Воровская семейка, стр. 39
Телефон директора снова зазвонил. Он отвернулся к нему, а взгляд Гейла застыл на здании музея. Он думал о девушке, которая застряла внутри с парнем, который никогда, никогда не станет членом ее семьи.
Кэт поняла, что? произойдет еще до того, как услышала ужасный сосущий звук.
— Саймон… — позвала она, борясь с желанием побежать через всю комнату до того, как Саймон крикнет…
— Сейчас! Камеры вас не видят, все чисто!
Кэт не стала ждать, пока ей скажут дважды. Она почувствовала рядом движение Ника: они рванули плечом к плечу через длинную галерею к тому месту, где осталось инвалидное кресло Маркуса.
Пальцы Кэт путались в ремешках, которыми были прикреплены к креслу контейнеры с кислородом. Она уже задыхалась.
— У вас меньше шести секунд, прежде чем закончится воздух, — предупредил Саймон. Кэт швырнула один из контейнеров Нику. — Четыре секунды! — сказал Саймон. Шипящий, сосущий звук становился все громче.
Комната становилась все темнее, очертания картин расплывались. Пол начал кружиться перед глазами девушки, она упала на колени, вяло думая о том, какую отличную меру безопасности здесь придумали — крутящийся пол.
— Кэт! — До девушки донеслось, как Саймон выкрикнул ее имя.
Она услышала, как Ник уронил контейнер. Он упал ему на ногу и скатился на блестящий пол.
— Маски! — завопил Саймон, и что-то заставило Кэт заметить длинные пластиковые трубки в ее руках. Они вели к странным маскам, свисающим из кармана в спинке инвалидного кресла Маркуса.
Кэт должна была что-то делать, она знала, но ей так хотелось спать, а маски были так далеко…
— Кэт! — отчаянно заорал Саймон. Она собрала свои последние силы, поднесла маску ко рту и вдохнула чистый кислород.
Пол перестал кружиться.
Картины снова стали прекрасными.
Пока Кэт осматривала комнату, Ник тщательно разбирал инвалидное кресло. Он открутил металлические трубки, и в его руках оказалось несколько инструментов. На Нике и Кэт были защитные очки и кислородные маски, так что оба не произносили ни слова. Парень молча сунул инструмент в руки Кэт, и девушка направилась к первому полотну. «Цветы прохладным весенним днем».
За прошлую неделю Кэт успела полюбить это сочетание цветов и игру света и тени. Эта картина не относилась к шедеврам галереи Хенли, но девушке она казалась умиротворяюще красивой. Впрочем, ничто не могло сравниться по красоте с тем, что, как надеялась Кэт, находилось за «Цветами».
Девушка посмотрела на Ника. Несмотря на прилив кислорода, она вся похолодела.
«Она там», — твердо сказала себе Кэт. Невольно она потянулась к месту, где десять дней назад посреди ночи таинственным образом появилась визитка Визили Романи.
«Там что-то есть», — говорило сердце Кэт.
«Это может оказаться ловушкой», — возражал ее разум.
Ник поднял руку с электронными часами: их дисплей ярко светился в полутемной комнате, отсчитывая пять минут. Напоминание о том, что они не могли сидеть здесь весь день.
Кэт схватила плоскогубцы с длинными щипцами. Она посмотрела на свою правую руку, боясь, что та задрожит — что три месяца в Колгане отняли у нее и это. Но рука в перчатке была тверда. Кэт поднесла ладонь к верхней части рамы и нащупала датчик давления. Ник вручил ей кусок игрушечной жвачки для рук, и девушка налепила ее на крошечную кнопку, которую нельзя было разглядеть.
«Жвачка для рук и плоскогубцы, — подумала Кэт. — Развитые технологии!»
Снять картину со стены было нетрудно. Достаточно было впрыснуть струю воздуха в заднюю часть рамы, проверяя, нет ли и там датчиков, взять картину и аккуратно потянуть ее вниз.
Гораздо труднее было справиться с ощущением того, что она могла оказаться неправа, что все это могло быть розыгрышем, погоней за призраком — величайшим обманом Визили Романи.
— Кэт? — прозвучал в наушнике голос Саймона. — Поторопись. Команда Бета уже готова.
Но Кэт не могла торопиться. Она едва могла дышать. Девушка подняла раму, отогнула холст и оказалась лицом к лицу с привидением — с картиной, спрятанной за другой картиной. Картиной, которая меньше всего напоминала «Цветы прохладным весенним днем».
Конечно, она видела полотно и раньше. На видеозаписи и на картинке. Но пока Ник аккуратно вставлял «Цветы» в раму и возвращал на стену, Кэт не сводила глаз с двух мальчиков, которые все еще бежали по полю ржи, догоняя улетевшую от ветра шляпу, через века и континенты.
Ник заглянул ей в глаза. Кэт видела, как он одними губами произнес:
— Что-то не так?
Но все, о чем она могла думать, был Абирам Штайн. Девушка прошептала, хотя ее никто и не слышал:
— Я знаю кое-кого, кто искал ее.
Глава тридцать третья
Все прошло почти по плану. Во всяком случае, так себя убеждали многочисленные члены службы безопасности Хенли.
Всех посетителей эвакуировали из здания меньше, чем за четыре минуты. Огонь оставался лишь в одном крыле из шести отделений Хенли. К тому же горел холл, находившийся далеко от главных выставок, вроде зала, посвященного эпохе Возрождения, или галереи импрессионистов. Так что беспокоиться стоило разве что о не слишком больших повреждениях, которые мог нанести дым не самым важным экспонатам.
Если бы кто-нибудь из служителей музея на минутку остановился и посмотрел на ситуацию со стороны, они могли бы задуматься хотя бы о том, как дым мог так быстро превратиться в огонь. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого все хлопали друг друга по плечам и обсуждали премии и благодарности, которые ждали их, как только слухи о скорости и слаженности их действий дойдут до начальства.
Далеко от зала Романи, запершись в отдельном крыле службы безопасности Хенли, они тщательно просматривали записи камер наблюдения разных выставок, не замечая сквозь черную дымку, что картинки просто повторялись одна за другой. Они не видели братьев Бэгшоу и Саймона, которые спокойно прошли по пустым коридорам к запертой двери в крыле, в котором — охранники не сомневались — абсолютно никого не было.
Никто не видел, как Саймон поднял руку и постучал. Как Габриэль распахнула дверь в одну из лучших галерей Хенли. Она внимательно посмотрела на троицу и произнесла:
— Вы опоздали.
Картины были на месте.
Кэт держала их в своих руках, затянутых в перчатки. Она видела их своими глазами сквозь защитные очки. Это не было сном, не было миражом — картины были настоящие. И все же Кэт не могла поверить в это.
— Две с половиной минуты, — предупредил Саймон, когда Кэт подошла к четырем картинам, стоявшим у стены без рам, словно творения уличных художников в Париже или Нью-Йорке, и принялась их рассматривать. Девушка вообразила, что переместилась на несколько сотен лет назад и смотрит на полотна каких-то неизвестных молодых людей по имени Вермеер и Дега.
Ник снял блейзер и галстук. Он торопливо передвигался по жаркой комнате, совершая последние приготовления к следующему этапу, но одна картина еще оставалась, и когда Кэт приблизилась к ней, она ощущала ход времени и что-то еще… Надежду? Страх?
Но что она не могла не почувствовать — это шумный поток воздуха, который вдруг помчался по вентиляционным трубам. Ветер подул Кэт в лицо, взъерошил ее волосы, как только она подошла к последней картине. Девушка остановилась, подняла голову и услышала знакомый голос.
— Привет, Китти-Кэт.
Волосы Габриэль должны были растрепаться: все-таки она висела вниз головой, высунувшись из трубы в шести метрах над землей. Ее лицо должно было хотя бы запачкаться. По мнению Кэт, вселенская несправедливость была в том, что некоторые девушки могли проползти пятьдесят метров по вентиляционным трубам и вылезти с другой стороны еще более привлекательными, чем прежде. Но удивительнее всего было выражение лица Габриэль, когда она внимательно посмотрела на четыре картины и прошептала:
— Это они…