Битва за любовь (Запах серы), стр. 93

Джейми направился ко мне, путь его отмечали маленькие волночки. Он взял мои груди и окунул их в воду.

— Тебе хорошо, mo duinne? — Он наклонился и поцеловал меня в плечо.

Я подняла обе ноги и прижалась к нему.

— Восхитительно! С августа я впервые так хорошо согрелась.

Он принялся баюкать меня, отступая все дальше и дальше в воду; ноги мои вытянулись у самой поверхности воды, которая обтекала их и ласкала, словно чьи-то добрые руки.

Джейми остановился, повернул меня и усадил на что-то твердое, вроде бы деревянное. В самом деле, полускрытая водой, в каменную нишу была встроена деревянная скамья. Джейми сел рядом со мной и раскинул руки по деревянной спинке позади нас.

— Брат Амброз приводил меня сюда, Чтобы я побыл в воде. От этого смягчаются рубцы, — сказал он. — Здесь чувствуешь себя хорошо, правда?

— Не просто хорошо…

Вода была такая подвижная, текучая, что казалось — приподнимись я на скамейке, и меня немедленно унесет. Я взглянула вверх, туда, где царила черная тень.

— Кто-нибудь живет в этой пещере? Летучие мыши, например? Или рыбы?

Джейми покачал головой.

— Только дух источника, Саксоночка. Вода пробивается из земли через узкую щель вон там, — он указал на стигийскую черноту [30]в дальнем конце пещеры, — и вытекает на поверхность через множество крохотных отверстий, но, кроме двери, через которую мы сюда вошли, другого выхода из пещеры нет.

— Дух источника? — переспросила я. — Но ведь это нечто языческое, ему нельзя таиться под монастырем.

Джейми с наслаждением вытянулся, длинные ноги двигались под водой, словно стебли водяных растений.

— Как ты его ни назови, он здесь задолго до монахов.

— Да, я это понимаю.

Стены пещеры состояли из гладкого, темного вулканического Камня, похожего на черное стекло, блестящее от влаги источника. Все подземелье напоминало гигантский пузырь, до половины наполненный этой на удивление живой, хоть и стерильно чистой водой. Мне чудилось, будто мы пробрались в самую утробу земли; стоит прижать ухо к каменной стене — и услышишь бесконечно медленное биение огромного сердца.

Мы долгое время молчали, полуплавая в полусне, и невидимые токи воды время от времени сталкивали нас друг с другом.

Когда я снова заговорила, голос мой прозвучал вяло и дремотно:

— Я решила.

— А! Ты, наверное, выбрала Рим? — Голос Джейми, казалось, доносился откуда-то издалека.

— Да. Я не знаю, может быть, там…

— Не имеет значения. Мы сделаем все, что от нас зависит. — Он протянул ко мне руку так медленно, что я никак не могла дождаться, когда же он до меня дотронется.

Он притянул меня к себе, так что чувствительные кончики моих грудей прижались к его груди. Вода была не просто теплая, но тяжелая, почти маслянистая на ощупь; руки Джейми проскользили у меня по спине к ягодицам, обхватили их и приподняли меня.

Он вошел в меня внезапно. Разгоряченные и скользкие наши тела плавали в воде, почти невесомые, но вторжение Джейми было таким твердым и ощутимым, что я коротко вскрикнула, удивленная тем, что вместе с ним в меня проникло и немного горячей воды.

— О, как я это люблю! — вдруг произнес он.

— Что именно? — спросила я.

— Твой этот маленький писк.

Покраснеть было невозможно — я без того была уже вся красная.

— Извини. Я не хотела шуметь.

Он засмеялся, и этот смех отозвался под куполом пещеры глубоким и мягким эхом.

— Я же сказал, что мне это нравится. И это в самом деле так. Твои вскрики, когда ты в постели со мной, я ужасно люблю, и все остальное, конечно, тоже.

Он теснее прижал меня к себе, так что я уперлась головой ему в шею и вскрикнула еще раз.

— Об этом я думал постоянно, — заговорил Джейми, медленно поглаживая мне спину и лаская бедра. — Ночью в тюрьме, прикованный в камере вместе с дюжиной других мужчин, слушая, как они храпят и стонут и громко портят воздух, я думал об этих негромких нежных звуках, которые вырываются у тебя, когда я обладаю тобой, и мне начинало казаться, что ты рядом со мной, дышишь сначала ровно, а потом все чаще и громче, и когда я вхожу в тебя, ты стонешь, словно принимаешься за свою работу.

— Джейми, — хрипло проговорила я. — Джейми, о, пожалуйста!

— Еще не теперь, mo duinne, не спеши. — Он обхватил меня за талию, удерживая крепко и замедляя мои движения. — Еще нет, у нас есть время. И я хочу, чтобы ты застонала, как стонешь сейчас, еще и еще раз. Чтобы ты стонала и всхлипывала, даже против своей воли, чтобы ты вздыхала так, будто сердце твое вот-вот разорвется, и наконец закричала громко. Тогда я буду знать, что тебе было со мной хорошо.

Я оставалась в его объятиях, чувствуя себя бескостной, словно медуза. Мне было все равно, какие звуки вылетают у меня изо рта, но к членораздельной речи я в эти минуты была не способна.

Он снова начал наносить удары.

— Нет, — просила я, — Джейми, нет. Я больше этого не вынесу.

— Ты вынесешь, потому что я люблю тебя. — Голос звучал глухо у меня над ухом, где-то в гуще волос. — Ты вынесешь, потому что я хочу тебя. И на этот раз кончу вместе с тобой.

Бескостная и растекающаяся, почти как вода вокруг нас, я удерживалась только кольцом его объятий. Я крикнула — то был полузадушенный крик моряка, тонущего среди волн. И я услышала его крик, такой же беспомощный, и поняла, что ему со мной хорошо.

Мы пробивались из недр земных наверх, мокрые, все в испарине, разомлевшие от жары и духоты. На первой площадке я упала на колени, а Джейми, пытаясь мне помочь, повалился тоже, и мы лежали босые на беспорядочной труде одежды, беспомощно хихикая. Пьяные от любви, мы стали бок о бок подниматься на второй пролет на четвереньках, больше мешая друг другу, нежели помогая, толкаясь в узком проходе, и наконец рухнули на второй площадке, обнимая друг друга.

Старинное окно в толстой стене не имело стекла и открывалось прямо в небо; свет полной луны омыл нас потоками серебра. Мы лежали, тесно прижавшись один к другому, овеваемые холодным зимним воздухом, и ждали, пока утихнет неистовое биение сердец и выровняется дыхание.

Луна была такая огромная, что почти целиком заполняла окно. Казалось, нет ничего удивительного, что морские приливы и отливы, а также регулы у женщин подчиняются этому величавому светилу, такому близкому и властному.

Но мои собственные приливы больше не подчинялись этим девственным и чистым повелениям, и осознание этой независимости пробудило у меня в крови ощущение угрозы.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — вдруг сказала я Джейми.

Он повернулся ко мне; сильная, уверенная рука провела по моему, пока еще плоскому, животу.

— Ты уверена? — сказал он.

И весь мир открылся перед нами, полный новых возможностей.

От автора

Автор хотел бы выразить признательность: Джеки Кантору, издателю милостью Божьей, чей стойкий энтузиазм в значительной степени обусловил появление этой истории в виде книги; Перри Ноултону, литературному агенту с безупречным вкусом, который заявил мне: «Берись за дело и поведай эту историю, как у тебя получится, а уж мы позаботимся потом о сокращениях»; моему мужу Дугу Уоткинсу — хоть он и торчал у меня за спиной, повторяя: «Если действие происходит в Шотландии, почему никто не говорит: «Hoot, mon?», но все же находил время прогонять наших детей с воплем: «Мама пишет! Оставьте ее в покое!»; моей дочери Лауре, которая с важностью сообщала своему приятелю: «Моя мама пишет книги!»; моему сыну Сэмюелу, который, когда его спрашивали, чем его мама зарабатывает на жизнь, отвечал с осторожностью: «Она все время смотрит на свой компьютер»; моей дочери Дженнифер, то и дело подгонявшей меня: «Поживей, мама! Теперь моя очередь печатать!»; Джерри О'Нейлу, первому читателю и главному болельщику, а также остальным членам моей личной Шайки Четырех — Дженет Макконнеки, Маргарет Дж. Кэмпбелл и Джону Л. Майерсу, который читал все, что я пишу, и таким образом вынуждал меня двигаться дальше; доктору Гэри Хоффу за то, что он выверил все медицинские подробности и объяснил мне, каким образом вправлять вывихнутое плечо; Т. Лоуренсу Тьюохи за консультации по военной истории и костюму; Роберту Рифлу за объяснение разницы между буквицей и брионией, перечень всех видов незабудок и подтверждение того факта, что в Шотландии действительно растет осина; Вирджинии Кидд за то, что она прочла все первые варианты рукописи и вдохновляла меня на продолжение работы; Алексу Крислову за то, что он помог ввести мой текст в электронную память самого большого в мире собрания литературных произведений Компьютерной службы Литературного Форума, а также многим членам этого Форума — Джону Стису, Джону Симпсону, Джону Л. Майерсу, Джадсону Джерому, Анджелине Дорман, Зилджин Квофей и всем остальным за шотландские народные песни, латинскую любовную поэзию и за то, что они смеялись (и плакали) там, где надо.