Откуда берутся дети? (СИ), стр. 57
— Как же я от тебя устала, Старков. Говори и думай, что хочешь…
— Я и так говорю, что хочу. А ты слушаешь. Спряталась, думаешь за его спину, отсиделась?
— Ты сам всё решил, всё подписал!..
— Конечно, подпишешь, когда тебе руки выворачивают!
— Что ты выдумываешь? Кто тебе руки выворачивал?
— А ты не в курсе?
Ксения замотала головой.
— Я не хочу тебя слушать! Я позвонила, чтобы сказать тебе "прощай"! Вот и прощай, Илья.
— Да, долго тебе пятьдесят штук отрабатывать придётся… Или уже постаралась?
— Заткнись, наконец! — разозлилась она. — Замолчи! И катись к чёрту! И не смей подходить к моему сыну, понял? Узнаю… я сделаю всё, чтобы ты остался у разбитого корыта. Ты меня плохо знаешь, Илья. Запомни это — плохо!
Выключила телефон, со злостью нажала на кнопку и снова посмотрела на своё отражение.
— Успокоилась? Мало тебе!
Но ведь результат есть. Есть, чёрт возьми! По голосу Ильи она это очень хорошо поняла. Он не просто зол, он выходит из себя от собственного бессилия, а значит, Андрей всё сделал правильно. И он не просто решил её проблему, он избавил её от многолетних мучений и мытарств. И за одно это можно любить его…
Вот только о любви думать не стоит. Потому что для любви у неё три дня, а этого очень мало. Ей не хватит…
Просидела в ванной долго. Думала о Старкове, об Андрее и о том, что будет делать через три дня. Как проснётся утром, зная, что не нужно идти на работу и что Андрея увидеть уже не сможет… И что будет говорить сыну. Это было мучительнее всего. Надо будет обмануть Ваньку.
Можно, конечно, успокаивать себя тем, что это ради его же блага, но это всё равно будет ложь.
И с этим придётся как-то жить…
ГЛАВА 19
— Вот, смотри сам. — Лена прошлась по банкетному залу, потом остановилась и обвела помещение рукой. Указала на противоположную стену. — Там будет подиум. Тебе нравится?
Говоров сунул руки в карманы брюк, огляделся и кивнул.
— Нравится.
Сазонова нахмурилась.
— А почему так кисло? Я старалась, между прочим. Если бы ты знал, чего мне стоило забронировать этот зал!..
— Лен, а другие твои клиенты как реагируют? Радостным и возбуждённым повизгиванием?
Она сморщила носик.
— Фу, Говоров, какой же ты всё-таки гадкий!
— Ну, ладно, ладно, — вздохнул Андрей. — Всё супер! И отель, и сам зал. А ты вообще — само совершенство.
Лена усмехнулась.
— Какая откровенная лесть. Но приятно.
Она снова прошлась по залу, что-то долго разглядывала на потолке, а Андрей подошёл к высокому, задёрнутому шторами, окну. Отдёрнул занавеску и выглянул. Вид совсем не впечатлял. Окна банкетного зала выходили во двор, совсем не живописный. Говоров пару минут наблюдал за тем, как внизу разгружают машину с продуктами, вытаскивают ящики, а затем резко обернулся и посмотрел на Елену.
— Я должен её отпустить?
Сазонова глянула на него через плечо и слабо улыбнулась.
— Ты совет спрашиваешь или моё решение?
— Вы ведь подруги… она наверняка тебе что-то рассказывала. Вот и скажи мне, должен?
— А у тебя нет другого выхода, Андрюша. Ты слишком много для неё сделал, чтобы снова запереть.
Он привалился спиной к стене.
— Называется, наступил на собственные грабли, да?
— А ты думал, что она станет твоей любовницей и всё будет шито-крыто?
Андрей помотал головой.
— Не знаю я, что думал… Просто я боюсь её отпускать.
— А ты не бойся. Ксюша — девочка сильная. Она справится.
Говоров недовольно посмотрел.
— Вот зачем ты это говоришь? Я беспокоюсь о ней, о Ваньке, а ты что говоришь?
— О себе ты беспокоишься, Андрюш, — Лена дружески погладила его по плечу. — О себе. О других пока не научился. — Встретила его взгляд и ободряюще улыбнулась. — Не злобствуй. Я тебе правду говорю.
— Спасибо тебе, — с издёвкой протянул он. — Даже не ожидал, что ты обо мне такого высокого мнения.
— Дело не в высоте. Просто ты эгоист. Будешь спорить?
Говоров чопорно поджал губы и отвернулся. Но вскоре не выдержал и спросил:
— Считаешь, что ей без меня будет лучше?
— Не знаю. По крайней мере, полезнее.
— Что ты имеешь в виду?
— Что ей жить надо начать, понимаешь? Жить! Как ты живёшь, я, кто угодно другой. А не зависеть от своего прошлого, от каких-то слов и решений, принятых когда-то и под чьим-то давлением.
— Хочешь сказать, что я на неё давлю?
— А разве нет? Ты бы и сейчас с удовольствием надавил. Чтобы не позволить ей уйти. Разве не так?
Он отвернулся и вздохнул.
— Она не хочет уходить, я же чувствую.
— Я вот тоже овсянку есть не хочу, но ем, каждое утро. Потому что полезно.
— Хватит издеваться!
— А ты опять о себе думаешь. Издеваются над ним… А ты о ней подумай. Чего ты от неё хочешь, чтобы она согласилась на все твои условия и послушно ждала? Она уже ждала, много лет. И да, это был не ты, и это очень хорошо, для тебя. Ты пойми, Андрюш, он убил её. Растоптал, унизил и ко всему этому, не захотел воспитывать сына. Потому что ему не нужен был сын от неё. Она очень из-за этого переживает и себя винит, что из-за неё у Ваньки отца нет, что она такая плохая. А ты хочешь заставить её снова ждать? И главное, чего? Объясни мне или ей. Чего ждать? Ты женишься, весь уйдёшь в новый проект, с головой, будешь жить в самолёте первые месяцы, в Европе у тебя будет жена, а Ксюша с Ванькой ждать тебя будут? Когда ты найдёшь для них время между работой и Светой? Это, по меньшей мере, не честно, Андрей.
Он вздохнул.
— Тошно как-то.
— Сам виноват, — Лена осталась глуха к его страданиям. — Но и упрашивать её подождать… у моря погоды, ты права не имеешь. Сделай выбор. И всё будет так, как ты хочешь. У тебя есть шанс… если ты сам этого захочешь.
Говоров одарил её задумчивым и достаточно тяжёлым взглядом и промолчал.
С работы Ксения ушла с обеда, провожала родителей и Ваню на дачу. Собрала вещи, попросила сына вести себя хорошо, вполуха выслушала мамины наставления и невнятно в который раз объясняла отцу, почему ей надо остаться в Москве. А когда оказалась одна в квартире, в задумчивости походила по комнатам, в рассеянности перенося с места на место Ванькины игрушки, которые находились в самых неожиданных местах. Потом присела на кухне за стол и вздохнула.
Тишина, царившая в квартире, действовала угнетающе. В голове появлялись мысли о тоске и страданиях, и Ксения едва дождалась звонка Андрея.
— Я хочу приехать к тебе, прямо сейчас, — призналась она.
Он слегка насторожился.
— Что-то случилось?
— Нет. Просто одной дома как-то неуютно. Такое не часто бывает.
Андрей облегчённо выдохнул.
— Ты меня напугала. Поезжай, конечно. Я ключи у консьержа оставил, ещё утром.
— А… это не будет слишком?
— Ксюш, ему деньги не за сплетни и рассуждения платят. Так что поезжай спокойно.
— А ты?
— А я буду попозже. Мне ещё надо с поставщиками встретиться, а потом я к тебе.
Ксения закрыла глаза и улыбнулась.
— Хорошо…
— Ждать будешь? — тихо спросил он.
— Буду. Только ты не задерживайся… постарайся.
Дома у Андрея на самом деле стало спокойнее. Ксения немного застеснялась, когда брала у консьержа ключи от квартиры Говорова, ей казалось, что он непременно потом кому-нибудь расскажет или просто посмеётся над ней. Схватила связку и быстро ушла, потом всё же выглянула из-за угла, ожидая, что молодой человек с усмешкой смотрит ей вслед, но он уткнулся в свой кроссворд.
Ксения вздохнула и снова на себя подивилась и поругалась. Ну почему она не может относиться ко всему проще? Многим даже в голову не придёт беспокоиться по поводу взглядов какого-то консьержа, а она переживает и ещё как. Каждый взгляд, каждый жест ей кажутся излишне красноречивыми.
Андрей вот её по таким пустякам всегда успокаивает, отмахивается и говорит, что это даже внимания её не стоит, а она потом начинает вспоминать, находит какие-то лишние детали и мелочи, которые только больше волнуют совесть. А Андрей всегда спокоен и уверен в себе… И как ему это удаётся?