Король мечей, стр. 15

Эва намылила щетку деттоловым мылом и начала тереть шею и плечи, затем руки и верх спины. Потом Кармин встал, и она протянула ему мыло, чтобы он мог сам вымыть зад и гениталии — единственная уступка, сделанная десять лет назад. Все это происходило в тишине. Если не считать звуков, какие издавала щетка, когда терлась о кожу. Эти звуки были похожи на тонкое дребезжание ножовки, когда пилят доску. И позвякивали медальоны, а им в такт покачивались под блузкой тяжелые отвисшие груди матери. Щетина сдирала только недавно образовавшиеся струпья и расцарапывала старые ранки. Кармин, стиснув зубы, смотрел на аквариум. Пытался отвлечь сознание от вспышек боли. Сконцентрировался на группе золотых рыбок, плавающих посередине. Эти грациозные водные создания с великолепными спинными плавниками, пушистыми хвостами, красными, как сигнал светофора, головами и отливающими металлом оранжево-синими телами двигались одна за другой на равном расстоянии. Наблюдать за ними было одно удовольствие. Когда Кармин встал, оказалось заметным волнение в конце процессии: последняя золотая рыбка столкнулась с той, что впереди. И передняя опустилась на дюйм, позволяя последней занять ее место в цепи. Она неподвижно зависла на пару секунд, прежде чем присоединиться к процессии. Больше рыбка на свое место не претендовала. При этом постоянно отставала от группы, нагоняла энергичными рывками, а вскоре уплыла прочь. Кармину показалось, что у рыбки на боку, вблизи спинного плавника, появилось пятно с ненормальной окраской, небольшая серая отметина, но рыбка исчезла, и он не смог рассмотреть ее.

Наконец Эва вымыла ему ноги, и он вышел из ванны. После ухода матери Кармину предстояло вылить воду, тщательно вымыть ванну, продезинфицировать, высушить, а потом отнести вниз на цокольный этаж, где располагалась его комната.

Эва энергично вытерла сына белым полотенцем, кроме частей тела, которые он мыл сам.

— Это будет сегодня, — произнесла она.

— Но ведь сегодня пятница.

— Это произойдет после полуночи.

Кармин кивнул. Он знал, о чем идет речь. Очередной сбор «Ночного клуба Барона Субботы», и надо прийти в полном одеянии.

— И кого принесут в жертву? — спросил он, хотя знал ответ.

— Жана Ассада. Ты же знаешь, как Соломон относится к своим ворам и наркоманам. — Эва задержала на нем неподвижный, всепроникающий взгляд. Кармин его встретил, но, как обычно, не смог выдержать и перевел глаза на мерцающее в полумраке белое биде. Он был знаком с Жаном Ассадом еще на Гаити и тут, в Майами, находился с ним в хороших, правда, не очень близких отношениях. Жан был в бегах шесть месяцев.

— Где его нашли? — поинтересовался Кармин.

— В Канаде. Думал, что сумеет от нас скрыться.

Сигарный футляр с калабарскими бобами ожидал Эву на кухонном столе. Она принюхалась. От футляра исходил несильный запах металла, какой издают старые монеты, но его перебивал запах страха Кармина. Уксусный — значит, он делал что-то плохое. Запах был такой сильный, что она почувствовала его у двери. Может, потерял футляр по пути домой, а потом нашел? Это на него похоже. Кармин такой неуклюжий.

Эва направилась к буфету рядом с раковиной, вытащила совершенно новую белую пластиковую разделочную доску, которая была нужна ей для приготовления зелья. Достала острый нож, ступу и пестик, тоже новые, перенесла их на стол. Открыла футляр, высыпала содержимое на доску — твердые овальные бобы, имеющие форму мячей американского футбола, с блестящей темно-бордовой кожурой, содержащие внутри смерть. Их было восемь, как она приказывала. Эва оставила один, а семь отправила обратно в футляр и завинтила крышку.

После приготовления зелья придется все выбросить. Ни единая частица, даже самая маленькая, не должна попасть в пищу. Бобы ядовитые. Чтобы убить человека, достаточно половинки. Однажды Эва накормила того, кого было нужно, салатом, куда положила один боб. Зрелище оказалось не из приятных. Человек долго исходил слюной, хрипел, выпучив глаза. Яд постепенно всасывался в кровь, сужал вены и артерии, замедлял работу сердца, пока оно не остановилось. Ей рассказывали те, кто видел умирающих от отравления калабарскими бобами, что люди до самого конца остаются в сознании и слышат рядом взмахи крыльев. Чем ближе подходит смерть, тем громче становятся взмахи. А в последние пять минут лицо несчастного застывает, лишь глаза двигаются. Это свидетельствует о том, что он пребывает в сознании. Человек смотрит куда-то вверх расширенными от ужаса глазами. Накормленный салатом вел себя точно так же.

Эва вынула из холодильника черную глиняную бутылку со святой водой, налила в сотейник, поставила на газовую конфорку. Затем разделила боб на четыре части и раздробила в ступе до липкой пасты.

Вернулась к буфету. Достала из ящика колоду карт таро. Это были особые карты, присланные из Швейцарии, изготовленные вручную по эскизам знаменитого Шарля де Вильнёва. Она пользовалась только такими. Колода новая. Карты лежали в выдвижном ящичке, обитом изнутри лиловым сукном, который находился в элегантной деревянной темно-коричневой шкатулке. Колода помещена в мешочек из черного бархата с затягивающимся шнурком, с наложенной сбоку красной восковой печатью с символикой фирмы-изготовителя, напоминающей логотип рукоятки револьвера «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Карты изготовлены из толстого картона очень высокого качества. В середине черной рубашки с темно-малиновой окантовкой сияло золотистое солнышко, почти мультяшная рожица с глазами, слегка скошенными в сторону лучей. Не переворачивая, Эва разложила карты веером на столе и начала считать от начала против часовой стрелки. На фирме всегда укладывали карты в одинаковом порядке. Последним шел Малый аркан — вначале Чаши, затем Монеты, Мечи и Жезлы. По четырнадцать карт каждой масти, в которой вначале шли лица, затем очковые карты. Эва отсчитала нужную, перевернула и улыбнулась.

Король мечей.

В зависимости от того, как он ляжет, Король мечей мог быть могущественным и влиятельным союзником и другом или не останавливающимся ни перед чем грозным врагом.

Эта колода обладала магической силой. Посвященный мог превратить карты в подзорные трубы и смотреть через них в будущее. Но кроме того, карты нравились Эве еще и своей необыкновенно яркой живой расцветкой. Это напоминало ей о ритуальных картинах вуду, которые она видела в детстве на Гаити.

Эва положила карту на разделочную доску, остальные спрятала в черный бархатный мешочек. Взяла скальпель и разрезала карту по длине на шесть полосок. Затем каждую полоску разрезала на двенадцать частей, превратив карту почти в конфетти. Ссыпала обрезки в ступу, смешала с размятым калабарским бобом и выскребла в кипящую воду.

Зелье постоит несколько часов, охладится и будет готово к употреблению.

Эва собралась произнести заклинание, но помешал Кармин, который проковылял мимо двери с ванной на спине, направляясь к себе на цокольный этаж. Он старался не шуметь, жалкий хлюпик. Даже сейчас, почти в тридцать лет, он боялся ее так же, как в детстве. Ее, маленькую, немолодую, сорок четыре года, всего пятьдесят килограммов веса… Ничтожество.

Кармин спустился к себе, поставил ванну на пол. Тут не было окон, темно, хоть глаз выколи, если не включить свет, но всегда комфортно после неприятной стерильной белизны ванной комнаты. Он снял халат, бросил на уютное кожаное кресло. Ему здесь знаком каждый сантиметр настолько хорошо, что можно найти в темноте любую, самую маленькую вещицу. Этому его обучил Соломон Букман. Давно, когда они еще были близки как братья. Теперь организация разрослась, превратилась в монстра со многими щупальцами, и Соломон стал вести себя холодно и отстраненно. С теми, кто знал его с детства и был бесконечно предан ему.

Голый Кармин стоял посередине комнаты и улыбался. Он перехитрил мать, одурачил. Она считает его ничтожным и жалким, ну и пусть. Любого тирана рано или поздно ждет падение. Эва не исключение. И ее падение будет сокрушительным, она полетит прямой дорогой в ад.