Руна смерти, стр. 23
Договорить Вован не успел. Ветки невысокой елочки задрожали, и прямо нам под ноги с хеканьем вывалился огромный волк. Знакомый серебристый ошейник туго обхватывал могучую шею, с длинного языка срывалась тягучая слюна, мохнатые бока запаленно ходили, вздымаясь и опадая.
Глаза Кузнецова округлились, рот открылся. Он почти с ненавистью уставился на незваного гостя. А я изумленно прошептал:
– Гор…
Глава 13
Трудный день
Шесты мы заготовили только к обеду. Впрочем, о нем старались не думать. В пустых желудках и без того урчало, языки едва ворочались в пересохших ртах. Неподвижные водные зеркала? притягивали наши взгляды, как магнитом, и делали жажду еще более мучительной.
Гор будто издевался над нами. То и дело подбирался к ближайшей лужице и жадно, шумно лакал. Мельчайшие брызги каплями хрусталя разлетались в стороны, вода казалась идеально чистой.
Ребята смотрели на волка с бессильной завистью. Периодически я ловил на себе недобрые взгляды Витька или Лильки: они считали Гора моим зверем.
Я горько усмехнулся: хорошо еще, не знают всей правды о волке! Невольно оглянулся на друзей и подумал, что вряд ли мне поверили бы. Решили бы – свихнулся я на нервной почве.
Вспомнились мои размышления, как легко избавиться от Гора. Смешной показалась вчерашняя проблема – подумаешь, слегка порезать руку! Залил бы руну на рюкзаке кровью, и этого гада тут же вышвырнуло бы в его мир. Интересно, Гор знал об этом?
Впрочем, это могла быть и ошибка. Обычная дурость или некомпетентность владельца странного сайта. Ведь вряд ли там все правда, наверняка процентов на девяносто – вранье, как обычно и бывает.
Хотя вот с руной… да, тут мы вляпались! Осторожнее нужно обращаться со всей этой мистикой, а то мы вроде и не верим в нее по-настоящему, просто любопытно, вот и летим… как мотыльки на огонь.
Я мрачно покосился на волка: теперь от него отделаться будет не так просто. Раз руны вызова нет, придется рисовать руну изгнания. И, если верить распечаткам, понадобятся трое жителей нашей реальности: те, кто не хочет видеть здесь Гора. И руна должна быть начертана на земле – не на бумаге или тряпке, – а кровь должна бежать к ней по трем желобкам… кровь каждого из нас, питая гадскую руну…
Кстати, я ее помню?
Вроде помню пока.
Я невольно представил, как подкатываю со своей дикой идеей к друзьям, и хмыкнул: сочтут меня за идиота, и правильно. Бумаги-то в Орловском рюкзаке остались, а сам Серега (знаю я его!) вряд ли прочел все до конца.
Я оглянулся на друзей: уже хорошо, что нас требуется всего трое, – не девчонкам же кровь пускать?
Да и Казанцев ни в жизнь не согласится, он всегда вида крови боялся, особенно своей. Как-то раз его даже рвало от ужаса, когда он палец порезал – помогал мне (хозяйственный наш!) картошку чистить. А потом едва сознание не потерял, пока я промывал ему ранку и пластырь накладывал.
Черт, кто же стащил наши рюкзаки?!
Поймаю – убью!!!
Впрочем, что я привязался к волку? Он ничем не мешает, просто бегает по лесу, иногда навещает нас. Ну, наблюдает якобы, чем-то мы ему интересны… мне-то какая разница?!
Когда волк в очередной раз вернулся с болота и упал мне под ноги, я раздраженно прошипел:
– Специально, да? Не можешь уйти подальше в сторону?
Гор ответить не соизволил.
После своего возвращения он не сказал мне ни слова. Я уже начинал всерьез подумывать, что ночные приключения – результат моего больного воображения. Сон, бред, галлюцинация, как ни обзови. И руна вызова, и руна изгнания – все это лишь измышления моего воспаленного мозга. Сон и явь перемешались, я запутался, напридумывал себе черт-те что…
А этот волчара – действительно кем-то прирученный зверь. Ну, остался по каким-то причинам без хозяина, прибился к нам. Предпочитает почему-то держаться ближе к людям.
Я криво усмехнулся: вот это гораздо больше походит на правду, чем мои путаные воспоминания о страшной ночи. И о духе, якобы нечаянно вызванном легкомысленным Серегой.
Чувствуя себя полным кретином, я легонько толкнул волка в мохнатый бок и зло пробормотал:
– В молчанку играем? Ну-ну!
Гор шумно вздохнул и равнодушно повел на меня янтарным глазом. Я срезал с осинки последний сучок и взял следующее деревце.
– Хочешь, чтобы я считал себя самого шизофреником? Руна вызова, Витек посреди костра, наш с тобой идиотский договор… Выходит – всего лишь сон?
Волк протяжно зевнул. Продемонстрировал мне ярко-розовый язык, великолепные зубы и пристроил морду на передних лапах.
Зверь как зверь. Понятно, что прирученный, раз в ошейнике. И к людям тянется, привык к ним.
Я уныло констатировал:
– Ладно, твоя взяла: я – шизик.
Мой мысленный монолог прервал Вован. Он тщательно осмотрел подготовленные мною шесты. Потом отобрал нож и занялся последней осинкой. А мне сказал:
– Отдохни. Минут через пятнадцать пойдем.
Я с наслаждением вытянулся на траве. Подул на покрасневшие от непривычной работы ладони и негромко спросил:
– Думаешь, к вечеру мы болото пройдем?
Вован пожал плечами.
– Не думаю. Ежли б я один шел, а так…
Я встревоженно посмотрел на него:
– Хочешь сказать – ночевать там придется?
– Ага.
– Но где?! Везде же вода!
Вован неохотно буркнул:
– Островков там полно. Глянь сам. Видишь, деревья торчат? Вот на таком островке и переждем ночь.
– Деревья, тоже мне!
– Что есть.
Мы помолчали. Вован угрюмо заметил:
– Лилька с Витьком мешать будут. Ты за ними приглядывай. Чтоб без самодеятельности. Болото – не Воскресенский проспект! Утопнут еще сдуру.
Я кивнул. Вован стряхнул с себя пахучие стружки. Вскочил и бодро воскликнул:
– Пора!
Он вручил каждому из нас по шесту и строго сказал:
– Порядок тот же. Сашок – замыкающий, я – впереди. Идти след в след. Слушаться каждого моего слова! Понятно?
Ответом ему было молчание. Кузнецов посмотрел на наши хмурые лица и с натужной веселостью сказал:
– Ничо, суслики! Живы будем, не помрем! Хотели поход – получили! Да какой…
Лилька коротко всхлипнула. Кузнецов подбадривающе пошлепал ее по спине и выдохнул:
– Надо идти. Время!
Мы мрачно переглянулись. Кузнецов шагнул прямиком в воду. Обернулся к нам и насмешливо улыбнулся.
– За мной! Воды не бойтесь. Я пробовал, идти можно, не топко. Двигаемся во-о-он к той кривой сосне. Там и передохнем.
Лилька жалобно пискнула, но порскнула следом за ним. Серега обернулся и с чувством сказал мне:
– Знаешь, какие слова я больше всего ненавижу?
– Ну?
– «Надо идти». И – «время». У меня на них аллергия!
Он с тяжелым вздохом двинулся за Лилькой. Я посмотрел на Гора, жавшегося к моим ногам.
– Пойдешь с нами?
И едва не упал, услышав:
– Обязательно. Сейчас начнется самое интересное.
Я возмутился:
– Скотина! Что ты нашел здесь интересного?! Мы едва на ногах стоим!
Глаза волка странно блеснули. Он почти вежливо ответил:
– Экстремальные ситуации – лакмус для души человеческой. Впрочем, для любой другой – тоже.
Я изумленно смотрел на своего невольного спутника. В голове мелькнула смутная мысль, но я поспешно отогнал ее: не смешно! Шесть рюкзаков, и один из них – абсолютно неподъемный…
Я проводил взглядом осторожно ступившую в воду Лену и ехидно заметил:
– Кто-то обещал стать мне другом!
– Я помню.
– Так выведи нас к реке! Уверен – ты сможешь.
Гор долго молчал, рассматривая меня как-то чересчур внимательно. Потом вкрадчиво предложил:
– Тебя – хоть сейчас.
– Что значит – меня? Нас шестеро.
Гор небрежно бросил:
– Забудь о них! Из этого болота им не выбраться. Слишком много ловушек.
– Как это – не выбраться?!
– Вероятность остаться тут навсегда – процентов девяносто. Может, больше. Я не могу просканировать болото полностью. Но то, что я вижу… Поверь, ничего там хорошего нет.