Противники, стр. 51

— Не припоминаю.

— Полагаю, легко устроить крупную ссору.

— О, очень легко. Она вечно чем-то недовольна, как правило, деньгами, и мы ссоримся почти каждый день.

— Так я и думал. Сделай это следующим образом, Оскар. Придешь сегодня домой и сбросишь на нее бомбу. Скажешь, что ты несчастлив и пора с этим покончить. Коротко и ясно. Никаких ссор, никаких стычек, никаких переговоров. Скажи, что она может забрать дом, машину, мебель и все остальное, если согласится на развод без обвинений.

— А если не согласится?

— Все равно уходи. Можешь остаться у меня, пока мы не найдем тебе квартиру. Увидев, как ты шагнул за порог, она разозлится и начнет строить планы, тем более что это не кто-нибудь, а Пола. Ей не нужно много времени, чтобы взорваться. Дай ей сорок восемь часов, и она раздуется как кобра.

— Она и так кобра.

— И уже много лет. Мы подадим документы, она получит повестку в суд и тогда разъярится. К концу недели наймет адвоката.

— Наверное, я давал такие рекомендации раньше, но никогда не думал о том, что в один прекрасный день придется выполнять их самому.

— Оскар, иногда для того, чтобы уйти, нужно мужество. Сделай это сейчас, пока еще можешь получать удовольствие от жизни.

Оскар вылил в бокал остатки вина из бутылки и заулыбался. Уолли не помнил, когда в последний раз видел своего старшего партнера таким довольным.

— Ты сможешь это сделать, Оскар?

— Да. На самом деле, я пойду домой пораньше, начну собирать вещи и покончу с этим.

— Великолепно! Отметим это сегодня за ужином. В фирме.

— Договорились, но этой девицы сегодня не будет, верно?

— Я займу ее чем-нибудь.

Оскар выпил вино залпом, как текилу.

— Черт возьми, Уолли, я сто лет так не волновался!

Глава 27

Было непросто убедить семью Хаингов, что они искренне хотят помочь, но после многократных ужинов из бигмаков с ними установились весьма доверительные отношения. Каждую среду, предварительно поужинав более здоровой пищей, Дэвид и Хелен заезжали в один и тот же «Макдоналдс», заказывали те же самые гамбургеры и картофель фри и ехали в комплекс квартир у Роджерс-парка навестить семью своих подопечных. Зоу, бабушка, и Лю, дедушка, тоже присоединялись к ним, потому что им нравился фаст-фуд. Все остальные дни недели они жили на диете, главным образом, из риса и курятины, но по средам Хаинги питались, как настоящие американцы.

Хелен, находившаяся на седьмом месяце беременности и следившая за собой каждый день, сначала сомневалась в необходимости этих еженедельных визитов. Если в воздухе содержался свинец, ей следовало подумать о еще не родившемся ребенке. Поэтому Дэвид проверил все. Он осаждал доктора Биффа Сандрони до тех пор, пока тот не сократил свой гонорар с двадцати до пяти тысяч, при том что Дэвид взял на себя всю работу, связанную с разъездами. Дэвид сам ходил по квартире и собирал образцы краски со стен, воды, керамических покрытий, чашек и блюдец, тарелок, мисок для приготовления пиши, семейных фотоальбомов, игрушек, обуви, одежды, практически всего и вся, с чем вступали в контакт члены семьи. Он отвез эту коллекцию в лабораторию Сандрони в Акроне, оставил и, забрав через две недели, вернул семье. Судя по отчету Сандрони, в образцах обнаружили лишь следы свинца, так что семье было не о чем беспокоиться. Хелен и малыш могли спокойно приезжать домой к Хаингам.

Туйя отравился «страшными клыками», и доктор Сандрони был готов подтвердить это под присягой в любом суде страны. Дэвид держал в руках многообещающий иск, оставалось только найти ответчика. Они с Сандрони составили короткий список из четырех китайских компаний, которые, как им было известно, делали подобные игрушки для американских импортеров, но пока не могли определить производителя. И если верить Сандрони, весьма высока была вероятность того, что они никогда его не найдут. Набор «страшных клыков» могли произвести двадцать лет назад и еще десять хранить на складе, прежде чем отправить в США, где они еще лет пять спокойно пролежали на полке какой-нибудь розничной сети. Возможно, производитель и импортер до сих пор остаются в бизнесе или же давным-давно разорились. На китайцев постоянно давили американские сторожевые псы, следящие за уровнем свинца в самых разных продуктах, и часто не удавалось отследить, кто что произвел в этом лабиринте дешевых фабрик, разбросанных по стране. Доктор Сандрони располагал бесконечным списком источников, участвовал в сотнях исков, но после четырех месяцев поисков остался с пустыми руками. Дэвид и Хелен, обойдя каждый блошиный рынок и магазин игрушек в центре Чикаго, собрали потрясающую коллекцию фальшивых зубов и вампирских клыков, но не обнаружили ничего похожего на «страшные клыки». Их поиски не были завершены, но пыл несколько охладел.

Туйя уже находился дома, он выжил, но серьезно пострадал. Его мозг был сильно травмирован. Он не мог ходить без посторонней помощи, внятно разговаривать, самостоятельно принимать пищу и контролировать физиологические потребности. Круг его зрения был ограничен, и он едва реагировал на общие просьбы. Если кто-то спрашивал, как его зовут, мальчик открывал рот и издавал звук, похожий на «Тей». Он проводил большую часть времени в специальной кровати с поручнями, и поддержание ее в чистом виде было непростой задачей. Ежедневный уход за мальчиком требовал огромных сил, в нем участвовали все члены семьи и многие соседи. О будущем не задумывались. На улучшение состояния надеяться не приходилось, если верить весьма тактичным замечаниям докторов. В неофициальном разговоре в отсутствие членов семьи они по секрету сообщили Дэвиду, что организм и ум Туйи не будут развиваться нормально и больше ничего нельзя сделать. К тому же нет места, куда его можно было бы поместить, заведения для детей с поврежденным мозгом.

Туйю кормили с ложечки специальной пищей, состоявшей из тщательно перемолотых овощей и фруктов, обогащенных необходимыми питательными веществами. Он носил специальные подгузники для таких детей. Пища, подгузники и лекарства обходились в шестьсот долларов в месяц, из которых половину давали Дэвид и Хелен. У Хаингов не было медицинской страховки и если бы не благородство врачей детской больницы «Лейкшор», мальчик не получил бы такого высококачественного обслуживания и, вероятно, умер бы. Короче говоря, Туйя стал почти непосильной обузой.

Сои и Луин настаивали, чтобы за ужином он садился за стол. У мальчика был специальный стул, также подаренный больницей, и, когда его правильно пристегивали и усаживали, он выпрямлялся и ждал еды. Пока вся семья поглощала гамбургеры с картофелем фри, Хелен осторожно кормила Туйю с детской ложечки, говоря, что ей нужна практика. Дэвид сидел по другую сторону стола с бумажным полотенцем и болтал с Сои о работе и жизни в Америке. Сестрам Туйи, называвшим себя на американский манер, Линн и Эрин, было восемь и шесть соответственно. Они в основном молчали за ужином, но было ясно, что они в восторге от фаст-фуда. Если они все-таки высказывались, то говорили на великолепном английском без акцента. По словам Луин, в школе они учились только на «отлично».

То ли родителей Туйи угнетали мысли о туманном будущем, то ли в доме отчаявшихся мигрантов всегда царило унылое настроение, но ужины всегда проходили в мрачной и напряженной атмосфере. Периодически родители, дед с бабушкой и сестры бросали такие взгляды на Туйю, как будто сейчас они разразятся слезами. Они помнили шумного подвижного маленького мальчика, который улыбался и много смеялся, и пытались смириться с правдой и с тем, что прежний Туйя никогда не вернется. Сои винил себя за то, что купил «страшные клыки». Луин — за то, что не была внимательнее. Линн и Эрин — за то, что поощряли игры Туйи со «страшными клыками», когда он пугал их. Даже Зоу и Лю винили себя; они должны были что-то сделать, но не знали что.

После ужина Дэвид и Хелен выводили Туйю из квартиры, сопровождали по тротуару, а потом, под пристальными взглядами всей семьи, сажали на заднее сиденье своей машины и уезжали. На всякий случай они брали с собой небольшой пакет с подгузниками и принадлежности для мытья.