Мифология греков и римлян, стр. 207

10. Schol. Ар. Rh. Ill 26 (Хаос, Эрот и Хронос)

…Гесиод же говорит, что Эрот — из Хаоса, а в сочинениях, относимых к Орфею, говорится, что — из Хроноса:

Хронос Эрота родил и все дуновения ветра.

Ср. Orph. Argon. 13.

О Времени см. также «История», § 44.

Г. СТИХИИ

После пространственных и временных образов мы доходим до отдельных стихий, или элементов, лежащих, по тео–космогоническим мифам, в основе вещей.

Наиболее легким, прозрачным и, так сказать, наиболее бесплотным элементом является Эфир. По Гесиоду («История», § 7), Эфир и День — порождение Эреба и Ночи, по Гигину («История», § 49 с), — порождение Хаоса и Тумана, (Эфир—> брат Ночи, Эреба и Дня; по Цицерону (De nat. deor. Ill 54), он — отец Юпитера и Нёба, дедушка Солнца. У орфиков (§ 11а) Эфир — нечто вроде мировой души, или, точнее, он тут нечто гораздо более раннее, чем мировая душа. Он — первый член основной мировой триады Иеронима и Гелланика («История», § 39), а в «рапсодической» теогонии еще выше — середина первой триады (вместе с Хаосом. — «История», § 43 b). Яснее же всего изъяснение его («История», § 44 i, к) как предела, т. е. действующего как стихия оформления и осмысления (сама по себе еще столь великая и безграничная, что она является тоже бесформенной стихией оформления), в противоположность Хаосу, который есть бесформенная стихия бесформенного же (ср. еще «История», § 44 g, h, 45 а—с, f, j, 47 d). Несколько раз мы слышим утверждения, что высочайшие космогонические потенции ограничены сверху Эфиром и снизу Фанетом (напр., § lib). Это положение Эфира, впрочем, не очень устойчиво: так, мы видели («История», § 47 f), что он — «четвертый царь»: перед ним Фанет, Ночь и Уран (по «Истории», § 45 b, его сын — Фанет). Впоследствии поэты отождествляли Эфир, Зевса и Небо–Урана (§ 14 i — к); по Акусилаю («История», § 18 d), Эфир — отец Эрота от Ночи, а по Schol. Theocr. I 121, — отец Пана от Энеиды или Нереиды; в персонифицированной форме Эфир получает значение Урана, так как в нем он оформляется и становится чем–то определенным. История Урана с его оскоплением рассказана у Гесиода («История», § 9). Позднейшие не без основания полагали, что Эфир и Небо–Уран, являясь не чем иным, как. наполненной бездной бесконечного пространства и времени, рано или поздно должны были уступить свое место форме, порядку, расчленению и утратить свою бесконечную мощь и превосходящие всякую форму возможности. В мифе это и отмечено тем, что сын Урана Кронос отрезает у него детородный член и тем лишает его дальнейшей производительности, заменяя его царство своим, в котором античность видела, наоборот, не столько стихию, сколько оформленный ум (см. ниже, «Титаны»). О Небе в некосмогоническом смысле см. «Эфир и Небо».

Все основные четыре античные стихии трактовались космогонически чуть ли не во все времена. Вода играет колоссальную роль в античном сознании, как всепорождающее лоно. В мифической форме мы видели это уже у Гомера в Океане и Тефии («История», § 1 а—с, § 4 а, b, 36 а). К этому прибавим еще некоторые резюмирующие тексты (§ 12 а—с), причем и в них некоторое колебание между Океаном как первичной стихией и Океаном как одним из Титанов. Об Океане в некосмогоническом смысле см. «Вода».

Минуя Воздух, с которым мы встречались в космогонии Эпименида («История», § 23 а—b; сюда же, конечно, и Анакси–мен и Диоген Аполлонийский, § 13 а, с), а также и Огонь (ярче всего, пожалуй, огненная космогония у Гераклита, § 13 с, d; Эмпедокл же пользуется всеми четырьмя стихиями, § 13 е), мы остановимся на Гее–Земле, которая из всех пяти античных стихий (если включить сюда Эфир), по–видимому, наиболее выразительно персонифицирована. У Гесиода рассказано, как мы уже знаем, происхождение ее непосредственно из Хаоса («История», § 7), порождение ею (без мужа) Урана и порождение ею в браке с Ураном двенадцати Титанов, трех Киклопов и трех Сторуких (§ 8 а, b), а в дальнейшем (Theog. 233), в браке с Понтом, еще пяти морских божеств: Нерея, Фавманта, Форкия, Кето и Еврибии. Бросается в глаза двойственная роль Геи у Гесиода: она рождает Урана, откуда потом Кронос и Зевс, но она же вооружает Кроноса против Урана («История», § 9, Theog. 164 слл.), а рожденного ею Тифона — против Зевса («История», § 16, Theog. 820 слл.). Она же советует олимпийцам выбрать («История», § 17, Theog. 884) Зевса царем и владыкой, а Зевсу (ст. 891)— проглотить его беременную супругу Метис, чтобы от нее не родился более сильный бог, чем он (и тогда из его головы родилась Афина, — см. «Зевс и Гера», § 7 а). Таким образом, Гея незримо руководит, в сущности, всем тео–космогониче–ским процессом. У Аполлодора (§ 14 h) Гея рождает сначала от Урана трех Сторуких и трех Киклопов, которых Уран отправляет в Тартар; за это по наущению Геи Титаны нападают на Урана, и из его крови появляются Эриннии. Гея же предсказывает Кроносу его судьбу, а Зевсу советует взять себе в сотрудники Киклопов и Сторуких. Далее, недовольная судьбой Титанов, она порождает («История», § 16) Гигантов с змеевидными ногами и потом еще Тифона (на этот раз от Тартара). После умерщвления Тифона Гея смиряется, и наступает ее вечный мир с богами. Роль Геи тут, очевидно, более последовательная: она определенный враг Зевса.

Если,, далее, теогонии VI в. дают нам только нечто отрывочное (§ 15 b), то много интересного о Гее мы имеем у орфиков. Здесь она, как и Уран, отнюдь не есть всегда самое первое божество. Им, как мы знаем, предшествует Фанет. Но, с другой стороны, это есть и нечто предшествующее Фанету, поскольку Небо и Земля образуются здесь из половин расколовшегося Мирового яйца (откуда и Фанет). (Кроме приведенных выше текстов — «История», § 37 а, 42 а, 44 с и см. раньше, § 15 с — е.) Полное понимание того, что такое Уран и Гея для античной мифологии, требует детального изучения толкования этих предметов у Procl. in Tim. prooem. (Ill 162—199 D.) и Procl. Theol. Plat. IV 5 и 20—22. Из этих текстов приводятся немногие (§ 16).

11. a) Hymn. Orph. V (Эфир)

b) Procl. in Crat. 396 b, с (p. 60, 26 Pasqu.) (Умопостигаемое от Эфира до Фанет а)

В самом деле, ясно, что сверхмирное место, и сущность бесцветная, безвидная и неосязаемая, и все умопостигаемое пространство, как говорит Платон [Tim. 31 а], объемлющее умопостигаемые живые существа, единую причину всего вечного и тайные начала всего этого, как сказали бы орфики, вверху ограничиваются Эфиром, а внизу — Фанетом, ибо всем, находящимся между ними, заполняется умопостигаемое устроение.

c) Chrysipp. ар. Philod. De piet. 80, 16 Gomp. (frg. 1078, 1081 SVF)

Во второй [книге «О богах»] — то, что приписывается Орфею и Мусею, и то, что у Гомера, Гесиода, Еврипида и других поэтов, как и Клеанф (frg. 539 Агп.), пытается сблизить их мнения. Именно, все есть Эфир [=3евс], он же и отец и сын, как и в первой [книге], не противоречит одно другому, что Рея и мать Зевса, и дочь.

12. a) Eustath. ad Dionysium Perieget. 1 (GG II 217, 15) (Океан: основное о нем)

Всюду Океан обтекающий, в себя устремляющийся, т. е. возвращающийся, обходящий в виде круга и таким образом замыкающий в себе Землю, как и Орфей говорит в [поэме] о Зевсе и Гере: