Легенды и мифы Древней Греции, стр. 62

Пока плавал Одиссей в Фивы, Агамемнон исполнил и то, чем он грозил Ахиллу. Призвал он глашатаев Талфибия и Эврибата и послал их за Брисеидой. Неохотно шли посланные Агамемнона к шатру Ахилла. Они застали его сидящим в глубоком раздумье у шатра. Подошли послы к могучему герою, но в смущении не могли вымолвить ни слова. Тогда сказал им сын Пелея:

– Привет вам, глашатаи. Я знаю, что вы ни в чем не повинны, виновен один лишь Агамемнон. Вы пришли за Брисеидой. Друг мой, Патрокл, выдай им Брисеиду. Но пусть будут они сами свидетелями, что настанет час, когда нужен буду я, чтобы спасти от гибели греков. Не сможет тогда Агамемнон, потерявший разум, спасти греков!

Проливая горькие слезы, покинул Ахилл друзей своих, ушел на пустынный берег, простер к морю руки и громко призвал мать свою богиню Фетиду:

– Мать моя, если уже родила ты меня обреченным на краткую жизнь, зачем же тогда лишает меня славы громовержец Зевс! Нет, не дал он мне славы! Царь Агамемнон меня обесчестил, отняв у меня награду за мои подвиги. Мать моя, услышь меня!

Услыхала богиня Фетида призыв Ахилла. Покинула она морскую пучину и дивный дворец бога Нерея. Быстро, подобно легкому облаку, всплыла она из морских, пенящихся волн. Вышла Фетида на берег и, сев около нежно любимого сына, обняла его.

– Что ты рыдаешь так горько, сын мой? – спросила она. – Поведай мне твое горе.

Рассказал матери Ахилл, как тяжко оскорбил его Агамемнон. Он стал просить мать вознестись на светлый Олимп и там молить Зевса, чтобы наказал он Агамемнона. Пусть поможет Зевс троянцам, пусть прогонят они греков до самых кораблей. Пусть поймет Агамемнон, как неразумно поступил он, оскорбив храбрейшего из греков. Ахилл уверял мать, что не откажет ей в просьбе Зевс. Ей ведь стоит только напомнить Зевсу, как помогла она однажды ему, когда боги Олимпа замыслили свергнуть Зевса, сковав его. Тогда призвала Фетида на помощь Зевсу сторукого великана Бриарея; увидав его, смутились все боги и не посмели поднять рук на Зевса. Пусть напомнит Фетида об этом великому Зевсу-громовержцу, и он не откажет ей в ее просьбе. Так молил Ахилл мать свою Фетиду.

– О, мой, возлюбленный сын, – воскликнула, горько плача, Фетида, – зачем только родила я тебя на столько бедствий! Да, недолга будет твоя жизнь, близок уже твой конец. И вот теперь ты и недолговечен, и всех несчастней! О, нет, не скорби так! Я подымусь на светлый Олимп, там буду я молить громовержца Зевса помочь мне. Ты же оставайся в своем шатре и не принимай больше участия в битвах. Сейчас покинул Зевс Олимп, он со всеми бессмертными отправился на пир к эфиопам [ 184]. Но когда через двенадцать дней возвратится Зевс, тогда я припаду к его ногам и, надеюсь, умолю его!

Покинула Фетида печального сына, и он пошел к шатрам своих храбрых мирмидонян. С этого дня Ахилл не участвовал ни в собраниях вождей, ни в боях. Печальный сидел он в своем шатре, хотя и жаждал воинской славы.

Миновало одиннадцать дней. На двенадцатый день, ранним утром, вместе с седым туманом вознеслась богиня Фетида из пучины моря на светлый Олимп. Там упала она к ногам Зевса, обняла его колени и с мольбой протянула к нему руки, коснувшись его бороды.

– О, отец наш! – молила Фетида, – молю тебя, помоги мне отомстить за сына! Исполни мою просьбу, если когда-нибудь оказала я тебе услугу. Посылай до тех пор победу троянцам, пока не станут греки умолять моего сына помочь им, пока они не воздадут ему великих почестей.

Долго не отвечал тучегонитель Зевс Фетиде. Но неотступно молила его Фетида. Наконец, глубоко вздохнув, сказал громовержец:

– Знай, Фетида! Просьбой своей вызываешь ты гнев Геры, гневаться будет она на меня. Уже и так постоянно укоряет она меня за то, что помогаю я троянцам в битвах. Но ты удались теперь с высокого Олимпа так, чтобы не видала тебя Гера. Я обещаю исполнить твою просьбу. Вот тебе знамение, что я исполню обещание.

Сказав это, Зевс грозно нахмурил брови, волосы на голове его поднялись, и весь Олимп содрогнулся. Успокоилась Фетида. Быстро помчалась она с высокого Олимпа и погрузилась в пучину моря.

Зевс же пошел на пир, на который собрались боги. Все они встали навстречу Зевсу, ни один не осмелился приветствовать его сидя. Когда царь богов и людей сел на свой золотой трон, обратилась к нему Гера. Она видела, что Фетида приходила к Зевсу.

– Скажи мне, коварный, – сказала Зевсу Гера, – с кем из бессмертных имел ты тайный совет? Всегда скрываешь ты от меня твои помыслы и думы,

– Гера, – ответил ей Зевс, – ты не рассчитывай, что когда-либо будешь знать все, о чем я думаю. Что можно знать, то ты будешь знать раньше всех богов, но всех тайн моих не пытайся узнать и не спрашивай о них.

– О, тучегонитель, – ответила Гера, – ты знаешь, что никогда не старалась я узнать твои тайны. Ты всегда решаешь все без меня. Но я боюсь, что сегодня уговорила тебя Фетида отомстить за сына ее Ахилла и погубить множество греков. Я знаю, что ты обещал исполнить ее просьбу.

Грозно взглянул на Геру Зевс, разгневался он на жену свою за то, что вечно следит за всем, что он делает. Гневно велел Зевс ей сидеть молча и повиноваться ему, если не хочет она, чтобы он наказал ее. Испугалась Гера гнева Зевса. Молча сидела она на своем золотом троне. Напуганы были и боги этой ссорой Зевса с Герой. Встал тогда хромоногий бог Гефест; он укорял богов за то, что они начинают ссоры из-за смертных.

– Ведь если мы будем ссориться из-за смертных, то всегда будут лишены веселья пиры богов, – так говорил бог Гефест и молил мать свою Геру покориться силе Зевса, так как грозен он в гневе и может низвергнуть с тронов всех богов-олимпийцев.

Гефест напомнил Гере, как низверг на землю его самого Зевс за то, что поспешил он на помощь матери, когда разгневался на нее мечущий молнии Зевс. Взял кубок Гефест и, наполнив его нектаром, поднес Гере. Улыбнулась Гера. Гефест же, прихрамывая, начал черпать кубком нектар из чаши и разносить его богам. Засмеялись все боги, видя, как хромой Гефест ковылял по пиршественному чертогу. Снова веселье воцарилось на пиру богов, и безмятежно пировали они до захода солнца под звуки златой кифары Аполлона и под пение муз. Когда же окончился пир, разошлись по своим покоям боги, и весь Олимп погрузился в спокойный сон.

Народное собрание.

Терсит

Изложено по поэме Гомера «Илиада».

Безмятежно спали на светлом Олимпе бессмертные боги. Погружен был в глубокий сон и стан греков, и великая Троя. Но Зевс-громовержец не смыкал сном своих очей, – он помышлял о том, как отомстить за оскорбление Ахилла. Наконец, решил тучегонитель Зевс послать ложный сон Агамемнону. Он призвал бога сна и послал его в стан греков к Агамемнону, сказав ему:

– Мчись на быстрых крыльях, обманчивый сон, и предстань перед Агамемноном. Возвести ему, чтобы вел он в бой греков. Скажи ему, что сегодня овладеет он великой Троей, так как умолила Гера всех богов не помогать троянцам. Гибель грозит теперь Трое.

Быстро понесся на землю бог сна, и приняв образ старца Нестора, которого так чтил Агамемнон, явился ему во сне и сказал ему все, что велел великий громовержец. Проснулся Агамемнон, но все казалось ему, что звучит еще слова, слышанные им во сне. Встал царь Микен и быстро оделся в богатые одежды, взял в руку золотой скипетр и пошел туда, где стояли вытащенные на берег корабли греков. В это время ярко разгорелась уже заря, предвещая восход на небо великого бога солнца Гелиоса. Призвал Агамемнон глашатаев и повелел им созвать всех воинов на народное собрание. Всех же вождей собрал могучий царь Микен к кораблю старца Нестора и рассказал им, какое послал ему сновидение Зевс-громовержец.

Решили вожди готовиться к битве. Но прежде чем вывести в поле под стены Трои войска, захотел испытать их Агамемнон; он решил предложить народному собранию вернуться на родину. Пока совещались вожди, воины шли на собрание. Словно рои пчел, вылетающие из горных пещер, собирались несчетные толпы воинов. Волновалось народное собрание. С трудом водворили глашатаи тишину, чтобы могли обратиться к народу цари, питомцы Зевса. Наконец, разместились толпы народа, и водворилась тишина. Первым обратился с речью к народу, встав со своего места со скипетром в руках, Агамемнон. Он говорил о тяготах войны, о том, что бесплодно боролись греки под Троей; что не взять им, видно, неприступной Трои и придется ни с чем вернуться назад на родину. Видно, и сами боги желают, чтобы вернулись на родину греки. Так говорил Агамемнон. Выслушали речь Агамемнона греки. Всколыхнулся весь народ, словно море, когда ветры Нот и Эвр [ 185], налетев, подымают на нем высокие волны, Все с громкими криками бросились к кораблям. Земля задрожала от топота бегущих толп воинов, устремившихся к кораблям. Поднялись облака пыли. Крики раздались по всему стану. Все спешат спустить скорее на воду корабли, все жаждут отплыть на родину.