Ангелы-хранители, стр. 30

Напоследок все-таки Нора наклонилась и погладила пса. Эйнштейн ткнулся носом ей в шею, лизнул в подбородок, заставив ее хихикнуть. Она никогда раньше не хихикала. Нора могла бы еще долго обнимать и ласкать собаку, но на этом фоне ее опасения насчет Тревиса стали бы еще очевиднее.

Стоя у распахнутой двери, она смотрела, как они сели в пикап и уехали.

Тревис на прощание махнул ей рукой.

Она помахала в ответ.

Затем пикап доехал до угла, повернул направо, и, когда совсем исчез из виду, Нора пожалела о своей трусости и о том, что не пригласила Тревиса в гости. Она чуть не сорвалась с места и не крикнула Тревису, чтобы тот вернулся. Но было поздно, Нора опять оказалась в одиночестве. Нехотя она вошла в дом и закрыла за собой дверь, оставив за порогом весь этот яркий и сверкающий мир.

3

Служебный вертолет «Белл Джет Рейнджер» пронесся над оврагами и лишенными растительности хребтами горной гряды Санта-Ана. Тень от него бежала впереди, поскольку пятница подходила к концу и солнце садилось на западе. На подлете к каньону Святого Джима Лемюэль Джонсон выглянул в иллюминатор и увидел внизу на узкой полоске голой земли четыре автомобиля из окружного отдела полиции. Рядом с каменной хижиной стояли еще несколько машин, включая «универсал» патологоанатома и джип «Чероки», вероятно, принадлежавший убитому. Вырубка была небольшой, и пилоту едва хватило места для посадки вертолета. Еще до того, как перестал трещать двигатель и остановились лопасти, бронзовые в лучах заходящего солнца, Лем выпрыгнул из вертолета и заспешил к хижине. В двух шагах за ним следовал Клифф Соамс — его правая рука.

Уолт Гейнс, шериф округа, вышел из дома навстречу Лему. Гейнс был крупный мужчина, шести футов четырех дюймов ростом и весом сотни в две фунтов, с широченными плечами и крепкой грудью. Пшеничные волосы и васильковые глаза делали бы его похожим на киноидола, если бы черты лица не были такими грубыми. Ему было пятьдесят пять, а выглядел он на сорок. Прическа его была не намного длиннее той, которую Гейнс носил во время двадцатилетней службы в морской пехоте.

Несмотря на различие: в цвете кожи — Лем Джонсон был черным, а Уолт белым; в облике — Лемюэль был на семь дюймов ниже и на шестьдесят фунтов легче Уолта; в происхождении — Джонсон вырос в зажиточной семье, в то время как родители Гейнса были бедняками из Кентукки; в возрасте, наконец, — Лем был на десять лет моложе шерифа, — они были друзьями. Больше чем друзьями. Почти братьями. Вместе играли в бридж, рыбачили и получали ни с чем не сравнимое удовольствие, сидя в шезлонгах на веранде друг у друга, потягивая пиво «Корона» и решая мировые проблемы. Даже их жены стали подругами — невероятный случай, по мнению Уолта, поскольку, как он сам говорил: «Моей старухе никто не нравился, с кем бы я ее ни знакомил за все эти тридцать два года».

Для Лема дружба с Уолтом Гейнсом тоже была исключительным событием, так как он очень трудно сходился с людьми. Он отдавал всего себя работе, и ему не хватало времени для того, чтобы простое знакомство переросло в дружбу. С Уолтом, правда, все было проще — они сразу стали друзьями, без всяких церемоний, моментально углядев сходство взглядов и привычек. Уже через полгода со дня их знакомства у них было чувство, что они знают друг друга с детства. Лем ценил эту дружбу почти так же высоко, как свой брак с Кариной. Если бы у него не было возможности расслабиться в компании Уолта, то работа совсем бы доконала его.

Когда лопасти вертолета перестали вращаться, Уолт Гейнс сказал:

— Не могу понять, почему вы, федералы, [8] заинтересовались убийством какого-то немытого скваттера.

— Ну и хорошо, — сказал Лем. — Тебе и не надо это понимать.

— Во всяком случае, я не предполагал, что ты сам приедешь. Думал, пришлешь кого-нибудь из своих «шестерок».

— Агенты УНБ [9] не любят, когда их называют «шестерками».

Глядя на Клиффа Соамса, Уолт спросил:

— Он ведь обращается с вами как с «шестерками», не так ли?

— Он тиран, — подтвердил Клифф.

Ему шел тридцать первый год. Рыжие волосы и веснушки. Больше похож на серьезного молодого проповедника, чем на агента Управления национальной безопасности.

— Слушай, Клифф, — сказал Уолт Гейнс, — ты должен понимать, откуда произошел Лем. Его отец, забитый черный бизнесмен, который никогда не зарабатывал больше двухсот тысяч в год. Что поделаешь, бедность. Поэтому Лем считает правильным принуждать вас, белых мальчиков, прыгать сквозь обручи, получая таким образом моральную компенсацию за годы ужасных унижений.

— Он заставляет меня называть его «маса», [10] — сказал Клифф.

— Я так и думал, — ответил Уолт.

Лем сказал со вздохом:

— Вы двое так же остроумны, как ранение в промежность. Где труп?

— Сюда, маса, — сказал Уолт.

Перед тем как шериф, Лем и Клифф вошли в хижину, верхушки деревьев закачались от порыва теплого дневного ветра и тишину каньона нарушил шелест листвы.

Очутившись в первой из имевшихся в доме комнат, Лем сразу почувствовал, почему Уолт так много шутил при встрече. Его деланный юмор был реакцией на тот ужас, который пришлось испытать. Так можно смеяться ночью на кладбище, чтобы не бояться покойников.

Два стула с остатками обивки лежали перевернутыми на полу. Диванные подушки продырявлены, и из них вылезал поролон. Книги в бумажных обложках были вытащены из шкафа в углу, разорваны в клочья и разбросаны по комнате. Осколки оконного стекла сверкали посреди этого разрушения, как бриллианты. Все, включая стены, было забрызгано кровью, а на полу засыхала огромная темно-бордовая лужа.

Подобно паре ворон, высматривающих яркие нитки для украшения своего гнезда, двое экспертов из криминалистической лаборатории, одетые в темные костюмы, тщательно исследовали место преступления. Время от времени они испускали бессвязные возгласы, вытаскивали что-то из обломков пинцетами и помещали находки в пластиковые пакетики.

Очевидно, труп уже осмотрели и сфотографировали, поскольку он был помещен в непрозрачный покойницкий мешок и лежал возле двери, откуда его должны были перенести в машину.

Глядя на смутные очертания человеческого тела в молочно-белом мешке, Лем спросил:

— Как его звали?

— Вэс Далберг, — ответил Уолт. — Прожил здесь больше десяти лет.

— Кто обнаружил труп?

— Сосед.

— Когда случилось убийство?

— Дня три назад. Может быть, во вторник вечером. Надо подождать результатов экспертизы. Погода-то стоит теплая, поэтому разложение идет быстрее.

Во вторник вечером… В предрассветные часы во вторник в Банодайне произошел побег. К вечеру того же дня Аутсайдер мог пройти такое расстояние…

Лем содрогнулся.

— Замерз? — саркастически спросил Уолт.

Лем не ответил. Они с Уолтом были друзьями и представителями закона, один на местном, другой на федеральном уровне, но в данном случае их пути расходились. Уолту необходимо было установить истину и рассказать о ней общественности, а Лему накрыть это дело крышкой и прижать посильнее.

— Ну и воняет же здесь, — сказал Клифф Соамс.

— Представляешь, как тут благоухало, когда «жмурик» еще не был в мешке? — сказал Уолт. — Только держись.

— Это не только… запах разложения, — сказал Клифф.

— Не только. — Уолт показал на пятна рядом со следами крови. — Экскременты.

— Жертвы?

— Не думаю, — ответил Уолт.

— Какие-нибудь предварительные анализы делали? — спросил Лем, стараясь не выдать своей обеспокоенности. — Хоть в микроскоп смотрели?

— Нет. Образцы доставят в лабораторию. Мы полагаем, это следы того, кто проник сюда через окно.

Взглянув на Уолта, Лем спросил:

— Ты имеешь в виду человека, убившего Далберга?

— Это был не человек, — сказал Уолт. — Я думаю, ты тоже об этом знаешь.