Незнакомцы, стр. 74

Отец Джеррано что-то крикнул, но настоятель не расслышал, что именно: грохот слился в сплошной глухой гул, напоминающий больше не стук гигантского барабана, а пульсацию огромной мощной машины, с таинственной целью спрятанной в стенах дома.

Требник в конце концов соскользнул со столика на пол, а следом посыпалась мелочь. С вытаращенными глазами отец Джеррано попятился к выходу, готовый умчаться прочь. Но отец Стефан решительно подошел к кровати, на которой безмятежно спал молодой священник, и громко окликнул его. Не добившись успеха, он принялся трясти Брендана за плечо. Только тогда огненноволосый кюре открыл глаза.

Стук тотчас же прекратился.

Эта внезапная тишина потрясла отца Вайцежика не меньше, чем разбудивший его шум. Он отпустил плечо своего помощника и с подозрением оглядел комнату.

— Я был уже совсем рядом, — мечтательно проговорил не проснувшийся окончательно Брендан. — Лучше бы вы не будили меня. Я был так близко!

Отец Стефан отдернул одеяло, схватил руки своего помощника и повернул их ладонями вверх. На каждой ладони выступили ярко-красные кольца. Священник завороженно уставился на них, потому что видел стигматы впервые. «Что же все это значит?» — подумал он.

Тяжело дыша, к кровати подошел отец Джеррано.

— Что это такое? — спросил он, уставившись на кольца.

Не обращая на него никакого внимания, отец Стефан спросил Брендана:

— Что это был за звук? Откуда он исходил?

— Он звал меня, — низким сонным голосом произнес Брендан и добавил с тихим восторгом: — Звал меня назад!

— Что это было? — повторил свой вопрос отец Стефан.

Брендан заморгал, сел в постели, прислонившись спиной к спинке кровати, и впервые взглянул на отца Вайцежика осмысленным взглядом.

— А что случилось? Вы тоже это слышали?

— Как ни странно, да, — сказал отец Стефан. — От этого грохота сотрясался весь дом. Удивительно! Что это было, Брендан?

— Зов. Он звал меня, я шел на него.

— Куда?

— Я... я не знаю. Куда-то, где я уже был однажды...

— Где ты был?

— Там, где свет, — нахмурился Брендан. — Золотистый свет, как в том сне, о котором я вам рассказывал.

— О чем вы говорите? — спросил отец Джеррано с дрожью в голосе. Для него все эти чудеса были еще внове. — Кто-нибудь объяснит мне наконец, в чем дело?

Но коллеги продолжали игнорировать его.

— Этот золотой свет, — обращаясь к Брендану, произнес вкрадчиво отец Стефан, — что это такое? Может быть, это Господь звал тебя назад в церковь?

— Нет, — замотал головой Брендан. — Это было нечто другое. Может быть, в следующий раз я разгляжу получше.

— Ты думаешь, это повторится? — присаживаясь на край кровати, спросил отец Вайцежик. — Думаешь, ты снова услышишь этот зов?

— Да, — ответил Брендан. — Непременно.

Это случилось в четверг, 9 января.

7

Лас-Вегас, Невада

В пятницу после полудня Жоржа Монтанелла работала в казино. Там она и узнала, что ее бывший муж Алан Райкофф покончил с собой.

Новость сообщила ей по телефону сожительница Алана Пеппер Каррафилд. Шум в зале мешал Жорже, и она зажала второе ухо ладонью: ее подозвали к аппарату на одном из карточных столиков, за которым вовсю кипели страсти. Когда Жоржа услышала, что Алан мертв, у нее закружилась голова, но сожаления она не почувствовала. Этот жестокий эгоист сделал все, чтобы она не испытывала его.

— Он застрелился сегодня утром, — объяснила Пеппер, — два часа назад. Сейчас здесь полиция. Тебе нужно приехать.

— Я нужна полиции? — удивилась Жоржа. — Зачем?

— Нет-нет, — успокоила ее Пеппер. — Полиции ты не нужна. Ты должна приехать и забрать его вещи. Я не намерена их здесь сторожить.

— Но мне не нужны его вещи!

— Все равно ты должна это сделать, нужны они тебе или нет.

— Мисс Каррафилд, я не испытываю ни малейшего желания... — начала было заводиться Жоржа, но Пеппер не дала ей закончить:

— На прошлой неделе он написал завещание, теперь ты его душеприказчик, так что придется приехать. Я хочу, чтобы ты немедленно освободила от его барахла мою квартиру. Это твоя обязанность.

Алан жил с Пеппер Каррафилд в высотном кооперативном доме на Фламинго-роуд, где эта «девушка по вызову» имела квартиру. Это был 15-этажный монолит из белого бетона с бронированными окнами. На фоне пустынных окрестностей башня казалась даже выше, чем была на самом деле, и, быть может, благодаря своему одиночеству странным образом напоминала некий монумент, самое большое в мире и самое одиозное надгробие. Газоны и цветочные клумбы, за которыми некому было следить, поросли чахлой растительностью и выглядели просто убого среди гор песка и мусора. Холодный и сырой ветер трепал на пустыре перекати-поле, тоскливым завыванием завершая унылую картину.

Напротив здания стояли две полицейские и одна санитарная машины, но в подъезде полицейских не было: на кушетке напротив лифтов устроилась молодая дама, а за столом возле дверей сидел мужчина в серых слаксах и синем блейзере — охранник и консьерж. Мраморный пол, хрустальные люстры, восточный ковер, резная мебель, латунные двери лифта дополняли напыщенный декор, слишком вызывающий, чтобы называться изысканным, но претендующий на это.

Едва Жоржа обратилась к консьержу с просьбой доложить о ее прибытии, как дама встала с кушетки и подошла к ней:

— Миссис Райкофф, я — Пеппер Каррафилд. Э-э... Я полагаю, теперь ты снова взяла свою девичью фамилию?

— Монтанелла, — сказала Жоржа.

Подобно зданию, в котором она жила, Пеппер претендовала на уровень обитателей 5-й авеню, но ее потуги были еще менее удачны, чем фантазии дизайнеров, трудившихся над интерьером «высотки». Ее волосы были подстрижены в нарочито небрежном стиле, столь любимом блондинками легкого поведения, — возможно, это объясняется чисто профессиональными причинами: когда приходится скакать из постели в постель, довольно обременительно следить за прической. На Пеппер была фиолетовая блузка, вполне возможно, что и от Халстона, но впечатление смазывал непомерно большой бюст, выпирающий из-под расстегнутых пуговиц. Ее серые слаксы были хорошо скроены, но слишком плотно облегали бедра. Золотые часики с бриллиантами фирмы «Картье» на запястье смотрелись бы весьма элегантно, если бы не четыре кольца с бриллиантами на пальцах: для одной руки это было, согласитесь, многовато.

— Я не смогла оставаться в квартире. — Пеппер взмахом руки пригласила Жоржу присаживаться на кушетку. — Пока они не вынесут труп, я не войду туда. — Она поежилась. — Мы можем побеседовать и здесь, если будем говорить тихо. — Она кивнула на консьержа. — Но, если ты намерена устроить сцену, я просто встану и уйду. Ты меня поняла? Здесь не знают, как я зарабатываю свой хлеб, и я не намерена разочаровывать их. Я работаю исключительно по вызову.

Жоржа взглянула в ее пустые серо-зеленые глаза и сказала:

— Если вы думаете, что перед вами униженная страдающая жена, то вы заблуждаетесь, мисс Каррафилд. Не волнуйтесь, Алан мне уже давно безразличен. Даже его смерть не тронула меня. Я не горжусь, конечно же, этим, я когда-то его любила, у нас замечательная дочка. Мне следовало бы хоть что-то чувствовать, но я, к сожалению, не чувствую ровным счетом ничего. И я не собираюсь устраивать никаких сцен.

— Великолепно, — откликнулась Пеппер, явно довольная услышанным, но тотчас же забывшая ту семейную трагедию, о которой ей поведала Жоржа, поскольку была занята исключительно собой и собственными проблемами. — Здесь полно людей из высшего света, понимаешь? И когда они узнают, что мой любовник покончил с собой, они надолго позадирают носы. Такие люди не переносят скандалов. А если к тому же станет известно, как я зарабатываю свой хлеб... ну, тогда мне уже здесь не жить. Ты меня понимаешь? Придется переехать, а этого мне очень не хотелось бы. Совершенно не хотелось бы, моя милочка. Мне здесь оч-чень нравится.

Жоржа посмотрела на обвешанные бриллиантами руки Пеппер, на ее вызывающе глубокий вырез, взглянула в ее алчные глаза и сказала: