Мой декаданс, стр. 17
Есенин
Теперь подымись. Одевайся.
Беги к доброй матушке. Плачь.
Кляни меня - черта - и кайся,
Что барин был груб и горяч.
Отныне забудешь игрушки.
С крапивы огнем спину жжет.
И слезы смывают веснушки,
И чибис несладко поет.
Засыпят снежинки крылечко,
Молва детство скоро убьет.
Но, может, поставишь ты свечку,
Когда меня дьяк отпоет.
«Гротеском истерии гений реет...»
Гротеском истерии гений реет.
Гнеет в регате пузом вокруг смерти.
Распорками вселенной ветра веют.
Качают головы дары - удары плети.
Ждать направлений, выбирать - не сложно...
Все цели - море. Карты мелей скрыты.
Вода правдива ложью, правдой ложна.
Время утопшими всласть дремлет сыто.
Нет образов из бездны безобразных.
Сыскавших скорбный скарб размытых былей,
В обглоданных мощах и в душах разных.
Не эти пыли были прежде львы ли?
«Заранее предупрежу я вас о ранах...»
Заранее предупрежу я вас о ранах.
Старайтесь, что получите, понять.
Не будет здесь ни правых, ни неправых,
Кто прав, пока дерутся, не узнать.
«Смогу ли я боле...»
Смогу ли я боле
Терпеть боль неволи,
Или выберу холод
И голод раздолья?
Смогу ли есть хлеб
Вместе с слезной солью?
Иль станет мне домом
Бескрайнее поле?
Есенин
Есенин. Рука в бирюзе.
Качаясь у грязной стены,
Дальтоник рисует стихи
Пастелью порезов в руке.
Бечевка уже на мази...
В окошке встает медный шар
И льет свой змеиный нектар.
Кадык заиграл взаперти.
Я был уверен
Я был уверен, что летать так просто,
И вышел за окно, как в дверь.
Раскинув руки, ногами в воздух,
Разглядывая на асфальте смерть.
И разглядеть ее хотелось лучше.
Я стал все ближе подлетать.
Объединив землю, тело и душу,
Прилег с ней рядом, больше чтоб не встать.
Вот и все, вот мой последний вздох.
Что жалило меня, осталось позади.
Счастье или боль мне приготовил Бог?
Встретит ль он меня в конце пути?
И будет ли лучше там
Моей калечной душе?
Ты сможешь узнать и сам,
Когда там зайдешь ко мне.
Коробок
Сломанными пальцами карабкаюсь наверх.
Пролетает стороною удивленный стерх.
Спичечной коробкою подо мною мир,
Спичечной коробкою надо мною пир.
Вакуум коробки - скользкий таракан.
Никого там нету, только я и план.
Еду в электричке и смотрю в окно.
Я смотрю из окон. Я - актер кино.
Там экспресс мелькает косяком в ночи.
Кровь по кругу дурно выжигой стучит.
Я совсем забылся. Слог совсем не мой.
Фразой, что не знаю сам, себя, с собой.
На душе селедка, на ногах мандраж.
Дым принял кальяном смысл на абордаж.
Вот уже светает. Мне бы отдохнуть.
Заправляю чифирь по объездам в грудь.
«Жизнь содержит процент боли...»
Жизнь содержит процент боли.
Боль рождает облегченье.
Облегченье держит волю.
Волей движется терпенье.
У терпенья есть пределы.
У пределов есть надежда.
Из надежды ползет смелость.
Смелость - есть презренье к смерти.
Метро
Я стою в метро. Выбираю цветок.
Позади стена на запад и восток.
Позади нечто шевелящихся ног.
Впереди мечта. Мертвой жизни кусок.
Словно мертвая плоть. Словно Дантовский ад.
По цветам истерично ищет выхода взгляд.
Кто толкнул здесь меня? Хрупкой грезы распад.
Я живой? Я стою. Я вернулся назад!
« Прихоть плоти, похоти сытой...»
Прихоть плоти, похоти сытой.
Против воли тобой завладел.
Хрусталь на полу, мной разбитый,
Мне заплакал, тебе - запел.
«Через рвы, как слоны...»
Через рвы, как слоны,
Мы вольны, мы равны.
Как животные - львы -
Все в крови - и чисты.
С нами будет на «ты»
Ночь в открытые рты.
Под затменье звезды
Вложит в жабры нам сны.
Разведет прочь мосты
От смертей до мечты.
Будда с той стороны
Тушит окон костры.
Луны здесь - что блины.
Слезы солью полны -
Просто брызги волны
От китайской стены.
Под давленьем коры
Дух бежит из норы.
Его сносят пары
В домну чудной страны.
Леший
Лыжи побегом лижут
Душу. Искусом жгут.
Слышу, щебечет крыша,
Жмет руку рыжий жгут.
Леший стихи мне пишет.
Лишний во мне живет.
Приторно в уши дышит,
Медом сквозь строки лжет.
Пляшут мысли, как мыши,
Зубами основу грызут.
Грозами разум вышит.
Молнии мечет шут.
Лешего я прикончу.
Вычту, пока он спит.
Кончу веселые строчки
Там, где душа не лежит.
Катится спазм конвульсий.
Колется еж внутри.
Пули предсмертного пульса
Вилами в мозг легли.