Бремя страстей, стр. 72
— Приехала повидать тебя.
— Зачем?
Она стояла на пороге с гордо поднятой головой.
— Я рассказала Кэссиди о Бадди — кто он такой и кем ей доводится.
— Зачем, Санни?— чуть ли не закричал Рекс, опершись рукой о пол. В ладонь его врезался осколок стекла, но Рекс даже не почувствовал боли. — Ты сошла с ума!
Темные, дерзкие глаза невозмутимо взирали на него.
— Из всех людей ты лучше других знаешь, насколько я в своем уме.
— Но ты же обещала…
— Твоя дочь вырвала у меня признание с помощью того, что ты уже сообщил ей. Теперь, я думаю, и Чейз узнает об этом.— Санни обреченно вздохнула.— От правды не убежишь, Рекс. Пришло время и нашим детям узнать ее.
— А Дена?.. — спросил он, наконец ощутив боль в порезанной ладони. На пол закапала кровь, смешиваясь с разлитым виски.
— Дена и так знала о наших отношениях.
— Но она не знает, что Уилли и есть Бадди.
— Не волнуйся, Рекс. Все будет в порядке.— Оставив свою палку у двери, Санни решительным шагом прошла в комнату и вынула какую-то салфетку из коробки на ночном столике. Взяв Рекса за руку, она осторожно промокнула рваную ранку, затем поднесла его ладонь к своим губам и поцеловала.— Ничего не бойся, Рекс,— сказала она тихим, спокойным голосом, и он действительно сразу успокоился. Санни с грустью посмотрела на развороченное покрывало кровати, потом заглянула в его глаза.— Все будет хорошо, Рекс. Но тебе придется помочь мне…
Глава 17
Кэссиди позабыла, насколько упрямым мог быть Чейз, прямо-таки твердолобым, когда дело касалось его гордости. Он широко распахнул дверцу джипа, оперся резиновыми наконечниками костылей об асфальт и, подтянувшись, встал на ноги. На лбу его выступил пот, бледное лицо исказила гримаса боли, но он не стал опираться на ее руку, так же как и не позволил вывезти его из больницы на инвалидном кресле. Всю дорогу Чейз не проронил ни слова.
Она старалась не обижаться на него, понимая, как неприятно ему чувствовать себя жалким и беспомощным. К тому же он до сих пор не мог ей простить того, что она привезла Санни в больницу и не уследила за ней.
Да, она понимала его, стараясь быть терпимой и заботливой, но ведь и ее терпению может наступить предел. Ее нервы и так постоянно были на взводе.
— Позволь, я открою дверь,— сказала она, когда он наконец доковылял до дома.
Он не ответил, и она проскочила вперед, в очередной раз напоминая себе, что Чейзу довольно трудно говорить. Сломанная челюсть еще не совсем зажила.
Отперев парадную дверь, она остановилась на пороге, поджидая, когда Чейз пройдет в холл.
— Сейчас я принесу твою сумку.
Опять он никак не отреагировал на ее слова. Просчитав мысленно до десяти, она прошла обратно к машине, в который раз напоминая себе, что каждое слово дается ему с трудом. Кровоподтеки на лице Чейза почти исчезли, но поврежденный глаз все еще закрывала повязка. К счастью, роговица оказалась не задетой, и врачи обещали, что он сможет нормально видеть.
Она взяла с заднего сиденья небольшую нейлоновую сумку, отнесла ее в дом и оставила в холле. Зайдя в гостиную, она увидела, что Чейз пытается куда-то позвонить. - Что ты делаешь?
Он не ответил.
— Чейз!..
— Оставь меня в покое, черт возьми,— с ожесточением произнес он сквозь стиснутые зубы. Его взгляд обжег ее такой ненавистью, что она отступила. На другом конце линии сняли трубку.— Да, я хотел бы… вызвать такси.
— Ради всего святого, Чейз, не…— Она подскочила к столику с телефоном. .
— Я живу… за городом— приблизительно в пяти милях…— Не долго думая, Кэссиди вырвала провод из розетки.
— Черт подери! Что ты себе позволяешь?..
— Ты никуда не поедешь.
— Я не могу оставаться здесь!
— Почему? Ты же так рвался домой! Чейз швырнул трубку на рычаг и, схватив костыли, заковылял к бару.
— Ты знаешь, почему не могу.
— Из-за того, что мы собирались разводиться?
— Догадалась! — Он достал бутылку виски и стал искать в шкафчике стакан.
— Тебе не следует пить. Курс лечения не окончен. Лекарства, которые ты принимаешь, не…
— Ты мне не мать, чтобы указывать, как себя вести, — прервал он ее. — И, уж конечно, ты не мой босс…
— Чейз, пожалуйста…
— Прекрати разыгрывать из себя Иисуса Христа. Я все равно не поверю!
— Я лишь пытаюсь помочь тебе.
— Тогда оставь меня в покое! Насколько я понимаю, именно этого ты и хотела.
— Мне больно видеть, как ты изводишь себя.
— Это ты изводишь меня своей мнимой заботой! — Он снова взял здоровой рукой бутылку и стал наполнять стакан, стоящий на стойке бара, причем немного виски пролилось на деревянную панель стойки.— Будь здорова, — невесело пошутил он, перехватив ее растерянный взгляд.
— Чего ты хочешь? Напиться до смерти?
— Не твое дело! Она сделала шаг к нему.
— Почему ты ведешь себя со мной так жестоко?
Залпом осушив стакан, Чейз так грохнул им о стойку, что он чуть не разбился.
— Ты все еще не понимаешь?
— Из-за того, что я предложила тебе развестись? — Он так хмуро взглянул на нее, что ей стало не по себе. — Чейз, давай поговорим, обсудим, как жить дальше…
— Мы уже все обсудили. Ты захотела уйти. Пожалуйста! Я не возражаю. — Он отвернулся и стал наливать себе новую порцию виски. Рука его, сжимавшая бутылку, тряслась.
— Я не собираюсь никуда уходить! Ты нуждаешься в моей помощи, и я хочу быть рядом с тобой, чтобы…
— Чтобы выполнить свой долг и утешить совесть. Забудь об этом, не терзайся! — Он торжественно поднял стакан.— Я отпускаю тебя. Ты ничего мне не должна.
— Ты действительно хочешь, чтобы я уехала? — прошептала она.
— Если честно, мне вообще нет дела до того, как ты поступишь.— Чейз пошатнулся, и она в сграхе протянула к нему руки, желая поддержать. Он отпрянул от нее, как от прокаженной.— Не прикасайся ко мне, Кэссиди, — предостерег он ее зловещим шепотом. — Довольно лицемерия! Прекрати разыгрывать из себя любящую и преисполненную долгом жену и, ради всего святого, не дотрагивайся до меня…
Его костыли со стуком упали на пол, но Чейз успел ухватиться здоровой рукой за спинку кушетки. Во взгляде его читалась такая ненависть, что у Кэссиди перехватило дыхание от страха.
— Давай проясним одну вещь, жена! -прсизнес он зловещим шепотом. — Пожар ничего не изменил. Ты не любишь меня, да и я убедился, что не люблю тебя. Так что потерпи еще немного. Надеюсь, через несколько месяцев я встану на ноги. Я даже готов продать свою долю в вашей компании, но только по той цене, которую запрошу. После этого ты можешь забыть обо мне навсегда!
Пальцы Кэссиди сжались в кулаки. Гнев и отчаяние душили ее, и все же она понимала, что он отчасти прав. Инициатива развода исходила от нее. Ее лишь удивило, что он решил продать свою долю в компании ее отца. В течение последних лет работа поглощала его полностью, и интересы «Бьюкенен энтерпрайзис» были для него превыше всего.
Переведя дыхание, она произнесла чуть сдышно.
— Знаешь, Чейз. Есть кое-что, что тебе нужно знать… Я, вероятно, должна была тебе это сказать еще в больнице, но мне не хотелось тебя расстраивать…
Она увидела, как напряглись мышцы его плеч.
— Ты уже завела себе любовника? — спросил он, и в его словах она ощутила неподдельную горечь.
—Любовника? — Если бы ситуация не была столь трагичной, Кэссиди бы рассмеялась. — У меня не было никого, кроме тебя.
—Это ложь!
— Не было с тех пор, как мы… поженились,— уточнила она. Они касались этого вопроса сотни раз.— Но, веришь ты мне или нет, в настоящий момент не имеет значения. Я говорю о другом. Просто мне кажется, тебе следует знать, что Санни рассказала мне о… Бадди.