Тик-так, стр. 11

Томми только энергично потряс головой. Должно быть, он просто бредит. Или спит с открытыми глазами.

Белая ткань лопнула с характерным треском, лопнула в том самом месте, где только что исчезли черные нитяные обрывки.

Это сон...

Брешь в белой ткани приоткрылась примерно на полдюйма. Словно рана.

Нет, это точно сон, не что иное, как сон! Два чизбургера, картошка, жареный лук и прочее.., во всем этом достаточно холестерина, чтобы убить лошадь.

И еще бутылка пива на ночь. Нет, он спит и видит сон, дурной сон...

Под белой тканью сверкнуло что-то цветное. Зеленое. Ядовито-зеленое, яркое, свирепое...

Края разорванной ткани завернулись вверх и вниз, и на невыразительном белом шаре кукольной головы появился маленький глаз. Это не был обычный игрушечный глаз из цветного стекла или крашеной пластмассы - это был настоящий, живой глаз, почти такой же, как у Томми, хотя и несколько необычный. В глубине его мерцал неяркий сверхъестественный огонек, а черный зрачок был узким и продолговатым, как у змеи. Странный глаз смотрел на Томми настороженно и в то же время - с ненавистью.

Томми быстро перекрестился. Родители воспитали его в католической вере, и, хотя он уже лет пять не посещал мессы, неожиданное явление глаза в один миг сделало его истово верующим.

- Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья, услышь мою мольбу...

В эти страшные минуты Томми готов был провес) и - счастлив был провести - остаток своей жизни между исповедальней и ризницей, поддерживая бренное тело свое лишь подаянием и молитвами, не зная иных развлечений, кроме органной музыки и колокольного звона.

- Услышь меня в час нужды моей...

Кукла скорчилась под лампой. Ее голова чуть заметно повернулась к Томми, а зеленый глаз уставился прямо на него.

Он почувствовал дурноту, почувствовал подкативший к горлу комок и разлившуюся во рту горечь. С трудом сглотнув, Томми кое-как справился с тошно гой и понял, что не спит. Ни в одном сне его еще не тошнило так натурально.

Слова на экране компьютера - "КРАЙНИЙ СРОК - РАССВЕТ" - начали мигать. Нитки на другом глазу куклы лопнули и исчезли внутри головы.

Ткань вспучилась и затрещала. Одновременно пришли в движение и коротенькие толстые руки куклы. Крохотные ладошки-варежки сжались в кулачки, распрямились, снова сжались. Оттолкнувшись спиной от лампы, маленький манекен твердо встал на ноги. В нем по-прежнему было не больше десяти дюймов роста, но в том, как уверенно он стоял, было что-то устрашающее.

Даже Чип Нгуэн, самый крутой из всех частных детективов, мастер таэквандо, бесстрашный борец за правду и справедливость, поступил бы так же, как поступил Томми Фан, - сбежал. Ни автор, ни выдуманный им литературный герой не были круглыми идиотами. Сообразив, что в данном случае скептицизм может стоить ему жизни, Томми сделал самое разумное. Он повернулся и, отшвырнув с дороги свое любимое кожаное кресло, бросился бежать от странного существа, выбиравшегося из чрева тряпичной куклы. Зацепившись за угол стола, он едва не упал, но, чудом удержавшись на ногах, в два прыжка достиг двери и выскочил в коридор.

Дверь в кабинет он захлопнул за собой с такой силой, что весь дом - и его собственное тело тоже - содрогнулись от удара. Здесь не было даже простейшего замка, и Томми некоторое время раздумывал, не принести ли ему подходящий стул, чтобы подпереть им круглую пружинную ручку, но потом сообразил, что дверь открывается в кабинет, и поэтому надежно заблокировать ее из коридора ему вряд ли удастся.

Он сделал несколько осторожных шагов к лестнице, но потом ему в голову пришла более удачная идея, и Томми метнулся в спальню, на бегу включив свет.

Кровать в спальне была аккуратно заправлена. На белом покрывале, гладком, как натянутая на барабан кожа, не было ни единой морщинки. Томми всегда старался поддерживать в своем доме чистоту и порядок, и мысль о том, что ковры и обои могут быть забрызганы кровью, особенно его собственной, не на шутку его расстроила.

Что это за тварь? И что ей от него нужно? Томми шагнул к ночному столику из розового дерева, который жирно поблескивал ухоженными полированными боками. Там, в верхнем ящике, рядом с пакетиком гигиенических салфеток, лежал его пистолет. Пистолет тоже был в идеальном порядке.

Глава 2

Пистолет, который Томми достал из ящика ночного столика, назывался "хеклер и кох", модель П-7, и имел магазин, рассчитанный на тринадцать патронов. Он купил его несколько лет назад, после расовых волнений в Лос-Анджелесе, связанных с делом Родни Кинга.

В те страшные дни воображение Томми разыгралось до такой степени, что он почти каждую ночь видел во сне гибель цивилизации И ночными кошмарами дело не ограничивалось. Месяц или два он пребывал в состоянии, близком к панике, и еще почти год никак не мог успокоиться окончательно. Ему постоянно казалось, что волнения и хаос в любой момент могут начаться снова. Именно в те тревожные дни в его памяти впервые за последние десять лет снова ожили детские воспоминания о кровавой резне, последовавшей за падением Сайгона и продолжавшейся несколько недель - вплоть до того момента, когда он и его семья бежали к морю. Тогда он уцелел, но, как и каждый, кто пережил настоящую катастрофу, Томми лучше других знал, что апокалипсис может повториться снова.

К счастью, в округе Орандж никогда не было неистовствующих толп, преследовавших Томми в его кошмарных сновидениях, да и в самом Лос-Анджелесе обстановка вскоре пришла в норму, хотя, строго говоря. Город Ангелов еще долго не мог вернуться к состоянию, которое обычно принято называть цивилизованным. Как бы там ни было, пистолет Томми так и не понадобился.

До сегодняшнего дня.

Томми отчаянно нуждался в оружии, и вовсе не для того, чтобы отстреливаться от банды налетчиков или защищать свое имущество от грабителя-одиночки. Он должен был защищать свою жизнь от тряпичной куклы! Иди оттого, что скрывалось внутри ее.

Погасив спет, Томми Фан пулей выскочил из спальни и снова очутился в коридоре второго этажа. Здесь он остановился и спросил себя, уж не сошел ли он с ума. В следующую минуту Томми задумался о том, почему, собственно, это так его интересует. Разумеется, он спятил, никаких сомнений тут уже не могло быть. Он перешагнул границы рационального и теперь летел в санях безумия по глубокому обледенелому желобу, который неминуемо приведет его в холодные и мрачные глубины необратимого и полного сумасшествия.

Живых тряпичных кукол не бывает!

И зеленых человечков десяти дюймов ростом с зелеными змеиными глазами тоже не бывает.

Должно быть, у него в мозгу все-таки лопнул какой-нибудь важный сосуд. А может быть, это раковая опухоль, о существовании которой он до поры до времени не подозревал, разрослась до таких размеров, что стала оказывать давление на клетки мозга, выводя их из строя одну за другой. Результаты был налицо - он уже начал галлюцинировать. Именно это казалось Томми единственным возможным объяснением случившемуся.

Дверь, ведущая в кабинет, была плотно закрыта.

Дверь была закрыта, как он ее и оставил, а в доме царила абсолютная тишина. Точь-в-точь как в монастыре, полном спящих монахов, где ночную тишину не нарушают ни шорох шагов, ни шепотом произносимая молитва. Даже ветер перестал завывать под крышей. Не слышно было ни тиканья часов, ни скрипа рассохшихся половиц.

Дрожа и обливаясь потом, Томми крадучись двинулся вдоль застеленного ковром коридора и с величайшей осторожностью приблизился к двери в кабинет.

Пистолет в его руке ходил ходуном. Вместе с патронами он весил чуть больше двух с половиной фунтов, но сейчас он казался Томми неимоверно тяжелым. Модель П-7 была рассчитана на автоматический взвод ударника при сжатии рукоятки ладонью и отличалась повышенной безопасностью, однако на всякий случай Томми продолжал держать оружие направленным в потолок и старался не касаться указательным пальцем спускового крючка. При неосторожном обращении этот пистолет, рассчитанный на патроны "смит и вессон" калибра 40, мог причинить серьезные увечья.