Таинственный гость из космоса, стр. 5
Как только дядя Коля Спиглазов починил крышу, а лаборант Кузиков подмёл пол и навёл порядок, сразу же был собран Учёный совет.
— Мы никому не должны сообщать о пропаже пришельца, — сказал решительный академик Гаврилов, — чтобы не допустить скандалов в прессе.
— И чтобы нас не лишили премии, — добавил профессор Пузырёв.
— А то и вовсе зарплаты! — вставил своё веское слово лаборант Кузиков. — Я и так в дырявых ботинках хожу.
— Значит, продолжаем исследования, — сказал Гаврилов. — Вы, профессор Пузырёв, садитесь и пишите отчёт о сегодняшней проделанной работе. Вы, лаборант Кузиков, немедленно вылетайте во Владивосток, в военный дельфинарий, и там устанавливайте связь с дрессировщиками дельфинов. Будете набираться у них контактного опыта.
Он осмотрел свой Учёный совет и продолжил:
— А вы, дядя Коля Спиглазов, получаете пол-литра водки и обходите всех местных алкоголиков с целью выведать, не возникал ли где-либо в посёлке наш инопланетный Камнегрыз.
— Пол-литра будет мало, — сказал опытный дядя Коля. — Пока их всех обойдёшь!
— Вы же знаете, какое сейчас время, — ответил академик. — На науку денег не дают. Сэкономите на закуске.
— А если снова приедет президент, — спросил боязливый лаборант Кузиков, — и скажет: «Где же ваш знаменитый Кремнегрыз?» — что мы ответим?
— А то! — ответил профессор Пузырёв. — «Ох, вы знаете, он только что был здесь. Он сейчас в другом измерении. Он переместился. С ним это часто бывает».
И он уселся за папин письменный стол на первом этаже, чтобы писать отчёт о проделанной сегодня работе.
Глава тринадцатая
Катя, папа, Камнегрыз
— Ну, хорошо, — говорил папа. — Пролежит он ещё два дня у тебя под кроватью, а потом помрёт. Ты же сама говоришь, что ему нужно солнце.
— Не помрёт, — спорила Катя. — У нас есть кварцевая лампа.
— Слушай, — сказал тогда папа, — а давай разместим его в теплице. Там и обогрев есть, и солнца много. И учёные его не увидят.
Крыша и стены в папиной теплице были покрыты специальной оборонной плёнкой и пропускали свет только в одну сторону. Папина теплица с внешней стороны сверкала как зеркальная.
— Класс! — сказала Катя и сразу потащила Камнегрыза из-под кровати.
Обычно послушный Камнегрыз вдруг упёрся. И был прав, потому что в комнату залетел лаборант Кузиков.
— Ой, дайте соли! У нас эксперимент не идёт!
Эксперимент и правда не шёл. У них на обед было много огурцов из клязьменского растениеводства, а соли не было.
Получив соль, Кузиков удалился.
Тогда Камнегрыз вылез.
— Смотри, папа, — сказала Катя. — Он их мысли читает.
— Или у него обоняние хорошее, — предположил папа, — как у собак.
Катя взяла Камнегрыза за край и короткими перебежками протащила его в теплицу.
Место оказалось самым удачным. Учёные снаружи его не видели. А внутри уютно — сколько хочешь тепла и сколько хочешь солнца.
Теплица была для Камнегрыза как санаторий для членов правительства.
А когда солнце уходило, Камнегрыз ползком заходил в Катин маленький домик, и они с Катей как будто о чём-то шушукались нос к носу.
Глава четырнадцатая
Командировка лаборанта Кузикова
Лаборант Кузиков получил командировочное удостоверение, деньги на билет до Владивостока и никуда не поехал.
Что он, дурачок какой? Зачем лететь во Владивосток учиться контактному опыту, когда у них на Бакунинской свой дельфинарий открыли. И там работают четыре дрессировщика, один другого умнее.
Кузиков сначала установил контакт с дрессировщиками. Он стал водить одного из них обедать с пивом в ближайшее кафе.
Дрессировщик говорил, а лаборант Кузиков внимательно слушал.
— Контакт с новым экземпляром начинается с пищевых продуктов. Сначала перед дельфином кладут десять разнопородных рыб. Смотрится, какую породу он предпочитает: треску, севрюгу или кефаль. Допустим — это кефаль. Понимаешь?
— Допустим, это кефаль, — понимал Кузиков.
— Тогда начинается вторая часть контакта. Выясняется — какого размера требуется кефаль. И какая кефаль предпочитается — сырая или варёная. Допустим, сырая.
— Предположим, — допускал лаборант.
— С этого момента и начинается контакт. Ты кричишь ему: «Вася, Вася!» — и бросаешь кефаль. Он приплывает, ест её два кило — и вы уже в контакте. Он — твой друг.
— Ну, а как вы с ним разговариваете?
— Да никак!
— Ну, вот ты говоришь ему: «Прыгай вверх!» Это как происходит?
— А вот так, — махнул рукою вверх дрессировщик. — И всё.
— А вниз?
— Вот так! — махнул дрессировщик рукою вниз.
— Значит, ты с ним вот так разговариваешь?
— Да никак я с ним не разговариваю. Я ему руками показываю.
— Это и есть язык жестов?
— Ага. И старший дрессировщик так говорит.
Тогда лаборант Кузиков познакомился со старшим дрессировщиком. Старший дрессировщик уже пил не пиво, а коньяк.
— Главное в нашей работе что? — спрашивал он Кузикова.
— Что? — спрашивал Кузиков.
— Душевность. Ведь если ты дельфина обидишь, он вообще есть отказывается. На внутреннее питание переходит.
— И что, ничего не ест?
— Ничего.
«Совсем как у нас, — подумал про себя Кузиков. — Это же ведь чистая голодовка протеста».
— А чем его обидеть можно?
— Да чем хочешь. Ударь его. Назови дураком. Подсунь вместо рыбы дохлую крысу.
— Зачем?
— Так, вроде шутки. Неделю потом надо с ним мириться.
— Но за такие вещи надо наказывать!
— Вот и наш главный тоже так говорит.
Главный дрессировщик уже пил не коньяк, а виски.
Он говорил Кузикову так:
— Чужая жизнь, уважаемый гражданин, — потёмки. Ничего мы про неё не знаем. Ведь мы даже не знаем, какими нас видит дельфин.
— Как так?
— Может, он нас вообще не видит.
— Почему?
— Очень просто. Чтобы жить, ему нужно хорошо видеть рыбу. Вот он и видит первым делом треугольную голову и хвост. И хвать её посередине! А у нас — ни треугольной головы, ни хвоста.
— Как же он тогда с вами общается? Ведь как-то он всё-таки вас видит!
— Как-то видит. Может, в виде чучела с глазами или в виде скелета. Главное, гражданин, — дельфинов надо любить. Просто как детей. Тогда всё и получится.
«Вам хорошо, — подумал про себя Кузиков. — Дельфины тёплые и живые. А у нас кто? Какая-то сковородка силиконовая на ножках, холодная и тяжёлая. Попробуй полюби её».
В общем, из командировки он вернулся не сильно обогащённый знаниями.
Глава пятнадцатая
Научные исследования дяди Коли Спиглазова
Как верно предполагал дядя Коля Спиглазов, пол-литра для работы с местными алкоголиками было мало.
При помощи одной бутылки ему едва удалось завязать первый контакт с местным умельцем — заборостроителем и мудрецом Степанычем Кривошеевым.
Слава богу, что Кривошеев завёлся и дальше сам стал добывать спиртное. И скоро в инструментальном сарае соседней дачи-новостройки собрался целый небольшой совет постоянно пьющих мудрецов.
Несмотря на свою фамилию (Кривошеев), Степаныч был слегка искривлён в позвоночнике. Ещё он немного прихрамывал, но энергии он был невозможной. В свои шестьдесят он мог свободно залезть на дерево, чтобы снять упавшие токовые провода. Или за час выкопать трёхметровую канаву для газа и т. д.
И всё это за одну стандартную цену: один метр — одна пол-литра, два провода — две бутылки.
— Вот надо помочь человеку, — объявил тему заседания Степаныч. — У них пришелец пропал. Такой плоский и красный, на ножках. Как расплющенный таракан. Никто не видел?