О доблестном рыцаре Гае Гисборне, стр. 14
– Тогда какой смысл в этом огромном наделе земли?
Хильд возразил:
– Не скажите, ваша милость. Вон тот лес – ваш, озеро тоже ваше. И ездят из некоторых земель напрямик через ваши. Можете брать плату за топтание.
Гай отмахнулся.
– Сам знаешь, я этого делать не буду. Ладно, посмотрю, что здесь за подвалы…
– Я подожду вас здесь! – крикнул Хильд.
– Трус, – обвинил Гай. – Привидений боишься? А еще монах.
– Привидений не существует, – ответил Хильд с достоинством, – Господь их запретил! А вот крыс за наши грехи нам оставил в напоминание. Они здесь даже весьма реальные, ваша милость.
Гай уже не слушал, впереди черный провал, широкие ступени, ведущие в темноту, сказал нетерпеливо:
– Дай-ка факел!
– Сейчас-сейчас зажгу…
Выбивал огонь он долго и неумело, Гай хотел было взять огниво из рук монаха, но наконец искра упала на смоченную маслом паклю, вспыхнул огонь.
Держа его на вытянутой руке, чтобы не обжечься, он спустился по крупным ступеням, повел факелом в стороны, разгоняя темноту.
Глава 10
Этот замок продолжает удивлять: самым подходящим для жизни помещением оказались именно эти подвалы. Целые залы. В одном обнаружилась уцелевшая коллекция пыточных инструментов, от простых щипцов до настоящей дыбы, правда, с перегнившими или обрезанными ремнями, а еще несколько небольших комнат с сохранившимися дверьми из толстых четырехгранных прутьев из закаленного железа.
Сверху послышался вздох, там появилась фигура молодого послушника.
– Чего тебе?
– Да так, – сказал тот дрожащим голосом, – неуютно как-то… Ого, как тут здорово!
– Что здорового? – спросил Гай хмуро.
– Осталось только навесить замки, – сообщил Хильд бодро, – и камеры для заключенных готовы.
– Знаешь, – буркнул Гай, – нам о себе бы подумать сперва.
– А что? – спросил Хильд. – Можно сперва и в камере! Зато будете знать, как в них.
– Уже знаю, – ответил Гай коротко.
Он поднялся наверх, загасил факел и убрал в седельный мешок. Хильд поднялся следом, бодро потер ладони.
Гай посмотрел на него с подозрением.
– Вам понадобится помощь, – объяснил Хильд.
Гай отмахнулся.
– Не поверишь, но я все умею делать сам. И дерево тесать, и камни таскать. Могу и стену сложить, и окна вставить…
Хильд покачал головой, в глазах было осуждение.
– Так все лето провозитесь. А когда работу шерифа делать?.. Нет, ваша милость, нужно позвать на помощь мужчин из деревни. Они помогут…
Гай подумал, посмотрел на громаду замка, махнул рукой.
– Ты прав, мне тут одному всю жизнь таскать камни. Поедем, у меня осталось немного денег, найму на работу.
Хильд сказал быстро:
– Они и без денег сделают! Вы же на королевской службе! Вам обязаны помогать…
– Ничего не обязаны, – ответил Гай твердо. – С этого и начинаются злоупотребления служебными полномочиями. Нет, я заплачу за все и сам буду работать наравне с ними!
Хильд вздохнул.
– Хорошо, что и не расседлывал. Давайте прямо в село Ягодное, это самое крупное, народу там поболе, найдутся свободные люди, что захотят подработать.
– Хорошо, – сказал Гай, – а ты пообщайся с местными. Узнай их нужды, чего ждут от шерифа, чего боятся. Много ли тут ворья и всякого непотребья…
– Все сделаю, ваша милость, – пообещал Хильд. – Поскорее возвращайтесь.
Дорога кривая, колчеватая, если бы не верхом, напрыгался бы в телеге, подковы иногда высекают искры о спрятавшиеся в земле камни.
Впереди в низине густой туман, иногда легкий ветерок сбивает его в такие густые комья, что задавят, если попасть под них. Он вскоре ощутил, что весь покрывается капельками влаги, конская сбруя блестит этими мелкими жемчужинками, а когда моргнул, с ресниц сорвалась капля, даже на носу еще одна, это уже совсем не дело…
Туман тревожно напоминал темно-синий дым пожарищ, а когда в одном из домов увидел свет, то через туман тот показался ему огнем костра, на котором сарацины жарят добычу. Конь шел по дороге уверенно и размашисто, у него есть и другое чутье, кроме зрения.
Дома потянулись с двух сторон дороги, туман опустился к конским копытам и наконец с сожалением остался позади, ибо деревня умненько вскарабкалась на пригорок и вся расположилась там, поджав лапки.
Пахнуло ароматом свежего хлеба, он вдруг ощутил звериную жажду тепла и уюта, чего был лишен с детства.
Возле первого же дома в нетерпении остановил коня.
– Эй, – прокричал он, – здесь что, все вымерли?
Из ближнего дома высунулась лохматая голова старухи, она вгляделась в него подслеповатыми глазами и прокричала визгливым, дребезжащим голосом:
– Езжайте дальше, господин!.. Сейчас все в поле…
Гай тронул коня, тот охотно понесся дальше, за околицей простор, а дальше зеленые квадраты полей, где межа только угадывается, настолько зеленые стебли, только-только наливающиеся восковой свежестью, стоят плотной стеной.
Он увидел крестьян, что равномерно распределились по краю поля и что-то делают, наклонившись и выставив зады, пустил коня к ним. В это время из-за темной стены высоких деревьев, куда вплотную подошли поля, выметнулся храпящий олень, повел по сторонам безумными глазами и, ослепленный ярким светом дня, ринулся прямо через посевы.
Следом, едва не разбиваясь о деревья, выметнулись с диким криком, гиком и свистом всадники на таких же храпящих, как и олень, конях. Олень, уже ничего не соображая, понесся через густые заросли пшеницы, прокладывая грудью просеку, а за ним ринулись пятеро всадников.
Крестьяне закричали в панике, гибнут посевы, Гай вскипел и бросился наперерез с криком:
– Стоять!.. Именем короля!
Передний всадник натянул повод так резко, что конь встал на дыбы. Двое пронеслись мимо на храпящих лошадях, еще один остановился, а последний, поколебавшись, пустился вслед за двумя, преследующими оленя.
Всадник похлопал по шее коня, успокаивая, крикнул гневно:
– Что за тля смеет останавливать меня, барона Анселя Тошильдера?
– Ты не лорд, – процедил Гай сквозь стиснутые челюсти, – а сам тля! Я арестовываю тебя, сволочь, именем короля!
Он ощутил, что его затрясло от бешенства. Всадник прогрохотал в недоумении:
– Да что ты за дрянь? Откуда?
– Шериф Ноттингема, – ответил Гай. – Гай Гисборн. Волей принца Джона, временно замещающего короля Ричарда, назначен следить за порядком. Я арестовываю вас, сэр, за потраву поля и приведение его в негодность, а с этого поля крестьяне должны платить налоги!
Барон Тошильдер, вскипев, замахнулся плетью. Гай не ожидал удара, просто не мог поверить, что его, рыцаря, может ударить плетью другой рыцарь. Полоска кожи распорола рукав и кожу до локтя и кончиком хлестнула по скуле, рассекши ее до крови.
Он ощутил ту звериную ярость, что взрывалась в нем в минуты самых яростных схваток с сарацинами. Почти не соображая, что делает, он ухватил барона за руку, дернул, и тот с грохотом ударился о землю.
Второй всадник закричал всполошенно:
– Лорд Ансель!
Барон, с трудом ворочаясь на земле, как полураздавленная огромная жаба, прохрипел:
– Убей его!
Всадник, недолго думая, ринулся на Гая с поднятым мечом. Тот качнулся в сторону, перехватил кисть, а когда конь пронесся мимо, а всадник грохнулся на землю рядом с бароном, в ладони Гая уже был зажат вывернутый из руки нападавшего меч.
– Ты тоже арестован!
Всадник с рычанием выхватил нож и прыгнул на него, как дикая лесная кошка. Гай даже не успел подумать, как поступить, руки сами сделали то привычное, что спасало шкуру в боях, когда думать поздно.
Парень напоролся на меч, изо рта плеснула кровь. Гай поспешно выдернул клинок и подал коня назад. Несчастный упал на землю, не выпуская из ладони рукояти ножа.
Барон поднялся, вытащил меч и заорал люто:
– Сволочь!.. Да я тебя…
Гай, чувствуя, как звериная ярость затуманивает мозг, коротко взмахнул мечом. Послышался хруст рассекаемой плоти и тут же смачный хряск разрубаемой кости. Рука барона с зажатым в ней клинком упала на землю.