Пространство памяти, стр. 42

"Я разобьюсь, — мелькнуло у него в голове. — Давно пора".

Он грохнулся среди них, врезав, скорее случайно, чем намеренно, Неву ногой в лицо, отбросив его дружка — кого именно, он не очень-то разобрал, — и наконец ударился в стену у двери с такой силой, что все в нем зазвенело и свет в глазах померк. Ошарашенный, он не мог даже рукой шевельнуть, но это было не важно. Все были ошеломлены. Нев и его дружок катались по земле, а Дон (он же Спайк-домовладелец) стоял и смотрел на него разинув рот. Нев, самый крепкий из них, медленно поднялся на ноги, прикрывая лицо обеими руками, в то время как второй парень, собрав силы, встал сначала на четвереньки, а потом в полный рост. Джонни вздохнул и широко улыбнулся — ведь это было публичное выступление.

— Черт, да он псих! — заорал в панике Дон.

В ужасе он бросился на Джонни и двинул ему кулаком по скуле. Джонни не почувствовал боли: тело стало чужим. Упершись спиной о толстую стену дома Софи, он врезал Дону под дых, отшвырнув его на тротуар с такой силой, что тот вылетел на мостовую. Послышались гудки машин, скрежет тормозов.

Нев шел на Джонни, медленно, грозно. Левой рукой он по-прежнему прикрывал лицо, Джонни живо представил ненависть, горящую в его глазах, сверкавших между пальцев. В эту минуту Джонни сделал пугающее открытие. Одна рука у него — та, на которую пришелся удар при падении — отказала. Он мог немного поднять ее, но никак не выше плеча. Нев был уже близко... Внезапно, в тот самый миг, когда он мог бы прикончить Джонни, Нев отступил, открыв искаженное — не столько болью, сколько ужасом — лицо. Джонни невольно оглянулся: что его так испугало?

Зеленая дверь дома была распахнута, и из темноты с каминной щеткой в руке и с сумочкой через плечо выскочила Софи — в нижней юбке, поясе с резинками, алой шляпке и одной туфле. Она походила на древнее-древнее привидение: в свете уличных фонарей ее тонкие серебристые волосы светились, запавшие глазные впадины чернели под высоким лбом, а во рту сверкало неестественно много зубов. Губы растянулись, словно пытаясь вместить подобное изобилие; они свисали к подбородку так, что невольно казалось, будто она вот-вот сама себя укусит.

В невольном страхе Джонни взмахнул здоровой рукой; он не успел сказать себе, что это всего лишь Софи: каждый нерв напрягся перед лицом смертельной опасности.

Джонни шагнул вперед; ударить Нева он не мог и потому, захватив здоровой рукой его плечи, стал изо всех сил его валить. Опомнившись, Нев заколотил кулаками по его спине и попытался освободиться. Но Джонни не отпускал; они наносили друг другу удары, а потом упали и покатились по тротуару, яростно сжимая друг друга в объятиях. Каждый удар отзывался такой болью в плече, что Джонни едва не терял сознание. В какую-то секунду он мельком увидел Софи: склонясь над ними, словно фурия, она лупцевала Нева щеткой по спине. Наконец Джонни опять оказался наверху. Кое-как упершись коленями в землю, схватил Нева за волосы и заколотил головой по тротуару.

— Не смей меня больше трогать! — кричал он.

— Он псих! Он псих! — вопил кто-то.

Изогнувшись всем телом, Нев отчаянно рванулся прочь. Джонни слетел и снова оказался на земле. Стоя на коленях, Нев склонился над ним, все еще прикрывая голову рукой, словно боясь, что она распадется на части. Он ударил, но, обессилев, даже не попытался повторить удар. Не вставая с колен, он поднял глаза и так и застыл во вспышках жуткого синего света. Внезапно Джонни, охнув от боли в левом плече, раскинул в стороны руки.

— Нев, — прохрипел он. — Это так неожиданно. Я и не знал, что все это тебя задевает.

И залился смехом. Он хохотал и никак не мог остановиться; он все еще хохотал, когда кто-то схватил Нева за плечи и растащил их. Это был полицейский. Второй полицейский склонился над Джонни, который заливался смехом. Наконец он поднялся с земли и, смеясь, обвел взглядом окруживших людей. Это заинтересованные зрители вылезли из остановившихся машин. В стороне, обняв Софи за плечи, стояла Бонни. Софи все еще выглядела устрашающе, но Джонни уже сообразил, что она просто сунула в рот еще одну пару челюстей. Дон и третий парень, которого Джонни не знал, что-то горячо доказывали полицейскому, державшему Нева.

— Ну ладно, успокойся, — сказал полицейский Джонни, глядя не на него, а на Софи.

Конечно, все на нее смотрели. Бонни что-то сказала Софи и очень мягко повернула ее к двери в дом. Софи кивнула, подала Бонни обе руки, и они исчезли в ее темной передней. Через минуту Бонни вышла из дома и глянула в сторону Джонни.

— Не исключено, что у тебя сломана челюсть, — говорил второй полицейский Неву. — Пожалуй, нам стоит завезти тебя в травмпункт.

— Привет, Бонни, — окликнул девушку Джонни.

Бонни шагнула к нему.

— Понимаешь, — неуверенно произнес он, — я думал, это я ее толкнул, я вроде даже помнил, что я.

— Кого толкнул? — быстро переспросил полицейский. — Эту гражданку старшего возраста?! [15]

— Ты же знаешь, что ты этого не делал, — ответила Бонни совершенно спокойно. — Ты это очень хорошо знаешь.

Вокруг стоял шум. Дон и его приятель что-то громко говорили, то и дело прерывая друг друга, указывали на Нева и на Джонни, а зрители, случайно оказавшиеся тут, болтали между собой, надеясь на продолжение спектакля. Джонни и Бонни беседовали, словно вокруг никого, кроме них, не было. Джонни, прежде не ощущавший решительно ничего, внезапно словно очнулся... он чувствовал дождь, падавший ему на лицо и шею, руку на его локте, боль в плече, которая вдруг пронзила с такой остротой, что он скривился и вскрикнул, будто его ударили. Он не понимал, как мог раньше не замечать ее.

— Я думал, это я ее толкнул, — сказал он, — потому что ты велела мне сказать, что в ту минуту я стоял с тобой рядом. — Он торопился выговориться, пока все было для него так ясно, так понятно, выплеснуть все сию же минуту, пока они стоят под балконом дома Софи. — Я об этом думал. Я как раз собирался ее схватить, когда она сказала, что мне никогда ее не поймать. Это ничего особенного не значило, это было просто так, но потом она вдруг... исчезла. Я знал, что это я виноват... Нет, не знал, но... Мне так показалось. Я помнил, что ничего такого не делал, но в то же время помнил, что сделал это.

— Я тогда подумала, что это будет ужасно для тебя, — негромко воскликнула Бонни. У нее был измученный вид. — Тебе и так досталось. Я просто хотела тебя защитить. Она споткнулась. Она споткнулась и сорвалась.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— Когда начинаешь такое думать... — запинаясь, произнес Джонни, — то как остановиться? Это становится реальностью.

И тут он заплакал, и этот переход от смеха к слезам был вполне естествен; он упал на колени рыдая, в то время как то, что держало его все эти годы, постепенно отпускало.

— Этого парня надо к врачу, — говорил полицейский Бонни. — Он что-то себе повредил. Вы правильно сделали, что нам позвонили, но что за работа быть полицейским!..

Нева посадили в первую машину; кто-то открыл дверцу второй и посмотрел на Джонни.

— Давай, приятель. У нас еще куча дел.

— Ну ладно, люди, спектакль окончен, — говорил один из полицейских.

— Я сейчас, всё в порядке, — сказал Джонни, однако, как ни старался, никакими силами не мог остановиться. Море, которое все эти годы он носил в себе, словно рвалось слиться воедино с тем, что было неподалеку, — бухало о скалы в заповеднике и незримо ревело под окнами у Софи.

— Одну минутку, — попросил Джонни, ложась ничком на тротуар, чтобы скрыть позорные слезы.

Но они все лились, горячие, как чай, капали на землю перед домом Софи и смешивались с водой возле ее порога.

Глава семнадцатая

Как-то вечером в пятницу, спустя шесть недель, Джонни снова сидел вечером в кустах на "островке безопасности для пешеходов" (его макушка едва выглядывала над кудрявой листвой) и следил за потоком машин, уходящих в обе стороны в город. На нем были все тот же полосатый блейзер, широкополая разбойничья шляпа и плеер на поясе, однако тот избитый субъект, что проснулся здесь когда-то в кустах, давно уже стал для него лишь призраком прошлого. Он решил начать свой путь к дому Софи с островка, чтобы, подобно змее на Боннином перстне, замкнуть круг.