Карпинский, стр. 13
Номенклатурой этой геологи пользуются до сих пор.
В Болонье Александр Петрович познакомился и установил дружеские отношения с учеными разных стран. Вскоре завязалась обширная переписка, он поддерживал ее до конца жизни.
Обретя свой «язык», геологи могли приступить к созданию международной геологической карты.
Глава 9
Геологический комитет
Однако в России по-прежнему не существовало организации, которая руководила бы таким сложным делом, как картирование. Картировались отдельные районы в зависимости от надобности в том; единых принципов не было, не было должной проверки, тем более государственного надзора. И снова выплыло название «Геологический комитет»... Теперь появилась как бы внешняя побудительная причина к его созданию. Россия должна была внести свою лепту в создание европейской геологической карты.
И снова престарелый генерал Гельмерсен зачастил на Сенатскую площадь в Министерство государственных имуществ; и вновь там попросили представить проект будущего учреждения, каковой немедленно и был представлен, поскольку всегда находился в портфеле Григория Петровича. Оказывается, он с ним никогда и не расставался; время от времени вынимал, перечитывал, вносил поправки. И вновь, как в прошлые годы, курьеры принялись носить проект по этажам и кабинетам министерства, и на заглавном листе стали появляться резолюции и витиеватые росписи; когда же в самом важном и высоком кабинете эти резолюции разобрали, то оказалось, что все они носят одобрительный характер. Поверх прежних резолюций появилась еще одна, самая важная и витиеватая, однако мы слишком поторопились бы, решив, что это последняя. Курьер отнес проект к писарям, и те его переписали во многих экземплярах, после чего другие курьеры, взяв каждый по экземпляру, посетили квартиры геологов и чиновных лиц, причастных к геологии, и пригласили принять участие в совещании по обсуждению проекта, экземпляр коего прилагался к приглашению.
Созывалось, так сказать, учредительное собрание.
Оно собралось и принялось обсуждать проект пункт за пунктом. На трибуну выходили ораторы, но, сколько ни старались они, ни одного дополнения, исправления или изменения ни в один из пунктов внести не смогли. Проект был безупречен.
И тогда он был направлен на высочайшее утверждение; его повез сам министр. И появилась еще одна наиважнейшая и витиеватейшая подпись, после чего все поняли: свершилось. Геологический комитет учрежден!
Видно, приспел его час появиться на свет!
15 марта 1882 года вошло в историю русской геологической службы как знаменательная дата. В этот день состоялось первое заседание Геологического комитета. Дирекция Горного института любезно предоставила две комнаты в левом крыле. Сюда и пришли члены Присутствия, списки коих были утверждены Министерством государственных имуществ без распределения по должностям. Это им самим предстояло выяснить. За исключением Гельмерсена. Накануне он получил уведомление о назначении его директором. Против этого, разумеется, никто возражать не стал. Мы, наверное, не погрешим против истины, если скажем, что Григорий Петрович был счастлив. Он отдал делу создания Комитета столько сил, столько лет ждал этого часа...
Он сидел в центре стола, счастье его было видно всем, и оно было тихим, умиротворенным и задумчивым. По правую руку от него сел Ерофеев. Усы его грозно вздувались, и он сердито вытирал лоб; чем торжественней было на душе у него, тем свирепей и непреклонней оглядывали пространство поверх голов и стен его узкие степные глаза; по виду он был чем-то недоволен. Его соседом справа был профессор Мёллер, палеонтолог; к его консультации прибегал Александр Петрович, когда нуждался в уточнении видов уральских ископаемых животных. Через несколько лет Мёллер станет директором Горного института. Мёллер бесстрастен, высок, сух, деловит и молчалив; он не выказывает нетерпения. Напротив, профессор Романовский шумно торопит: пора начинать! Кого ждем? В последнее время Геннадий Данилович прихварывает, и присущее ему благодушие все чаще его покидает; порою он желчен и раздражителен.
Чуточку отстранясь и вроде своим кружком сидят Кокшаров, Еремеев и Иностранцев; тут царит другое настроение. Веселый Николай Иванович успел рассказать анекдот из светской жизни. Павел Владимирович рассмеялся, быть может, чуть раньше времени. Иностранцев, университетский профессор, постукивает папироской о коробку, молчаливо испрашивая разрешения закурить; он слушал Кокшарова вежливо, но с едва заметной усмешкой. Итак, все в сборе. Но где же наш герой? Он скромно примостился с краю стола; по возрасту ведь он самый молодой здесь... Григорий Петрович прокашлялся... Воцарилось молчание, и он объявил первое заседание Присутствия открытым.
Тут произошла маленькая заминка. В каждом заседании, особенно первом, кроме председателя, необходим и секретарь, дабы занести на бумагу речи, которыми соблаговолят обменяться присутствующие; того требует история, таковы наконец требования порядка. Само собой, никто бы не посмел назвать обязанности секретаря хоть сколько-нибудь унизительными, но вместе с тем нельзя отказать им в некоторой обременительности. Только успевай записывать, что говорят другие, а уж самому выступить — о таковой чести (на первом-то заседании!) мечтали, наверное, все — и не помышляй! Заминка грозила перерасти в замешательство, но тут из того угла, в котором примостился наш герой, послышалось некое движение, тихое и уверенное. Все взоры обратились туда. Не произнеся ни слова, Александр Петрович подвинул к себе стопку бумаги и стаканчик с очиненными карандашами. И первый в истории протокол первого заседания Комитета (и многих последующих, надобно отметить) писан рукой Карпинского.
Главное, что предстояло обсудить собравшимся, был весьма деликатный вопрос: заполнение штатных должностей, избрание из числа присутствующих известного количества старших и младших геологов. По уставу, должность в Геолкоме можно было совмещать с исполнением обязанностей в университете, институте или любом другом государственном учреждении. Иными словами, любой академик или профессор, став штатным сотрудником комитета, получал солидную надбавку к жалованию. Ничего удивительного и зазорного не было бы, если бы между претендентами развернулась борьба. Григорий Петрович раздал заготовленные бюллетени: на них выписаны были фамилии баллотировавшихся; в старшие геологи баллотировались девять человек. «Господа, урна в соседней комнате, соблаговолите пройти и опустить...» Однако не успел председатель объявить, что кандидатов 9 на 3 места, профессора Романовский, Еремеев и Иностранцев попросили снять их кандидатуры: они согласны работать в Комитете без всякого вознаграждения. Их фамилии были вычеркнуты, и уж некоторые избиратели потянулись к урнам, но тут встали Шмидт и Докучаев. Оба большие знаменитости, первый академик, стратиграф, второй почвовед, профессор. Они тоже просят не считать их в числе претендентов.
Теперь оставалось всего четверо баллотирующихся, и с выборами было покончено в пять минут. В старшие геологи прошли Карпинский, Мушкетов и Никитин. В младшие — Домгер, Краснопольский, Чернышев.
Когда волнение улеглось, председатель зачитал в ы с о ч а й ш у ю волю, то есть документ, излагающий, что же Геологическому комитету согласно мнению государя императора надлежало исполнять. А выражалась высочайшая воля в следующем: 1. Систематическое исследование геологического строения территории России. 2. Составление и издание подробной геологической карты. 3. Собирание систематической коллекции горных пород и минералов. 4. Содействие другим ведомствам, а также частным лицам по всем вопросам геологии.
Программа обширная. Геологическое исследование территории России! Но три старших геолога и три младших вкупе с членами Присутствия не унывают. Еще раз поздравив друг друга с началом работы, они расходятся по домам...
Да простит нас читатель, но последующие три года деятельности Геолкома мы обозрим бегло — и не потому, что это были плохие годы — нет! Но они имеют скорее отношение к истории указанного учреждения, нежели к биографии Карпинского. Геолком ведет изыскания по линиям проектируемых железных дорог. Домгер вдоль трассы Екатерининской дороги. Шмидт на Псковско-Рижском направлении, а Никитин на Гомель-Брянском.