнал от адмирала, наш герой делился собственными впечатлениями! Неудивительно, что красота и живость его описаний вызывали всеобщее восхищение. Далее Санчо был увлечен! И, когда дон Луис кончил, моряк, вскочив со своего места, восторженно воскликнул:

— Сеньоры! Каждому его слову вы можете верить, как святому Евангелию! Правдивее рассказать невозможно, даже если бы благородный сеньор видел все своими глазами! Отныне его рассказ будет моим рассказом, слово в слово. И, если мой святой покровитель не лишит меня памяти, я буду точно так же рассказывать об этом плавании любопытным кумушкам Могера, когда вернусь в сей благословенный город моего детства.

Престиж Санчо весьма заметно упал после рассказа дона Луиса. Педро Мартир заявил, что подобное описание достойно настоящего ученого, который сам участвовал в экспедиции. Старому моряку задали еще несколько вопросов, чтобы убедиться, совпадут ли его ответы с тем, что все только что услышали, однако из этой затеи ничего не вышло: громко протестуя, Санчо подтверждал каждое слово юного графа.

Трудно представить, как много принес дону Луису этот небольшой рассказ. В те дни достаточно было толково и точно пересказать слова, приписываемые Колумбу, чтобы снискать всеобщую известность. Педро Мартир, справедливо считавшийся человеком весьма знающим и достойным, везде и всюду превозносил нашего героя, и его знатные питомцы вторили ему со всем пылом увлекающейся молодости.

Слава генуэзца в те дни была так велика, что сияние ее распространялось на каждого, кто пользовался его расположением. Одного слуха о том, что Колумб счел графа де Льера достойным доверия и якобы поведал ему все то, о чем рассказал юноша, оказалось вполне достаточным, чтобы нашему герою простили тысячи причуд и недостатков, и мнимых и действительных. Видя его постоянно в обществе дона Христофора, ему даже стали приписывать всяческие достоинства, которых раньше в нем почему-то никто не замечал! Так дон Луис де Бобадилья благодаря своей решимости и предприимчивости кое-чего добился в глазах общества. А какова была бы его слава, если бы он объявил, что сам принимал участие в знаменитой экспедиции!

Однако как обернулось и к чему привело все это в его отношениях с Мерседес, будет видно из следующей главы.

Глава XXVIII

День торжественного прибытия Колумба в Барселону стал для королевы Кастильской одним из самых волнующих и счастливых дней ее жизни. Ведь это она поддержала великое предприятие своим авторитетом и своими средствами! Пожалуй, ни один монарх не получал еще такого высокого удовлетворения от завершенного им дела. Великолепные результаты полностью вознаградили все ее обдуманные и настойчивые усилия.

Когда затихли суета и треволнения этого шумного дня, Изабелла удалилась в свой кабинет и там, как обычно в таких случаях, упала на колени и возблагодарила провидение в горячей молитве. Она просила небо помочь ей в ее новых начинаниях и наставить ее как государыню и как христианку.

Поднявшись с колен, королева несколько минут сидела, склонив голову на руку, в глубокой задумчивости, когда тихий стук в дверь привлек ее внимание.

Звук был очень осторожен и едва слышен.

Во всей Испании лишь один человек мог позволить себе такую вольность. Изабелла встала, повернула ключ и впустила короля.

Едва прикрыв за собой дверь, Фердинанд остановился и с минуту молча смотрел на жену.

— Какое чудесное вознаграждение за столь малые усилия, не правда ли! — воскликнула королева, полагая, что муж думает о том же, что и она. — Целое государство со всеми его великолепными сокровищами и миллионами душ, которые будут спасены от вечного проклятия благодаря милости, столь же неожиданной для них, каким оказалось само их существование для нас! И все это такой ничтожной ценой!

— Вы всегда заботитесь о спасении душ, Изабелла! Впрочем, вы правы. Что значат почести и богатства мира сего по сравнению с вечным спасением и радостями небесными! Но, признаюсь, Колумб превзошел все мои ожидания. Он открыл перед Испанией такое будущее, что теперь трудно даже представить пределы ее могущества!

— Я думаю о миллионах несчастных индейцев, которые будут благословлять наше правление, о благотворном влиянии и утешении, которое принесет им святая церковь!

— Надеюсь, наш родственник и сосед дон Жуан Португальский не станет нам чинить препятствий в этом деле. Португальцы сами так жаждут открытий, что для них успех других государств — смертная обида. Говорят, они обращались к своему королю с какими-то коварными и опасными предложениями, когда наша каравелла уже стояла в устье Тахо.

— Колумб уверяет, — продолжала Изабелла о своем, — что у этих индейцев вообще нет веры! Значит, миссионерам не придется искоренять язычество. Они без труда донесут до этих простых душ откровение Евангелия.

— Надо полагать, адмирал знает, что говорит. По его расчетам, остров, который он назвал Эспаньолой, не уступает по размерам Арагону, Леону, Кастилии и Гранаде, вместе взятым, то есть всем нашим владениям на Пиренейском полуострове!

— А вы слышали, что он говорил о кротости и миролюбии тамошних жителей? Неужели вас не поразила доверчивость и простота индейцев, которых он привез с собой? Такой народ нетрудно будет научить поклоняться богу истинному и единому, а также чтить своих государей, как доброго отца и милосердную мать.

— Чтить себя мы и так заставим, дорогая! В частной беседе дон Христофор заверил меня, что одной тысячи опытных воинов будет достаточно, чтобы покорить все эти восточные страны. Надо немедленно обратиться к святейшему папе, чтобы он установил границы между нашими владениями и владениями короля Португальского. Это избавит нас от неприятных столкновений в будущем. Я уже говорил об этом с кардиналом, и он обещал повлиять на папу Александра.