Ключи к полуночи, стр. 17
На улицах Гайона было еще много людей. В барах, кафе, ресторанах, публичных домах начинался другой вечер – вечер бегства от реальности.
Отправляясь в "Прогулку в лунном свете", Алекс был безукоризненно одет. На нем были темно-серый костюм с подходящим жилетом, бледно-серая рубашка и зеленый галстук. На плечи было наброшено серое пальто. Он шел с видом туриста по вечерним улицам и, казалось, был восхищен виденным. На самом же деле, Алекс уделял мало внимания архитектурным замысловатостям и жизни вокруг. Его ум был занят тем, что обычно казалось ему ребячеством и теперь было нормальной реакцией на события двух последних часов: он пытался выяснить, есть ли за ним хвост. Каждый раз, поворачивая за угол или останавливаясь у перехода, он старался бросить незаметный взгляд назад, как будто желая еще раз посмотреть на какой-нибудь вид Гайона, и, таким образом, не выдавая себя, изучить народ, идущий за ним. Его внимание привлекли трое мужчин, идущих поодиночке и вроде бы наблюдающих за ним. Они останавливались вместе с ним квартал за кварталом. Первый из них был толстый человек с глубоко посаженными глазами, огромными челюстями и жидкой бородкой. Однако, его габариты делали его наименее вероятным из этих трех кандидатов: он был хорошо виден, а люди, работающие по этой части, почти всегда незаметны. Второй подозреваемый был сухощавый мужчина сорока лет, его лицо было узким, а кости выпирали. Третий был молодой человек не старше двадцати пяти лет, одетый в джинсы и желтую нейлоновую куртку. Когда он шел, то нервно попыхивал сигаретой. К тому времени, как Алекс добрался до "Прогулки в лунном свете", он еще не был уверен, который из мужчин следил за ним, если вообще это кто-то делал, но он запомнил каждую черточку их лиц, чтобы потом проверить.
На входной двери в кафе было приколото объявление на японском и английском языках:
ИЗ-ЗА БОЛЕЗНИ ДЖОАННЫ РАНД ПРЕДСТАВЛЕНИЕ СЕГОДНЯ НЕ СОСТОИТСЯ.
ОРКЕСТР "ПРОГУЛКИ В ЛУННОМ СВЕТЕ" ИГРАЕТ ТАНЦЕВАЛЬНУЮ МУЗЫКУ.
Алекс сдал пальто гардеробщице и вошел в бар. Ресторан приносил хороший доход, но сегодня там было только шесть посетителей. Он сел в стороне – у закругляющегося конца стойки бара – и заказал "Старый Сантори". Когда бармен принес виски, Алекс сказал:
– Надеюсь, мисс Ранд не очень серьезно больна.
– Не очень, – с тяжелым акцентом ответил бармен по-английски, – только горло.
– Не будете ли вы так любезны подняться наверх и сказать ей, что ее спрашивает Алекс Хантер.
– Она слишком больна, чтобы принимать, – сказал бармен, кивая и улыбаясь в ответ.
– Я ее друг.
– Она слишком больна.
– Ей надо поговорить со мной, – настаивал Алекс.
– Больное горло.
– Я слышал. Но…
– Ей нельзя много говорить.
– У нас свидание.
– Извините.
Некоторое время все продолжалось в таком же духе, пока, наконец, бармен не сдался. Он подошел к кассовому аппарату и набрал номер по телефону рядом с ним. Во время разговора с Джоанной он несколько раз как-то украдкой взглянул на Алекса. Повесив трубку, он медленно вернулся, избегая взгляда Алекса:
– Извините.
– Что вы имеете в виду?
– Она говорит, что не может увидеться с вами.
– Вы должно быть ошиблись.
– Нет.
– Позвоните ей снова.
Помявшись, бармен произнес:
– Она говорит, что не знает никого по имени Алекс Хантер.
– Ну ничего себе!
Бармен ничего не ответил.
– Мы с Джоанной сегодня обедали вместе.
Бармен проигнорировал.
– Это было как раз сегодня в полдень! – сказал Алекс.
Нарисованная улыбка. И:
– Еще раз извините.
Один из посетителей окликнул бармена на другой конец стойки, и тот поспешил от Алекса с явным облегчением.
С минуту или две Алекс пристально разглядывал собственное отражение в голубом зеркале бара, а затем сказал ему:
– Что за чертовщина здесь происходит?
Глава пятнадцатая
Когда Алекс спросил Марико Инамури, бармен устроил ему еще большее испытание, чем когда он хотел видеть Джоанну, но, в конце концов, смягчился и позвонил. Минутой позже она вышла сзади слева от Алекса из двери с надписью "Частное".
Марико была возраста Джоанны и очень хорошенькая. Ее густые черные волосы были заколоты булавками слоновой кости.
Алекс встал и поклонился ей.
Марико ответила на поклон.
Они представились друг другу, и Марико села на высокий табурет рядом с ним.
Снова сев, Алекс сказал:
– Марико-сан, я слышал о вас много хорошего.
– Я могу вернуть вам комплимент точно в тех же выражениях. – Ее английский был безупречен. У Марико не было ни малейшей трудности с произношением звука "л", которому нет эквивалента в ее родном языке и который обычно является величайшей трудностью для японцев, изучающих английский язык. – Что случилось с вашей рукой? – спросила она, указывая на шелковую перевязь.
– О, ничего серьезного, – ответил Алекс, – порез. Разбил стекло. Как Джоанна?
– У нее болит горло.
Алекс отпил виски и сказал:
– Извините, если я начну действовать, как типичный американец. Я не хочу показаться грубым и невоспитанным, но скажите, бальное горло – это правда.
– Вы говорите такие странные вещи.
– Это не ответ.
– Вы хотите сказать, что я лгунья?
– Нет. Я не хотел вас обидеть, Марико-сан.
– Я не обиделась, Апекс-сан.
– Я только пытаюсь понять ситуацию.
– Я вам помогу, если смогу.
– Видите ли, я попросил бармена позвонить Джоанне и сказать ей, что я уже здесь. Нам с ней сегодня вечером надо поговорить о чем-то очень важном. Но она сказала бармену, что не знает никого по имени Алекс Хантер.
Марико вздохнула.
– Она так хорошо отзывалась о вас. Она была восторжена, прямо как девочка. Я начала надеяться, что в этот раз все будет по-другому.
– Что с ней случилось?
Глаза Марико затуманились, она отвела взгляд и стала задумчиво смотреть на полированную стойку перед ней. У японцев сильно развито чувство такта, сложная система социальных приличий и очень жесткий набор стандартов поведения в личных взаимоотношениях. Марико не испытывала особенного желания говорить о своей подруге, потому что иначе она поступила бы вопреки этим стандартам.
Надеясь убедить ее, что он не чужой человек и не относится к тем людям, от которых ей надо было защищать Джоанну, Алекс сказал:
– Я уже знаю о том нехорошем сне, который приходит к ней каждую ночь.
Марико была удивлена:
– Джоанна никогда и никому не рассказывала об этом, только мне.
– А теперь и мне.
Она взглянула на Алекса и в ее глазах было уже больше теплоты, чем еще минуту назад. Однако, как он смог заметить, она все еще боролась со своим кодексом чести и поведения. Поколебавшись для приличия, она подозвала бармена и заказала "Старый Сантори" со льдом.
Алекс почувствовал, что во многом Марико была старомодной и консервативной женщиной. Он понял, что ей нелегко будет бороться с традиционным японским уважением к личной жизни других людей. В глубине души ему было приятно осознавать, что она, такая непохожая на многих ее современников, не была разъедена западной моралью и компьютерным веком. С ней надо было иметь терпение.
Когда принесли ее виски, Марико медленно отпила, постукивая кусочками льда в стакане, и, наконец, сказала:
– Если Джоанна рассказала вам о кошмаре, значит, она рассказала вам так много о себе, как вряд ли кому рассказывала.
– Она скрытна?
– Нет, не то. Она всего лишь не любит много говорить о себе.
– Скромная?
– И это тоже, но это не все. Это как будто… как будто она боится говорить о себе слишком много.
Алекс внимательно посмотрел на Марико.
– Боится? Что вы имеете в виду?
– Я не могу это объяснить. Но если я и знаю о ней что-то неизвестное вам, то это, вероятно, только то, что я заметила за шесть или семь лет работы у нее. Ничего особенно секретного.