Девочки, стр. 2

Когда приезжает папа, даже бабушка забывает о правильном питании и о том, что картошку нельзя есть вместе с котлетами, а только отдельно! И про то, что торт нельзя запивать чаем, а дыню заедать печеньем — бабушка временно не вспоминает.

Бабушка знает, что когда приезжает папа — можно всё!

После обеда мы долго сидим втроём на кухне и рассказываем самые важные новости.

У папы самая важная новость — это то, что у меня скоро будет маленький брат, с которым мы обязательно подружимся.

Бабушка рассказывает, как у них на кафедре стало невозможно общаться, потому что молодёжь помешалась на деньгах.

— А ты, Лёка, что молчишь? — спрашивает папа. — Что у вас в школе нового? Давай выкладывай!

Новостей у меня ОЧЕНЬ много, но самая главная — это то, что в первой английской школе в следующую субботу будет бал старшеклассников и Ася меня тоже пригласила. Это и есть моё второе событие, очень важное, потому что, во-первых, я никогда ещё не была на настоящем вечере старшеклассников, во-вторых, потому что в английской школе учится, по словам бабушки, «вся элита», а в третьих — и это самое главное! — потому что меня пригласила АСЯ!

— А что, Асю Шумилову перевели в первую школу? — удивляется папа. — У неё же, кажется, не очень с английским…

— Да нет, просто у неё там много знакомых. А приглашение — на двоих.

— Вот и хорошо! — радуется бабушка. — Книжки, конечно, читать полезно, но только помни, Ольга: молодость у человека бывает один раз!

— Да у неё ещё и не молодость, а детство, — улыбается папа и поднимается из-за стола. — Ну что, Лёка, пойдём по нашим местам?

Я люблю эти папины субботы, когда после обеда мы надеваем куртки, берём на всякий случай огромный складной папин зонт — и два, а то и три часа бесцельно бродим по Арзамасу. Иногда мы заходим в кафе или просто покупаем мороженое, смотрим с откоса на заливные луга и речку Тёшу или, если не грязно, через овраг добираемся до почти настоящего леса «Дубки». Во время этих прогулок я становлюсь такой, какой я была совсем недавно: маленькой девочкой, которой наплевать на веснушки и на то, что она — то есть я — некрасивая…

Но об этом я никогда не рассказываю папе, потому что папа считает, что я — очень даже симпатичная, тем более что мы с ним похожи. А с бабушкой на эту тему говорить бесполезно, потому что бабушка сразу же начинает читать мне лекцию о том, что красивых или некрасивых людей вообще не бывает, а просто есть люди, принимающие себя такими, какие они есть, или не принимающие. Бабушка себя относит к первой категории, а меня — ко второй.

А ещё мы с папой никогда не говорим о маме…

Мама мне приснилась всего один раз — через полгода после того, как всё это случилось. Сон был странным, и я никому о нём не рассказала. Во сне я каким-то образом знала, что мама здесь, в городе, и что её «отпустили» (кто? откуда?) только на один день. И вот я бегаю по городу и никак не могу с ней встретиться: у мамы на работе мне говорят, что она была здесь, но вот только что ушла в библиотеку, а в библиотеке её тоже нет… Я не понимаю, почему мама тратит напрасно время и не идёт домой, ко мне — ведь до вечера осталось всего несколько часов!.. И вдруг я вижу: навстречу по улице идёт моя мама в своём любимом голубом платье и улыбается. Я подбегаю к ней и, как в детстве, надеюсь, что вот сейчас мама всё решит и исправит, и всё снова будет хорошо. И мама в моём сне обнимает меня и смеётся, и говорит, что всё это неправда, то, что она умерла, и что никакого инфаркта не было — просто это какая-то ошибка и «кто это тебе такую ерунду сказал?».

И я сразу поверила в это, и мне стало легко, как будто сняли с груди тяжёлую плиту, и когда я проснулась, я не сразу поняла, что это — сон…

Я не танцую

Я долго думала, что мне надеть на вечер.

Сначала я почти решила, что синее платье со стойкой будет в самый раз — просто и элегантно! И оно мне действительно идёт, потому что в нём ничего нет такого, что подчёркивало бы мою «детскость». Но позвонила Ася и сказала, что я сошла с ума и что это моё платье можно надевать только на утренники в младших классах.

— Ну у тебя же должно быть хоть какое-то вечернее платье! — сказала мне Ася. — То зелёное с вырезом ещё куда ни шло!

Зелёное с вырезом, о котором напомнила мне Ася, делает меня похожей на малышку, нацепившую наряд старшей сестры. Мы с бабушкой купили это платье в Нижнем Новгороде случайно, даже без примерки, потому что было поздно и магазин закрывался, а был как раз мой размер. В магазине платье мне очень понравилось, и мы его купили и привезли в Арзамас. Я его один раз надела — и тут же сняла и повесила в шкаф.

— Наверное, я не пойду на вечер, — сказала я бабушке. — Мне надеть нечего.

— Как это нечего? — не поняла бабушка и только хотела рассказать, что у неё в моём возрасте было всего одно платье, да и то перешитое из старого, но посмотрела на меня — и передумала.

Всё-таки хорошо, что у моей бабушки диссертация — как раз про переходный возраст! В отличие от некоторых взрослых, бабушка иногда понимает, что для меня очень важно то, что для неё, наоборот, совсем не важно. Мобильник она не принимает из принципа и ещё потому, что прочитала в одном популярном медицинском журнале о том, что в мобильных телефонах есть какие-то вредные магнитные волны. Папа сказал, что это чушь и никем не проверенный факт, и что для современного подростка мобильник — это не просто средство связи с окружающим миром, но ещё и статус!

И потом папа с бабушкой долго спорили и бросались друг в друга словами «статус», «конформизм» и «социум». Про конформизм я уже слышала от бабушки — это значит, что у человека нет собственной позиции и он стремится быть таким, как все. Статус — тоже понятно. А про социум бабушка пообещала мне рассказать после того, как мы вернёмся из магазина с мобильником.

…Пока я запихивала в шкаф бесполезные тряпки, бабушка позвонила соседке тёте Ане Ершовой и через пять минут принесла кучу американских журналов с «Cover Girls» на обложках.

— Давай с тобой посмотрим и подумаем, — сказала бабушка, и мы с ней сели на мою кровать и стали перелистывать страницы. Все девочки на картинках были ослепительно красивыми, и у всех у них было то, что у нас в школе называют «супер», а бабушка определяет как «стиль».

— Вот посмотри-ка внимательно на эту девочку, — вдруг сказала бабушка и пододвинула ко мне журнал. — Правда, похожа?

Я посмотрела — а ведь точно! Не совсем, конечно, копия я, но и веснушки, и нос курносый, и волосы не длинные… И даже очки почти как у меня!

— Нравится? — спросила бабушка. — Вот такой стиль тебе и пойдёт!

Мы ещё раз внимательно рассмотрели американскую девочку на обложке, и я отнесла журналы тёте Ане.

Тётя Аня — мамина институтская подруга. Они с мамой вместе учились сначала в школе, а потом в инъязе. А вот после института тётя Аня не захотела преподавать английский, переучилась на модельера и недавно даже заняла первое место в областном конкурсе на лучший дизайн летней одежды. Именно тётя Аня полтора года назад, когда папа женился на Наташе, уговорила папу оставить меня жить у бабушки в Арзамасе, потому что «так будет лучше для Оли». Бабушка тоже этого очень хотела, а мне тогда было всё равно…

Я показала тёте Ане картинку с девочкой в простом коротком платье с двумя несимметричными нашивками — одна на отвороте воротничка, а другая — с противоположной стороны на подоле. Нашивки были крохотные, но очень яркие — красная, белая и синяя полоски. А ещё — и это самое важное! — на девочке были блестящие туфельки на небольшом каблучке: почти такие же мы купили с бабушкой в начале учебного года.

Тётя Аня сказала, что полоски — это знак американской фирмы «Tommy», выпускающей одежду для подростков, и что купить такое платье в Арзамасе нам вряд ли удастся.

— Самое главное — найти свой стиль! — сказала тётя Аня. — Одежда — это отражение твоего внутреннего мира, того, какой ты себя ощущаешь. А ощущаешь ты себя подростком, а не взрослой девушкой на высоких каблуках, ведь так?