Сошествие тьмы, стр. 17
Если бы она рассказала миссис Киллен или своему отцу о том, что произошло в школьном подвале, они бы подумали, что таким образом она вызывает к себе внимание и сочувствие, поскольку до сих пор не может свыкнуться со смертью матери.
Действительно, несколько месяцев после смерти мамы Пенни болела, была раздражительной, агрессивной, сторонилась людей. Она доставила немало хлопот и отцу, и, как ни странно, самой себе тоже.
Да, тогда ей понадобилась помощь других людей. И теперь, расскажи она обо всем, что пережила в подвале, получится, что такая помощь требуется снова. Ее пошлют к "консультанту", который на самом деле окажется обыкновенным психиатром. И он ей не поверит. Поверят только в одном случае — если сами увидят то, что довелось пережить ей. Или когда для нее будет уже слишком поздно...
Да, тогда бы они поверили. Когда бы ее уже не было.
Сама Пенни не сомневалась: рано или поздно существа с горящими глазами постараются ее убить. Она не понимала, зачем им это, но ощущала их злые намерения, необъяснимую ненависть. Пока ей не причинили никакого физического вреда, это правда, но они становятся все наглее. Прошлой ночью существо в спальне повредило только пластиковую бейсбольную биту, которой орудовала сама Пенни. Но сегодня они разорили ее шкаф в школьной раздевалке, а теперь осмелились показаться и угрожать ей, зверски напугав Пенни в этом чертовом подвале.
Что же дальше?
Только худшее.
Видимо, им доставлял удовольствие страх, который они внушали. Казалось, больше всего они хотели внушить ей ужас. Но когда-то, как и кошка, играющая с мышкой, они устанут от этой игры. И...
Пенни невольно содрогнулась при этой мысли.
"Что же мне делать?" — подумала она с жалостью к самой себе.
"Что же мне делать?"
8
Из отеля, который считался лучшим в городе, открывался вид на Сэнтрал Парк. Именно здесь Джек и Линда провели свой медовый месяц тринадцать лет назад. Они не могли позволить себе Багамы, или Флориду, или хотя бы Кэтскиллз. Они остались в городе, поселившись в старинной гостинице, что было для них большой роскошью. Это был незабываемый медовый месяц — три дня, заполненные смехом, любовью и долгими разговорами о будущем. Тогда они пообещали себе отправиться на Багамы через десять лет. Но через десять лет двое детей и новая квартира требовали от них иного. Поездку на Багамы они отложили еще на пять лет. А через год Линда умерла. Полтора года после ее смерти Джек часто думал о Багамах, которые теперь ненавидел, и часто вспоминал этот старый отель.
Убийство произошло на пятнадцатом этаже. Возле лифта был выставлен пост — двое полицейских в форме, Йигер и Тафтон. Они пропускали только полицейских и тех, кто снимал номера на пятнадцатом этаже.
Ребекка спросила Йигера:
— Кто потерпевшие?
Тот ответил:
— По крайней мере, двое из них — типичные мафиози.
У Йигера были огромные желтые зубы, и каждую паузу в своей речи он сопровождал непроизвольным движением языка по зубам.
Стоило Йигеру сделать очередное движение языком вдоль зубов, в разговор вступил Тафтон:
— Представляете себе таких быков — высокие, с мощными ручищами. Шею им обухом не перешибить: они подумают, что это просто дунул ветерок.
Йигер добавил:
— Третий парень был одним из Карамацца.
Он замолчал, и его язык начал движение вдоль верхних зубов, оглаживая их снаружи и изнутри.
— Член семьи Карамацца...
Новая пауза, и он прошелся языком по нижним зубам.
— ...его зовут...
Еще одно движение во рту.
— Его зовут Доминик Карамацца.
Джек воскликнул:
— О черт! Брат Дженнаро?
— Да, младший брат "крестного отца", любимый брат, его правая рука.
Все это быстро сообщил Тафтон, пока Йигер совершал очередную манипуляцию языком. Тафтон буквально выпаливал фразы. Джек подумал, что тягучая речь Йигера была для него постоянным раздражающим фактором. Они и внешне очень различались: один — долговязый, другой — плотно сбитый, с резкими, выразительными жестами, заостренными чертами лица.
— Его не просто убили, — продолжал он, — его буквально разорвали на куски. Не думаю, чтобы какое-нибудь похоронное бюро взялось бы подготовить тело для погребения в открытом гробу. Вы же знаете, какое значение эти сицилийцы придают похоронам!
Джек хмуро заметил:
— Скоро по улицам потекут реки крови.
— Похоже на новую войну кланов, какой мы не видели уже много лет, — согласился с ним Тафтон.
Ребекка спросила:
— Доминик? Не тот ли, о ком все лето писали газеты?
Йигер кивнул:
— Ага... Окружной прокурор уже почти прищучил его за...
Стоило Йигеру замешкаться, облизывая мясистым розовым языком большие желтые зубы, как Тафтон тут же воспользовался паузой:
— ...за торговлю наркотиками. Он контролирует весь наркобизнес Карамацца. Двадцать лет его пытались посадить за решетку, но он тоже не промах. Такой хитрый лис никогда бы не сел. Каждый раз он покидал зал суда победителем.
Джек спросил:
— Что он делал в отеле?
— Думаю, прятался, — ответил Тафтон.
— И зарегистрировался под вымышленным именем, — добавил Йигер.
Тафтон продолжал:
— Окопался здесь с двумя гориллами. Они знали, что кто-то за ним охотится, и готовы были защищать его. Но не сумели. Прикончили и их.
Йигер с издевкой переспросил:
— Прикончили?
Он в очередной раз прошелся по зубам, издавая отвратительный причмокивающий звук:
— Это называется прикончили, черт возьми? Это можно назвать только полным истреблением. Какая-то чертовщина! Если быть точными, то их, похоже, жевали. Да! Разжевали на куски.
Дверь в двухкомнатный люкс полицейским, прибывшим на место преступления, пришлось взламывать. Судмедэксперт, фотограф и специалисты из лаборатории занимались каждый своим делом.
Гостиную, в бежевых и васильковых тонах, обставленную современной мебелью, можно было бы назвать уютной, если бы не следы крови. Они были повсюду.
На полу гостиной рядом с перевернутым кофейным столиком на спине лежал мужчина лет тридцати. Высокий, сильный. Черные брюки и рубашка были изодраны в клочья, рубашка из белой превратилась в малиновую — так ее пропитала кровь. Тело убитого было почти в таком же состоянии, что и останки Вастальяно и Морранта, — зверски искусано и обезображено.
Ковер вокруг жертвы был пропитан кровью, но место битвы не ограничилось этой частью комнаты. Через всю гостиную, туда и обратно, пролегал широкий, извилистый красный след — панические передвижения жертвы, пытавшейся убежать от нападавших.
Джек почувствовал, что к горлу подступает тошнота.
Ребекка не выдержала:
— Какая-то чертова скотобойня.
Убитый пытался воспользоваться оружием: его наплечная кобура была пуста, а пистолет с глушителем 38-го калибра лежал рядом.
Джек остановил одного из экспертов, собирающего мазки крови:
— Вы не трогали пистолет?
Тот ответил с обидой в голосе:
— Конечно, нет. Мы возьмем его в лабораторию и попытаемся снять отпечатки.
— Интересно, стреляли из него или нет?
— Это я могу вам точно сказать. Мы нашли четыре стреляные гильзы.
— Калибр этот?
— Ага...
— А пули? — спросила Ребекка.
— Тоже нашли. Все четыре.
И стал подробно объяснять:
— Две — в стене, одну — в наличнике двери, а еще одну — прямо в спинке этого кресла.
Ребекка констатировала очевидное вслух:
— Похоже, он ни разу не попал, куда целился.
— Видимо, так.
Джек задумчиво произнес:
— Не мог же он промахнуться все четыре раза, если стрелял в упор.
Эксперт раздраженно хмыкнул:
— Если бы я знал, черт возьми.
Пожав плечами, он опять занялся своим делом.
В спальне крови оказалось больше, чем в гостиной: там было два трупа.
Полицейский фотограф со знанием дела щелкал аппаратом с разных ракурсов, медицинский эксперт Брендан Малгру, высокий худощавый человек с торчащим кадыком, фиксировал положение обоих трупов.