Рискованная игра, стр. 22

– Слушайте, подполковник, вы еще и антисемит?

– Что, попал в точку? Шучу. Я навел о вас справки. По документам вы белорус. Довольны?

– Вернемся к нашим баранам, то бишь к лошадям, – сменил тему Василевич.

– Лошади в цыганском таборе Алмазова. Табор стоит в районе станицы Яр. Я опросил Алмазова. Лошадей они подобрали на двадцатом километре трассы Краснодар – Ставрополь.

– Вы хотите сказать, что груз вывезли из Черного леса, перегрузили и теперь он может быть где угодно?

– Груз у Куцего. И три трупа его людей это подтверждают.

По-прежнему стояла жара. Каждое утро по телевидению сообщали, что то в одном, то в другом уголке Краснодарского края грозы стали причиной пожаров, бури натворили бед, причинили значительный материальный ущерб сельскому хозяйству, а в окрестностях города Краснодара за последний месяц не выпало ни капли влаги.

Днем, несмотря на жалюзи и кондиционеры, дом буквально раскалялся от солнца и больше походил на топку. Окна из соображений безопасности не открывали. Куцый, одурев от жары, перестал носиться по дому, ломать мебель и пинать своих шестерок. Он сел в свое кресло и закрыл глаза. Всем показалось, что он не переставая думает о пропавшем Моисее Кидине. На самом деле Куцый, переполненный алкоголем, задремал. Когда раздался телефонный звонок, он еще не проснулся и поэтому тотчас увидел сон.

...Он сидит в большой и пустой комнате без стен, потолка, но с одной-единственной дверью. Над двери загорается табло «Входите» и звенит звонок. Дверь открывается, и из нее выходит кто-то в черном.

– Это для тебя последний звонок, Ванечка, – говорит человек в черном.

Куцый узнает в черном человеке Моисея. Снова звенит звонок.

Куцый вскочил. Звенел телефон. Трясущейся рукой он взял сотовик.

– Ваня, это я, – Куцый узнал дребезжащий голос Кидина. – Ваня, отдай им деньги. Они убьют меня, Ваня.

В трубке послышались удары, вскрики и стоны. Потом уже другой голос сказал:

– Слушай внимательно, поц поганый, мы твоему Мойше обрезание делаем. Тебе, конечно, на него наплевать, но он уже кое-что нам компенсировал. Теперь остались проценты. Отдай товар, и мы подумаем, сколько ты еще проживешь. Не надо было тебе, козел вонючий, в наш карман лезть.

Куцый отшвырнул телефон и закричал:

– Душман! Шмыга! Все ко мне!

В комнату вбежали телохранители.

– Машину! Охрану! Едем в город! – кричал. Куцый.

Через час они были в банке. Там Куцему сообщили, что все деньги с его счетов были переведены в другой банк.

* * *

Филатов полулежал в старом скрипучем кресле-качалке в тени навеса над крыльцом и смотрел сквозь полуприкрытые веки на сад, который, казалось, курился под палящим солнцем. Он слышал, как распахнулась калитка со стороны улицы и, не оборачиваясь, сказал:

– Никого нет дома.

– Так это хорошо, что никого нет дома, – сказал Королев, устраиваясь в маленьком плетеном кресле напротив Юрия. – Слушай сюда. Сегодня у Куцего был большой переполох. Кто-то грохнул трех его быков.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Стакан холодной воды, если у тебя вода вообще водится.

– Тоник.

Филатов подал Андрею стакан.

– Кто такой Куцый?

– Куцый, погоняло Полковник. Я тебе говорил про него. Так вот, уже несколько дней его быки словно испарились: ни на рынке, ни в городе их нет. В народе говорят, что кто-то на них охоту открыл, но на местные разборки не похоже. Потери у него большие. Профессионалы работают.

– Андрей, что ты на меня так смотришь? Я не при делах.

– Понятное дело. Я зашел спросить. У тебя патроны остались?

– Это ты к чему?

– К тому, дорогой товарищ, что мы не в Париже. Сегодня видели Куцего у банка. На руках несли.

– Мертвого?

– Обрадовался. Кто если не мы?

– Как к нему подобраться?

– Есть один вариант. С тем и пришел. Вернее приковылял.

– Выкладывай, мозг.

Куцый хоть и спал в эту ночь меньше четырех часов, проснулся с одной мыслью – продолжать борьбу. Было еще очень рано, только начинало рассветать. Куцый долго лежал, глядя на дорогие обои на стенах, какие-то акварели и чувствовал никчемность своей жизни. Наконец он встал, вышел в гостиную и здесь просидел в кресле у потухшего неделю назад камина все утро, думая про Моисея. Смерть старика была ужасной. Куцый не пожелал бы такой смерти и врагу. Старика пытали, заставляли назвать счета и шифры сейфов. Потом просто сожгли живьем в сброшенной в кювет машине. Куцему уже не жаль было потерянных денег, даже старика было не жаль. Жизнь товарища, его собственная жизнь казались ему скучными и мелочными. Смысл дальнейшей жизни Куцый видел только в убийстве тех, кто уничтожил, лишил жизни его людей и кто покушался на его собственную жизнь.

Куцый вылез из кресла, налил стакан водки, но не пригубил, а отрешенно уставился в зыбкое зеркало огненной жидкости.

– Да, Моня, – вздохнул Куцый. – Не повезло тебе. Вот ведь как она жизнь-то поворачивается.

– Ты чего страдаешь? – усмехнулась вошедшая в гостиную Наташа.

Куцый послал на жену испепеляющий взгляд.

– То есть, что значит, чего? Человек погиб. Мойша.

– У тебя уже десяток людей погибло. Так чего ты по ним не страдаешь? – сказала Наташа. – Придумал себе причину. Человека из себя корчишь, а ведь ты зверь. Хуже зверя.

Куцый промолчал, вышел из дома, сел за руль автомобиля и выехал за ворота, не предупредив охрану. Не останавливаясь на предупредительные сигналы постовых ГАИ, Куцый гнал на двадцать пятый километр шоссе. Он ехал к месту, где нашли тело Кидина. Перед указателем «Внимание, уклон» у сломанных ограничительных столбиков Куцый остановил машину. «Здесь все и случилось», – подумал Куцый. Внизу у подножия холма, отчетливо виднелись следы пожара: выжженная трава, вырванный кустарник, осколки стекла, глубокие рытвины на земле. Специально выбрали это место, они знают, подумал Куцый, что он здесь впервые встретился с Кидиным, и потом это было их место для тайных встреч.

Вдруг совсем близко заскрипела тормозами машина. Куцый полез под пиджак за пистолетом, висящим на наплечной кобуре. Оглянувшись через плечо, Куцый увидел в нескольких шагах черную «Волгу». Куцего пронзил суеверный страх, из черной машины выходили трое мужчин в темной одежде. «Гробовщики за мной приехали», – подумал Куцый. Только паническая растерянность удержала Куцего от того, чтобы достать пистолет и разрядить всю обойму в приближающихся черных людей.

Незнакомцы подошли вплотную к Куцему.

– Друга жалко, да? – с сочувствием сказал смуглолицый мужчина, глядя вниз на пропалину.

Язык у Куцего онемел, и он смог только кивнуть головой.

– Вы не нервничайте, гражданин Куцый, и руку с пистолетика уберите на всякий случай, – произнес второй незнакомец с тонкими чертами лица и редкими белесыми волосами.

Куцый вновь кивнул, но руку с пистолета не убрал.

Мужчины переглянулись между собой и не спеша, наблюдая за реакцией Куцего, достали и развернули красные удостоверения с гербами на обложке.

– Подполковник Джанаев, отдел борьбы с особо тяжкими преступлениями, – представился смуглолицый. – Соболезнования свои не предлагаем. Ты, Куцый, в них не нуждаешься. И хватит на меня, как на инопланетянина смотреть. Что, не узнал?

Вместо ответа Куцый убрал руку с рукоятки «глока».

– Узнал. Это хорошо. Тебя не найти, Куцый. На звонки не отвечаешь, по прописке не проживаешь. А у нас к тебе есть вопросы. Здесь говорить будем или к нам поедем?

Куцый кивнул.

– Понятно, – Джанаев многозначительно посмотрел на Василевича и покрутил пальцем у виска. – Когда ты видел Кидина в последний раз?

– В последний раз, – эхом повторил Куцый.

– Совсем плох, – сказал Василевичу Джанаев.

– Притворяется или пьян, – ответил Василевич.

– А Кидин употребляет? – проявил интерес молчавший до этого оперативник Руденко.

– Под настроение, – Куцый сориентировался, что оперативникам известно немного, и они рассматривают версию ГАИ о несчастном случае. Он почувствовал себя свободнее, сказал и тут же пожалел о своих словах.