Опасность желания, стр. 45
Меггс молча позволила Хью раздеть ее до рубашки, после чего он остановился. Не было никакого смысла усугублять ситуацию. Однако, присев, чтобы снять ее тяжелые ботинки и темные шерстяные чулки, он почувствовал слабый запах крови, оставшейся на ее бедрах. Раскаяние охватило его с такой силой, что он почувствовал тошноту. Чертов дикарь!
Хью вошел в свою гардеробную, где его ожидал кувшин с теплой водой, нашел фланелевую тряпочку, намочил ее, вернулся и несколько секунд стоял, охваченный идиотской нерешительностью, после чего решился и передал мокрую тряпку Меггс.
— Тебе надо… обтереться.
— Да, наверное, — тихо сказала она, как будто действительно не знала, не понимала, что случилось с ее телом.
Вздохнув, она вытерла заплаканное лицо.
— Нет, девочка, там кровь… у тебя на ногах.
— Ох! — На ее высоких скулах зажглись два ярких пятна.
Нет, он точно лишился рассудка. Меггс — уличная девчонка из доков Чипсайда. И уж конечно, она знает о жизни все. Иначе и быть не может, ведь она с младых лет общалась с проститутками с Ковент-Гарден. Но с другой стороны, ведь он и предположить не мог, что уличная девчонка окажется девственницей. У него и мысли не возникло, что такое возможно. Оказалось, возможно. И он должен был об этом подумать. Исполненный отвращения к самому себе, Хью отвернулся.
— Кажется, огонь в камине гаснет.
Сделав все, что нужно, Меггс бросила тряпку на пол, заползла под простыни и затихла. Ушла в себя.
Хью позвонил, и через минуту в комнату вплыла миссис Таппер.
— У нее лихорадка, — сообщил Хью.
— Я так и знала, — всплеснула руками добрая женщина. — Очень уж она плохо выглядела, бедная девочка. Конечно, малышка простудилась. Бегать по улице в такой холод и дождь очень опасно. Открой-ка рот! — Поднеся свечу к лицу Меггс, она заглянула ей в рот. — Горло воспаленное.
— У меня просто пересохло во рту. Если бы можно было выпить чаю…
— Конечно, чай. С лимоном, если мы его найдем, и с медом. И еще виски. И горячий компресс с горчицей.
Меггс, судя по ее внешнему виду, собралась бурно запротестовать, но сумела издать лишь тихий сиплый звук.
— Послать за доктором, капитан? — спросила миссис Таппер.
Меггс с трудом сглотнула и замахала руками.
— Я не собираюсь умирать от какой-то глупой простуды. — В ее голосе слышалась упрямая досада. — Просто оставьте меня в покое. Пожалуйста.
— Пока ограничимся чаем, — сказал Хью миссис Таппер, — со всеми необходимыми добавками.
Когда домоправительница ушла, он снова подошел к кровати.
— Меггс…
— Прошу тебя, уходи. — Она говорила едва слышным шепотом.
— Через минуту. — Ему непременно надо было сказать ей кое-что еще. — Нам надо поговорить. Я не знал, что ты девственница…
Меггс хотела что-то сказать, но только издала сдавленный звук и махнула рукой.
— Теперь это уже не имеет значения, — прошептала она, схватила край покрывала и натянула на себя. На Хью она не смотрела.
— Прекрати! Конечно, это имеет значение. Почему ты мне не сказала?
— Я говорила. Я говорила тебе, что я не шлюха.
Он запустил пятерню в свою шевелюру, с силой дернул за волосы и упрямо повторил:
— Ты должна была мне сказать.
Меггс повернулась и взглянула на капитана. Ее взгляд разил почище кинжала.
— А ты, конечно же, мне поверил бы.
И снова она права. Не поверил бы. Не смог. Он видел и думал только то, что хотел видеть и думать о ней. Им руководил не разум, а физическое желание.
— Ты сказала, что тебя принуждали.
— Да, — поморщилась она, — но не к этому.
— Если не к этому, то о чем, черт возьми, ты говорила?
— Нас принуждали воровать, жить как крысы, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Принуждали есть всякую дрянь, лгать на улицах, чтобы просто выжить… — Ее голос дрогнул.
А Хью опять почувствовал себя ослом.
— Ш-ш-ш. Извини, я все понял.
— Ничего ты не понял. Ты не можешь этого понять.
— Ну почему же? Когда ты вынужден совершать поступки, которыми не гордишься, ради того, чтобы остаться в живых, это я хорошо понимаю.
Меггс резко села, а когда заговорила, ее голос был скрипучим и больным, но убежденным.
— А я горжусь! И мне плевать, что скажешь ты или тебе подобные. Я горда тем, что научилась делать и как сумела уцелеть сама и вытащить Тимми. Я горда всем этим и отказываюсь стыдиться, ты слышишь? Отказываюсь!
Хью даже глаза закрыл. О да, он слышал ее. Хорошо слышал. «Все получается хорошо только у тех, кто готов сделать все, чтобы получилось хорошо». Вот почему он не смог сохранить дистанцию между собой и этой девочкой. Потому что она была его отражением, только лишенным внешнего лоска. Они были дикарями. Оба.
По крайней мере так он думал и так объяснял то, что сделал с ней в ванной. Он хотел в это верить. Но только он был не прав. Он жил в этом мире уже достаточно долго, чтобы понимать, какой невероятной ценой ей удалось при той жизни, которую она вела, сохранить свое тело чистым. Нужна была сдержанность, самодисциплина и постоянная бдительность. И ей это удавалось до тех пор, пока она не встретила его. Он все испортил. Он ее погубил.
— Меггс, девочка, я знаю — то, что я сделал с тобой, плохо, ужасно. Тебе это причинило боль. У меня нет оправданий. Могу только сказать, что я совершил ужасную ошибку, думая, что ты тоже этого хочешь. Мне очень жаль, что все оказалось не так. Но понял я это только сейчас. И я никогда в жизни не хотел женщину так, как хотел тебя… и сейчас хочу.
Он хотел ее с самого первого момента, когда она впервые вошла в его библиотеку. Тогда впервые схлестнулись в поединке их тела и воли. Он хотел ее, когда он бросила ему свои грязные тряпки и разрешила их сжечь. Он хотел ее так сильно, что испытывал постоянную боль.
И сейчас хочет.
Когда миссис Таппер принесла горячий чай с милосердной добавкой лауданума, Хью спустился в кабинет, закрылся там и налил себе полный стакан виски. Потом еще один. И еще…
Глава 19
Хью как раз собирался пропустить первый утренний стаканчик виски и уже предвкушал, как ароматная жидкость огненным ручьем потечет по пищеводу и по телу разольется приятное тепло, когда увидел, что перед домом остановилась элегантная, красиво украшенная карета. Какое-то время он всерьез подумывал о том, чтобы залечь на дно и забаррикадировать входную дверь. Вот почему он предпочел жить в удаленном Челси. Здесь можно было избегать неожиданных визитов подобного рода.
Но прятаться — это трусость, а трусом Хью Макалден не был.
Он отставил стакан, одернул сюртук, пригладил волосы и направился к двери.
— Виконтесса Бэлфор, капитан, — объявил дворецкий.
— Здравствуй, мама. — Хью ткнулся губами в нежную щеку матери.
— Здравствуй, дорогой.
— Позволь проводить тебя в кабинет.
— Не наверх? — Она взглянула наверх, в том направлении, где располагалась гостиная. — Там все еще нет стульев?
— Ни одного.
— Ну, — вздохнула она, — я не теряю надежды.
Хью усадил мать в одно из кожаных кресел у камина. Она выглядела воздушной, яркой и совершенно неуместной в этой мрачной комнате — красивые светлые волосы, уложенные в изысканную прическу, нарядное лавандовое платье, кружева. Создавалось впечатление, что некая экзотическая тропическая птичка случайно залетела в северный лес. В свои пятьдесят лет она была грациозна и элегантна, как в юности.
— Могу я предложить тебе что-нибудь?
— Да. Чай был бы очень кстати. Ужасная погода, — со вздохом сообщила мать.
— Чему я обязан удовольствию видеть тебя? Тем более в такую ужасную погоду?
— Сделай одолжение, смени тон. Так ты слишком похож на своего отца. Я всего лишь приехала тебя навестить.
— Ты приехала, чтобы в очередной раз вмешаться в мои дела и напомнить, что я должен жениться?
— Боже мой, конечно, нет! — Виконтесса Бэлфор нахмурилась. — Ты вряд ли подходишь для ведения светской беседы в гостиной, не говоря уже о том, чтобы очаровать какую-нибудь молоденькую бедняжку и повести ее под венец. Ты все неправильно понял. Интересно, почему такая мысль вообще пришла тебе в голову?