Дерзкий поцелуй, стр. 9

— Большинство слуг, пожалуй, — согласилась миссис Саммерс, поправляя подушку под головой. — Но твоя тетя сообщила мне, что у вас в услужении появилось несколько новых горничных и грумов [3].

Последнее пополнение в штате домашней прислуги, как справедливо заметила Лиззи, произошло уже целых семь месяцев назад, но Эви не стала возражать. Кроме того, она почла за лучшее не обсуждать пребывание Мак-Алистера в соседней комнате, прежде чем Лиззи разболтает, что она была с ним там. В данной ситуации подобное обстоятельство вряд ли могло нанести непоправимый вред ее репутации, но непременно подвигло бы миссис Саммерс на нудные и продолжительные нравоучения.

— В таком случае, Лиззи, двигайся дальше. Я тоже не желаю спать в середине.

— А моего мнения никто не спрашивает? — обиженно проворчала Лиззи, но послушно переместилась в центр кровати.

Нет, она положительно самая дерзкая и нахальная горничная во всей Англии.

— Ты вольна в своем выборе и можешь идти спать в другое место, — напомнила ей Эви, забираясь под одеяло.

Лиззи подвинулась еще немножко.

— Ничего, я посплю и в середине.

А Мак-Алистер раздевался совсем не для того, чтобы лечь спать. Он намеревался не более чем вздремнуть. Снимая с себя одежду, он, в первую очередь, думал об удобстве. Одно из многих преимуществ бытия отшельника состояло в том, что он имел полное право носить только то, что ему нравится, и тесных приталенных сюртуков, а также жестких воротничков не было в списке одежды, которую он любил.

Он с подозрением уставился на кровать, застеленную пуховой периной. Сон в помещении также не входил в список вещей, которые ему нравилось делать. Он предпочитал, чтобы его убаюкивал негромкий шепот листвы над головой, а не голоса в комнате за стеной или скрип половиц под чьими-то крадущимися шагами. Кроме того, на открытом месте он чувствовал себя намного увереннее, чем в замкнутом пространстве, ограниченном каменными стенами и имеющем всего два выхода.

Отшельником ему частенько приходилось ночевать в заброшенной охотничьей избушке, но быть единственным живым существом в убогой сторожке — это совсем не то, что ощущать себя одним из многочисленных обитателей огромного особняка. Куда бы он здесь ни повернулся, повсюду были люди, комнаты и стены, стены, стены… Казалось, между ним и лесом кто-то воздвигал все новые и новые барьеры.

Даже теперь, когда у него был свой дом, он часто брал одеяло и устраивался на ночлег под звездами — разумеется, если позволяла погода.

И еще — он не ложился в кровать в этой дурацкой ночной сорочке.

Сняв рубашку, Мак-Алистер небрежно набросил ее на спинку стула. Вспомнив, как его обнаженная грудь привела Эви в явное замешательство, он улыбнулся. Она выглядела очаровательно, когда краснела и смущалась. Для него она всегда оставалась красавицей, с огромными карими глазами, с нежным изгибом лебединой шеи и соблазнительной фигуркой, стройной и одновременно с достаточно пышными формами. Сколько ночей он провел, представляя эту фигурку в своих объятиях?

С его губ сорвалось короткое ругательство. Мак-Алистер подскочил к окну и распахнул его створки настежь, прекрасно зная, что ни один уважающий себя злодей не окажется настолько тупым, чтобы рискнуть влезть в него по стене. Вот и еще одна веская причина для того, чтобы избегать общества Эви, не говоря уже о том, чтобы искать ее благосклонности: он солгал ей! Солгал легко и непринужденно, не испытывая ни малейших угрызений' совести.

Но он не мог занять комнату в другом конце коридора только ради того, чтобы соблюсти приличия. Разница между жизнью и смертью иногда исчислялась несколькими секундами. А вдруг он ей понадобится? А что, если она закричит?

Он постарался расслабиться. Эви находилась всего в нескольких футах от того места, где стоял он. С ней все было хорошо. Она была в безопасности.

И он собирался приложить все силы к тому, чтобы такое положение дел сохранялось и дальше.

5

Эви шагала вниз по лестнице, зевая во весь рот и — поскольку, зевая, смотреть под ноги было затруднительно — держалась одной рукой за перила. Миссис Саммерс безжалостно разбудила ее еще до рассвета, а Лиззи буквально вытолкала из постели. Ее накормили, одели и оставили руководить переноской своих вещей вниз, но все это она проделывала с закрытыми глазами. В конце концов, Эви сумела справиться с поставленной задачей, но в душе сожалела о том, что без причины накричала на одного из лакеев. Утро — это могли подтвердить все члены ее семейства — всегда было тяжким испытанием для Эви.

Она чувствовала себя усталой, ее терзали угрызения совести: затея с ее замужеством и отъездом решительно не стоит свеч. Ради всего святого, даже солнце еще не взошло! И кто вообще в здравом уме и твердой памяти предпочитаетначинать свой день с рассветом?

— Похоже, это тебе не повредит.

Эви остановилась у подножия лестницы и сонно заморгала, увидев сначала перед собой Уита, а потом чашку с горячим напитком, которую он ей протягивал.

— М-м, горячий шоколад. — Она с восторгом втянула носом восхитительный аромат и приняла чашку из рук Уита. — Да благословит тебя Господь, мой милый кузен. С самого утра мне пришлось удовольствоваться лишь яйцом всмятку и чашкой слабого чая.

— Боюсь, прислуга слишком занята другими делами.

Он отступил на шаг, давая ей возможность выглянуть наружу сквозь распахнутую переднюю дверь. Подъездная дорожка перед особняком походила на муравейник — лакеи грузили багаж, грумы в последний раз осматривали лошадей, горничные бегали взад и вперед… зачем, она понятия не имела. А на ступеньках стояли леди Терстон, миссис Саммерс и мистер Флетчер, наблюдая за происходящим. Где-то посреди всей этой суматохи наверняка находился мужчина, которого они выбрали для нее. Очевидно, он приехал в гости только вчера. Или же вообще прямо перед тем, как она проснулась сегодня утром. Бедняга. Скорее всего, он был по другую сторону экипажа или занимался с мистером Хантером и Мак-Алистером… ну, тем, чем там они сейчас занимаются. Эви жестом указала на распахнутую настежь дверь:

— Не слишком ли мы беспечны? Если кто-нибудь сейчас наблюдает за домом…

— Мак-Алистер и мистер Хантер в эту самую минуту осматривают окрестности. Поблизости нет никого, кому не следует находиться здесь.

— Но усадьба слишком большая. А что, если они упустят кого-нибудь?

— Не упустят.

Эви с любопытством уставилась на кузена.

— Похоже, ты в них ничуть не сомневаешься.

— У меня есть на то причины.

Ах, как интересно. Она вдруг отчаянно пожалела о том, что до сих пор не проснулась и не пришла в себя, иначе непременно придумала бы, как настойчиво и ненавязчиво выяснить, в чем же заключаются эти самые причины. Но если в своем нынешнем состоянии, с тяжелой от недосыпания головой, она предпримет такую попытку, то лишь выставит себя на посмешище или, того хуже, возбудит у Уита ненужные подозрения.

Посему Эви ограничилась тем, что отпила еще глоточек горячего шоколада и пробормотала вполголоса, словно бы разговаривая сама с собой:

— Полагаю, это не имеет значения, раз ты поедешь с нами… — Она растерянно умолкла, только сейчас обратив внимание на то, что он одет по-домашнему, а отнюдь не для долгой поездки. — Разве ты не едешь с нами?

Кузен плотно сжал губы, так что они превратились в тоненькую линию.

— Нет. Было решено, что я останусь здесь и займусь поисками этого негодяя вместе с Алексом и Уильямом. Так что прими мои извинения.

Эви выразительно закатила глаза.

— Не понимаю, почему ты извиняешься, когда тебе прекрасно известно, что я не обиделась.

— Привычка, — пожав плечами, заявил Уит.

— Вредная привычка. Тебе надо избавиться от нее. — Эви подалась вперед, чтобы поцеловать его в щеку, когда он недовольно скривился. — Полагаю, тебе действительно лучше остаться здесь. В конце концов, сюда непременно вернутся Софи, Мирабель и Кейт. Алексу, может быть, и удастся убедить Софи не вмешиваться, но Мирабель и Кейт… это совсем другое дело.