Мой декаданс, стр. 14
«Рифмовать морфейной формой...»
Рифмовать морфейной формой
Вырывать слова из лавы,
Быть вместилищем отравы,
Как пора любви упорной.
Стравлять звуки со значеньем,
Шить гармонию из ветра,
Из невидимого спектра
Плыть неведомым теченьем.
К слову, словно мухи к меду,
Знаки препинанья липнут.
Шар монады в высях стынет.
Шива каплет с неба воду.
Экскременты подсознанья,
Боль сердечной аритмии,
Гнев, что до краев налили -
Составные для писанья.
Невеста
Жало нужды притупило лоск жалости.
Волосы выжгло пархатое пламя.
Трещины в руки прокрались снегами.
Долго молчала и не дождалась ты.
Сердце прогнули огромные малости.
Спину топтали дни сапогами.
Ночи кровать заливали слезами.
Много молилась и не дождалась ты.
В сумрак ходила в далекие волости.
Поутру крылья срывала руками.
Сны на заре обращалися снами.
Долго мечтала и не дождалась ты.
Кости ломали вымыслов лопасти.
Долго не выживешь книжными сагами.
Годы, как камни, скатились в овраги.
Думала долго и не дождалась ты.
Три мира
Три мира странствия мыслей.
В каждом предела нет.
Каждая акция жизни -
Пакет всевозможных конфет.
Первый - сознанье и разум,
Радость земная и грязь.
То, что увидишь ты глазом,
Плача или смеясь.
Второй мир заведует страстью,
Что объяснить ты не смог.
Мажет волшебною мазью,
Вялит любовью твой мозг.
Третий мир - мысль неземная,
Сюрреализм снов и бред.
Рождает идея слепая
Предчувствие будущих бед.
Есенин
I
Я писал на полях книг.
Приступ скуки за днем стих.
Мне во сне свой явил лик
Старец, вечность слогавший в стих.
И промолвил чудной старик:
«Тебя ждет много жутких вех.
Но однажды твой пьяный крик
Первой птицей разбудит век.
Пусть в миру не осталось дорог,
Пусть тропинка к грядущему - страх,
Ведь как строг не казался бы срок,
Любой срок - дым, тщета - ляжет в прах.
Не дели по частям жизни миг.
Ты рожден, чтобы чист был твой вздох.
Ведь цветок, что не к сроку поник,
Своим сердцем уже не цветок.
Превратит в вино время лишь сок.
Царь миров, ты так слаб на ногах.
Завтра тело твое съест песок,
Будут песни твои жить в ветрах...»
Образ спрятался в утренний ток.
Солнце бодростью терло костяк.
«Гвозди в руки мне иль молоток?» -
Сердцем водит дитя на полях.
II
Я повесился утром в сарае,
Когда солнце пустило ростки.
Я увидел смерть смысла, страдая,
За намыленным краем тоски.
Легкий ветер качал мое тело,
И улыбка росла на лице.
И бессмертье покоем запело
В брызгах Леты, в забвенья пыльце.
«Он, невзирая на последствия...»
Он, невзирая на последствия,
Не мог стесняться грубых действий.
Остановившись на бесчестии,
Он вывел, что такое честь.
Кабак зловонил пред ним родиной,
Сверкал создатель мерзкой гадиной.
Все, что имел - давно украдено.
И нечего желать - все есть.
Желюди
Желуди, люди, пища свиней.
Рождались на небе, прыгали вниз,
Лопнула кожа в засилье идей.
Природа? Судьба? Божий каприз?
Кто скажет теперь - зачем? Для чего?
Возможно, что небо и знает ответ.
Но нету возможности влезть на него.
Узнать, как внизу, наверху тоже нет.
Желуди, люди, пища богов.
Жили, как свиньи, взлетали затем.
Верили в искренность собственных слов,
Верили в лживость общественных тем.
Серый бархат внизу так манит с высоты.
В сознанье призыв - пуститься в полет.
Выжигай, вырывай больные мечты:
Здесь паденьем всегда кончается взлет.
«На венах ссадины...»
На венах ссадины - никак им не зажить,
И дух израненный, что мечется в тисках.
Мгла позади, а впереди лишь страх.
Так зыбко утвержденье - стоит жить.
Я падал птицей в солнце. По руке
Цыганка мне гадала и бледнела.
Поднять глаза, сказать слова не смела,
И ангел над челом стоял в тоске.
«С нами снами снова слово...»
С нами снами снова слово - буквы слепы, звуки глухи.
С нами сны. Злы. Паразиты. Ихни жабры розоваты.
Алые ланиты бриты. Опиаты. Кайфа сбыты.
Ты бы быты в брод раздвинул. Принял. Внял.
Стал неформалом,
Как Бретон, Рембо, Берроуз, закусил бы ус и губы,
И обиделся на смыслы, ибо всяки смыслы грубы.
Потому все грезы грязны, потому все слезы злобны,
Потому все смехи мрачны...
С нами снами корчи черта, что способен на развраты
И с солдатом, и с ребенком. И значимости караты
Метят личности и страны... Колотые вены - струны
Перестроены иначе. Это расставлять деревья
В рунах смерти, по порядку. Подзывать небесьи кары.
Лопались, краснея, струны. Наливали кровь в стаканы
Тараканы - язвы Кафки.