Любовь как закладная жизни (СИ), стр. 71

Этот звук его голоса заставил вздрогнуть Агнию и словно встряхнул. Она наконец-то сглотнула, поняв, что во рту совсем сухо и губы давно закушены. А она все стоит и смотрит.

Женщина покорно выполнила то, что велел Вячеслав Генрихович. Он ухватил свободной рукой ее бедро, подстраивая женщину под себя и…

И Агния вдруг поняла, что он сейчас повернется лицом прямо к ней. К этой двери, и этой щели…

Нет!

Она отпрянула назад, вглубь коридора. В голове шумело, кровь стучала в висках и ушах. Кислорода не хватало. И все та же безумная боль, вперемешку с опустошением, терзала внутренности.

Она вдруг поняла, почему закусила губы и сжала кулаки. Ей хотелось завыть. Закричать: «Мой! Только мой!». Избавиться от этой женщины, не важно, как. Но разум не мог, не был в состоянии понять или анализировать. Он был перегружен, дезориентирован увиденным. И сил оставаться здесь, слыша короткие, глубокие и хриплые вздохи — не хватало.

Слабо отдавая себе отчет в том, что делает, Агния отвернулась и быстро пошла в сторону кабинета Вячеслава Генриховича, не замечая, как с каждым шагом ускоряется. Достигнув зала, она почти бежала, не обращая внимания на охранника. И буквально вылетела на улицу, на холод и мороз, ощущая, как пылают и горят щеки, как колотится сердце, изнывающее от непривычной и такой разрушающей боли.

И только три или четыре раза глубоко вдохнув, чем ни капли не уняла жжение в легких, вдруг поняла, что неподалеку, чуть сбоку, у самого края стоянки, стоит Федот. Курит. И смотрит в ее сторону.

Он знал.

Агния не знала, почему поняла это. В ее-то состоянии в ту минуту. Видно мозг хватался за что угодно, лишь бы не понимать, не принимать только что увиденное. Но у нее и на секунду не возникло сомнения, что Федот точно знал, что Агния только что видела.

И, будто уловив ее мысли и взгляд, Федот вдруг бросил недокуренную сигарет в снег и двинулся в ее сторону.

Глава 19

— Ну что, нашла своего Вячеслава Генриховича?

Федот подошел совсем близко и посмотрел на нее с каким-то выражением, которое Агния сейчас была не в состоянии расшифровать.

Она отвернулась и распрямила спину, не собираясь смотреть на этого человека:

— Нет, знаете, его не было в кабинете. Я просто оставила подарок на столе, — не имея понятия, где взяла силы для этого, ответила Агния.

И так и не поворачиваясь к Федоту, провела ладонью по лицу, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Понять, что теперь делать. И должна ли она, вообще, что делать? Куда-то идти?

Мысли не желали собираться. Перед глазами стояло то, что в данную минуту Агния предпочла бы забыть, а лучше — никогда не видеть. А сами глаза пекло от каких-то беспомощных и болезненных слез.

— Серьезно? Не искала даже, чтоб лично вручить? Ведь для этого и приехала, — Федот хмыкнул и вдруг обошел ее, снова глянул в лицо Агнии, видно, не желая понять, что она не хочет ни говорить с ним, ни видеть.

— Нет, на столе оставила.

Сдержав все же слезы усилием воли, она заставила себя обойти этого человека, и направилась… куда-то. Куда именно ей надо, и надо ли вообще — Агния еще не вспомнила. Даже не заметила, что направилась совсем в противоположную от остановки сторону.

— Эй, ты куда намылилась, а? — Федот, в отличие от нее, похоже, обратил на это внимание.

Агния остановилась, одернутая его вопросом. Осмотрелась, обведя стоянку перед клубом таким взглядом, словно только сейчас поняла, где находится. А может, и было именно так. Пространство казалось ей непонятным и незнакомым, несмотря на привычный и известный пейзаж.

— Домой, — отстраненно ответила она, моргнув.

Развернулась и пошла в другую сторону, в этот раз к остановке.

— Слышь, мелкая! — окликнул Федот, не собираясь оставить ее в покое, похоже, настойчиво идя следом. — Давай я тебя лучше отвезу. Какая-то ты неадекватная. Еще под машину угодишь.

Он обогнал ее и снова стал прямо перед Агнией, пытаясь заглянуть в глаза. Даже за плечо ухватил, крепко так. Не пуская. И опять посмотрел через прищур.

Она уставилась под ноги, впервые в жизни испытывая очень сильное желание ударить другого человека. Хотя нет. Та женщина… Кажется, она вызывала в Агнии такую же сильную злость и гнев…

Ох! Эта мысль причинила боль. Резкую и острую. Такую сильную, словно Агния по-настоящему ножом порезалась.

— Спасибо. Не надо. Сама доберусь.

Она дернулась, стряхнув его руку. Но Федот опять схватил ее, теперь за ладонь.

— Пошли, я сказал. Отвезу.

— Нет!

Агния вздернула голову, уставившись на него со всей своей злостью, только сильнее разгорающейся от растерянности и боли. Что ему надо от нее еще? Чего он хочет? Поиздеваться? Зачем, вообще, послал Агнию туда…

— Я справлюсь сама, — резко заявила она Федоту.

Тот, впрочем, только хмыкнул, все еще не отпустив ее.

— Пошли, — велел он.

— Идите вы к черту! Или вас матом послать надо, чтоб дошло?! Человеческий язык вы не понимаете?! — она вдруг закричала в полный голос, не сумев удержать этот гнев, злость и боль, которых стало слишком много для ее груди, тела, души. — Отпустите! — и Агния со всей своей небольшой силой толкнула Федота, отпихивая его с дороги.

Он отступил. Скорее от неожиданности, наверное, чем из-за ее толчка.

— Ишь, какая грозная. Ну, давай, шуруй тогда. — Федот поджег новую сигарету.

Агния решила, что он не стоит ответа. Даже не посмотрела больше, просто пошла к остановке.

Федот наблюдал за тем, как девчонка брела по своему двору к подъезду. Глаза опущены, руки в карманах и вся будто сжалась. Вроде мелкая такая, и хлипкая, а как наехала на него.

Что ж, в силе духа ей не откажешь. Увидев, как она вылетела из клуба, он был почти уверен, что малявка разревется. Ан — нет, еще и на него наорала. Интересно даже, и правда матом бы послала? Он что-то ни разу не слышал, чтобы она хоть слово из их привычного лексикона повторяла.

Не нашла. Ага. Фиг вам, не нашла она. Все она нашла. И всех. Что он по глазам ее не видел, и по этой бледной мордашке? Только, похоже, своего присутствия Борову не обнаружила. А что сама малышка видела? Доперло ли до нее, то, что стоило понять? Или без толку?

Телефон запиликал, когда малышка скрылась в дверях подъезда. Ну, туда он за ней не потащится. Итак, как свита, плелся за ней от клуба, чтоб удостовериться, что добралась. Что-то подсказывало ему, что если бы с ней случилось что-то, в таком состоянии — Боров бы не разбирался в причинах и мотивах друга. И только его, Федота, трупом, дело не ограничилось бы. Хорошо, что маршрутки, да и дороги, были пусты по случаю сонного дня первого января, и девчонка доехала быстро. Не пришлось тащиться, как в прошлый раз.

Федот проверил, кто пытается до него дозвониться. Бл…! Вспомни черта.

— Да?

— Федот, ты где?

Как он и ожидал, Боров не звучал, как достаточно расслабившийся мужик. Даже что-то слишком напряженный сегодня.

— В городе.

Ага, счас, так он и скажет, где находится.

— Слышь, а ты еще долго в клубе торчал? — Боров чем-то там шелестел на той стороне связи.

Федот глянул на открытку, валяющуюся на полу, перед пассажирским местом:

— Да не, почти сразу свалил. А чего?

— Ты тут Бусинку не видел, пока был?

И чего ему говорить?

— Девчонку твою? — Федот решил косить под «дурачка». — Ну да, была, подарок тебе принесла. А чего?

— Ты ее в клуб пустил?!

Чет, по ходу, Боров совсем напрягся. Надо выкручиваться.

— Подарок взял, у тебя на столе бросил. А что? Надо было к тебе послать? Шлюхи мало оказалось? Или ты одуплился, наконец?

— Пошел ты, — огрызнулся Боров. Но уже беззлобно, попустившись, похоже. — Вечером не опоздай, нам с Мелешко надо быстро все решить, у него новая схема

— Буду.

Федот вывернул руль, выезжая с этого двора.