Двухместное купе, стр. 58
— А что, водки не было? — тупо спросил В.В.
— Почему же? Была. Но я подумал — а стоит ли смешивать?
— Тоже верно... — В.В. поднял стакан. — Еще раз простите меня, Ангел, и... в память о хороших людях. Как жалко-то... Так и хочется привычно сказать: «Господи...», а теперь и язык не поворачивается...
— Напрасно, — сказал Ангел. — Важно то, что вы лично вкладываете в это слово — «Господи»...
В.В. залпом выпил половину стакана и потянулся за сигаретой.
— Вы обещали поесть немножко, — мягко остановил его Ангел.
— Да-да... Конечно.
В.В. откусил от бутерброда, прожевал и все-таки закурил сигарету.
Ангел посмотрел в окно, тихо сказал:
— Светать начинает...
В.В. поднял стакан с остатками джина, отхлебнул и попросил Ангела:
— Пожалуйста, расскажите мне, что было дальше. Самому вторгаться сейчас в То Время у меня просто нету сил...
— Хорошо, Владим Владимыч, — согласился Ангел. — Но если из моего рассказа вам что-то покажется неясным или вы захотите увидеть какой-то эпизод собственными глазами — останавливайте меня, не стесняйтесь...
— Спасибо, Ангел.
— Ну, слушайте... На этот раз — криками, матом, взятками и лестью Лидочкиного отца, подполковника милиции Петрова, — заключенный... виноват... «воспитанник» колонии для несовершеннолетних преступников Самошников Анатолий Сергеевич, в сопровождении двух вооруженных «воспитателей», был отпущен из колонии на похороны своего отца и бабушки, убитых при невыясненных обстоятельствах...
— О Боже... Конвой-то вооруженный зачем? — вздохнул В.В.
— Руководство колонии предположило, что в месте похорон могут появиться кое-кто из бывших друзей заключенного или его соратники по юношеской спортивной школе... Мало ли что таким пацанам может прийти в голову? Правда, если бы они заранее знали, сколько их там будет, — они просто не выпустили бы Толика за колючую проволоку...
— Стоп! — В.В. одним махом допил джин. — Это я хотел бы увидеть...
— Вы уверены? — осторожно спросил Ангел.
— Стопроцентно! — ответил В.В.
— Ну что ж... — сказал Ангел.
конец девятой серии
Десятая серия
У ЛЕНИНГРАДСКОГО КРЕМАТОРИЯ. ДЕНЬ
Неподалеку от широкой мраморной лестницы, ведущей в скорбные крематорские залы прощания...
...стоял темно-зеленый милицейский «уазик» с надписями по бортам — МИЛИЦИЯ.
За рулем сидел откровенно напуганный сержант милиции...
...а около «уазика» стояла мрачная толпа мальчишек от десяти до пятнадцати лет. Их было не менее сотни!..
Было и несколько человек взрослых — тренер по борьбе, врач из пункта травматологии, кто-то из соседей, два оперативника из отделения, куда постоянно попадал Толик...
Все тихо переговаривались между собой, смотрели вверх — в конец широкой лестницы, откуда после обряда прощания с покойным оставшиеся в живых должны были спуститься на грешную землю...
— Идут!.. Идут!!! — прозвучал в толпе чей-то мальчишеский голос, и все повернули головы к выходу из залов.
Водитель «уазика» испуганно и растерянно огляделся и переложил пистолет из кобуры за пазуху...
По широкой каменной лестнице родители Лидочки — Николай Иванович Петров и его жена Наталья Кирилловна вели под руки Фирочку...
За ними шел наголо обритый Толик — в темной домашней одежде.
Одна его рука была в руке Лидочки, а другая рука...
...была пристегнута наручником к руке сопровождающего «воспитателя» из колонии.
Второй «воспитатель» шел сзади них, отделяя собой эту группу от сотрудников Сергея Самошникова, приехавших проститься с ним.
Толпа, окружавшая милицейский «уазик», очень испугала и встревожила «воспитателей» колонии.
Два знакомых нам оперативника из третьего отделения милиции увидели, что Толика ведут в наручнике, схватились за голову!..
— Ох, мудаки! Ну, идиоты!.. — зашептал один другому. — Беги им навстречу, скажи этому болвану, чтобы сию секунду отстегнул Толика!!! А то пацанва их сейчас в куски порвет!!!
Оперативник помчался вверх по лестнице, обогнул Петровых и Фирочку, подскочил к «воспитателю» с наручниками, сунул ему под нос свое удостоверение, сказал на ухо:
— Отстегни пацана, раздолбай!
— Не положено...
— Отстегивай, засранец! Или тебе нужно Ледовое побоище?! Где вас таких набрали?!. Макаренки сраные...
«Воспитатель» трясущимися руками отстегнул Толика от наручника, не в силах оторвать глаз от толпы вокруг «уазика»...
— Жди амнистии, Толик, — тихо сказал оперативник и погладил Толика по стриженой голове. — Мы найдем их. Мы их обязательно найдем!..
Когда все спустились с лестницы к милицейскому «УАЗу», толпа молча расступилась, освобождая проход к уже открытой двери машины.
Ни одного слова не было произнесено, не было ни одного взмаха руки, никто даже рот не открыл...
Сотня районных пацанов-хулиганов, мальчишек-спортсменов, одноклассников, дворовых друзей и приятелей-подельников...
...и всего лишь несколько очень разных взрослых — молча стояли вокруг милицейской машины...
...образуя узкий коридор для прохода внутрь салона «УАЗа».
Наталья Кирилловна и Николай Иванович усадили Фирочку в машину, сели сами...
...а после них в «УАЗ» поднялись Лидочка, Толик и «воспитатели».
Один из них хотел было закрыть машину, но Толик отодвинул его в сторону, встал в проеме дверей милицейского «УАЗа» и тихо сказал в немую толпу:
— Спасибо, пацаны...
И толпа не произнесла ни единого звука.
ПРОЕЗД ПО ГОРОДУ МИЛИЦЕЙСКОГО «УАЗА»
«Воспитатели» колонии сидели спиной к движению, лицом к салону.
Толик обнимал обессилевшую мать, целовал опухшее от слез лицо...
С другого бока Фирочки сидела Лидочка. Смотрела в никуда...
Сзади них — Наталья Кирилловна с Николаем Ивановичем.
— Ma, послушай, что я скажу, — хрипло сказал Толик. — Очнись, ма...
Фирочка судорожно передохнула, мелко закивала головой:
— Да, да, сыночек... Я слышу тебя...
— Ты послушай меня внимательно, — сказал Толик. — Ты папину и бабулину урны забери домой. И дедушкину урну пусть из общей стены вынут... И дяди Ванину тоже. Не место им там. Выйду на волю — похороним их всех у того дома, который дядя Ваня Лепехин нам подарил. И сами туда переедем. Чтобы они всегда были рядом с нами... Ладно, мам?
— Как скажешь, сыночек... — И Фирочка уронила голову на плечо Толика.
Лидочка закрыла глаза и прижалась щекой к руке Толика, обнимавшего мать...
... И снова все уличные звуки — рычание автомобильных двигателей, тревожные трамвайные звонки, человеческий говор, радиореклама...
...постепенно стали сливаться в единую, характерную мелодию...
ДОРОГА ИЗ МОСКВЫ В ПЕТЕРБУРГ...
...мчащегося по рельсам состава старейшего пассажирского поезда «Красная стрела»...
И если «Красная стрела» вдруг неожиданно вылетала из еще очень темного сумрака рассвета на участок пути, не огороженный высоким кустарником...
...то светлая полоска будущего солнечного блика на далеком горизонте уже высвечивалась на спящих пыльных стеклах вагонных окон проносящегося поезда...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
— После похорон Толик был отконвоирован обратно в колонию, а Фирочка Самошникова с тяжелым психическим расстройством госпитализирована в клинику неврозов имени Павлова... — сказал Ангел.
— Это на Пятнадцатой линии Васильевского острова? — спросил В.В.
— Совершенно верно... Помимо штатных сотрудников клиники, а если быть до конца справедливым, то и в основном, уход за больной осуществлялся членами семьи подполковника милиции Николая Ивановича Петрова. Его женой — Натальей Кирилловной, и их дочерью — ученицей седьмого класса Петровой Лидией Николаевной...
— Простите, что перебиваю вас, Ангел, — сказал В.В., прихлебывая «ангельский» джин. — Но у меня сразу возникают два вопроса.