Гиблое место, стр. 32
Вслед за энтомологом Клинт миновал гостиную и направился по короткому коридору в кабинет. Манфред шел чудной походкой, почти не сгибая ноги, ссутулившись и слегка вытянув шею. Ну прямо доисторическое насекомое, богомол какой-то.
Клинт думал, что кабинет университетского ученого мужа битком набит книгами, однако в единственном книжном шкафу справа от стола он увидел всего сорок-пятьдесят томов. Были тут и шкафы со множеством широких и не очень глубоких ящичков – должно быть, в них хранились всякие жуки-пауки. По стенам были развешаны застекленные коробочки с наколотыми на булавках насекомыми.
Внимание Клинта привлекла одна коллекция. Заметив это, Манфред сообщил:
– Тараканы. Изумительные существа.
Клинт промолчал.
– Я имею в виду простоту их строения и функции. Внешность у них, разумеется, отнюдь не изумительная. Клинт никак не мог отделаться от ощущения, что жуки живые.
– Как вам нравится тот великан – вот там, в углу?
– Крупный, сэр, ничего не скажешь.
– Мадагаскарский шипящий таракан. Научное название Gromphadorphina portentosa. Этот экземпляр – восемь с половиной сантиметров. Не правда ли, красавец?
Клинт промолчал.
Сложив свои длинные, костлявые конечности, Манфред, словно подобравший ноги паучише, втиснулся в кресло за столом.
Клинт остался стоять. Долго он тут торчать не собирается, и так весь день в бегах.
– Мне звонил ректор университета, – начал Манфред. – Просил по мере сил содействовать агентству "Дакота и Дакота".
ИУК – Ирвинский университет Калифорнии – уже давно старался попасть в число ведущих американских университетов. Для этого и бывший, и нынешний ректоры не скупились на оклады преподавателям и не жалели расходов, чтобы переманить ученых и исследователей с мировым именем, работавших в других учреждениях. Но прежде, чем предоставить им хорошо оплачиваемые должности, следовало убедиться, что университет потратит деньги не зря. А вдруг окажется, что талантливый физик или биолог падок на виски, кокаин или малолетних девочек? Как бы в погоне за солидными кадрами и академическим престижем не попасть в пасквильную историю. Поэтому администрация поручила агентству "Дакота и Дакота" собирать сведения о кандидатах. Дакоты справлялись с поручением весьма успешно.
Манфред уперся локтями в подлокотники кресла, сложил ладони и вытянул пальцы – такие длинные, словно у них на один сустав больше, чем у обычных людей.
– Так что вас ко мне привело?
Клинт открыл сумку и поставил перед энтомологом банку с жуком.
Жук в банке был вдвое больше мадагаскарского шипящего таракана.
Доктор Дайсон Манфред примерз к креслу и как зачарованный, не мигая, уставился на тварь в банке.
– Это что – мистификация?
– Нет, он настоящий.
Манфред склонился над столом и почти ткнулся носом в толстое стекло, за которым замерло насекомое.
– Живой?
– Дохлый.
– Где вы его нашли? Неужели здесь, в Южной Калифорнии?
– Да.
– Невероятно.
– Что это за жук? – спросил Клинт. Манфред угрюмо посмотрел на него.
– Никогда такого не видел. А раз даже я не видел, то считайте, никто не видел. Он, несомненно, относится к членистоногим, так же как пауки и скорпионы. Но можно ли считать его насекомым, сказать пока затрудняюсь. Надо сперва его исследовать. Если это действительно насекомое, то совершенно новый вид. И все-таки, где именно вы его нашли? И с какой стати он вызвал интерес у частных детективов?
– Извините, сэр, я не могу разглашать подробности этого дела. В интересах нашего клиента я вынужден хранить его тайну.
Манфред осторожно вертел в руках банку, рассматривая ее обитателя со всех сторон. Куда девался холодный оценивающий взгляд! Теперь янтарные глаза энтомолога горели возбуждением.
– Уму непостижимо! Я непременно должен оставить этот экземпляр у себя.
– Да я, в общем-то, и принес его вам для исследования. Но если вы хотите оставить его насовсем…
– Именно. Насовсем.
– Ну, это решать моему начальству и клиенту. А нам надо узнать, где такие обитают, и вообще получить о нем полную информацию.
Бережно, словно это не стекло какое-нибудь, а тончайший хрусталь, Манфред поставил банку на стол.
– Я сфотографирую этот экземпляр в разных ракурсах и с разным увеличением и сниму на видеопленку. Потом придется его расчленить – разумеется, со всей осторожностью, за это можете не волноваться.
– Как знаете.
– Мистер Карагиозис, вы относитесь к этому делу крайне легкомысленно. Вы вполне уразумели мои слова? Если жук действительно принадлежит к неизвестному виду, я просто не знаю, что и думать. Как могло случиться, что наука до сих пор не ведала о существовании вида, у которого встречаются такие громадные особи? Для энтомологии это событие, мистер Карагиозис. Да-с, великое событие.
Клинт еще раз взглянул на жука в банке и согласился:
– Понятное дело.
Глава 32
Прямо из больницы Бобби и Джулия на служебной "Тойоте" отправились на запад, в расположенное на равнине местечко Гарден-Гроув. Конечной целью их поездки был дом 884 на Серапе-уэй – адрес, обозначенный в водительских правах на имя Джорджа Фарриса, которые обнаружил у себя Фрэнк.
Джулия поглядывала то в забрызганные дождем боковые окна, то через лобовое стекло, по которому мягко пошлепывали "дворники". Она высматривала номера домов.
По сторонам тянулись два ряда фонарей и одноэтажные коттеджи, построенные лет тридцать назад. В смысле архитектуры дома не отличались разнообразием: нехитрые типовые сооружения, похожие на коробки. Зато отделаны они были на разные лады. У одного дома штукатурка разрисована под кирпичную кладку, другой обит кедровыми панелями, третий облицован диким камнем, четвертый – древесной корой, пятый – вулканической породой.
Калифорния – это не только фешенебельные районы вроде Беверли-Хиллз, Бель-Эр или Ньюпорт-Бич, не только особняки и виллы на побережье, которые то и дело показывают по телевизору. Это еще и такие вот дешевые домики, и благодаря их дешевизне калифорнийская мечта стала явью для бесчисленных потоков переселенцев, которые десятилетиями прибывали сюда из самых отдаленных уголков мира, сколь отдаленных – нетрудно догадаться по наклейкам на бамперах автомобилей, стоящих по сторонам Серапе-уэй: надписи на них были на корейском и вьетнамском языках.
– Следующий дом, – предупредила Джулия. – С моей стороны.
Кое-кто считает, что такие кварталы портят городской пейзаж, но Бобби видел в них прежде всего торжество демократии. Он и сам вырос на улице вроде Серапе, только не в Гарден-Гроув, а в Анахейме, и улица эта вовсе не казалась ему некрасивой. Ему запомнились долгие летние вечера, когда он играл на улице с другими ребятишками, оранжевые и багровые отблески заката, вечернее небо, на котором, словно рисунки тушью, застыли перистые силуэты пальмовых листьев. Порой в воздухе разливалось благоухание жасмина, с запада доносился крик одинокой чайки. А уж если у тебя есть велосипед, сколько всего можно посмотреть, сколько приключений тебя ожидает! Разъезжаешь по незнакомым улицам, где стоят обычные оштукатуренные дома, и будто открываешь для себя новый, удивительный мир.
Во дворе дома 884 высились две эритрины. В угрюмых сумерках на кустах отливали белизной бутоны азалий.
Подкрашенные желтоватым светом фонарей струи дождя напоминали жидкое золото. Бобби быстро шагал вслед за Джулией по дорожке, ведущей к дому. Он дрожал от холода, мокрое лицо и руки мерзли, словно идет не дождь, а мокрый снег. Не спасала даже утепленная нейлоновая куртка с капюшоном.
Джулия позвонила. На крыльце зажегся свет. Кто-то разглядывал их в глазок двери. Бобби откинул капюшон и приветливо улыбнулся.
Дверь приоткрылась. Не снимая дверной цепочки, из щели выглянул невысокий худощавый человек азиатского вида. Ему было лет сорок, черные волосы на висках слегка серебрились.