Букет подснежников, стр. 20

Теперь наша старая знакомая уселась сзади меня на заборе и очень внимательно следила за тем, что я делаю. Ворон с огорода мы регулярно гоняем. Я хлопаю в ладоши, Саша берет мамину Мурку под передние лапы, приносит на огород, бросает на междурядье и говорит: «Фас». Остальное Мурка делает сама. Она прижимается к земле, старательно крадется между грядками, колотя хвостом по маминым огородным посадкам. До сих пор ей не удалось еще поймать ни одной вороны, но по носу клювом ворона ее однажды долбанула. Тошка при виде ворон вооружается огромной хворостиной и с громкими криками носится между грядками.

Видя мое полное невнимание к своей особе, ворона перелетела на соседний участок, уселась на балкон и принялась возмущенно каркать.

За моей спиной раздался какой-то шум, и надоедливое карканье снова раздалось с забора. А дальше… Когда я вспоминаю, что происходило дальше, то все проходит передо мной как в замедленной съемке. В первый момент я не поняла, что означает раздавшийся сзади меня громкий резкий звук. Ворона с громким сдавленным карканьем метнулась в мою сторону, а на меня посыпались сбитые с соседнего куста листья Я вскочила на ноги и, повернувшись назад, краем глаза увидела Тони, сбоку в прыжке падающего на меня. Своим телом он буквально пригвоздил меня к земле. От неожиданности у меня перехватило дыхание. Раздался второй выстрел. Заряд дроби со свистом пролетел у нас над головами. Тони вскочил, сгреб меня в охапку и отшвырнул за угол сарая. Опираясь о стену сарая руками, я поднялась. Широко раскрыв рот, я силилась вздохнуть и не могла преодолеть спазм, сдавивший мне горло. Я видела Сашу, которого Фрэнк прижал к толстому дубу, росшему на середине нашего двора. У их ног валялись детали робота. Я видела маму, выскочившую на крыльцо, и Тошку с яблоком в руках.

Чак и Чарли бежали к забору. Внезапно почему-то басом испуганно заплакал Тоша. Я увидела остановившийся взгляд Саши, смотревшего на меня с немым испугом. Ко мне подскочил Фрэнк и, схватив за плечи, сильно затряс меня. Спазм прошел, и я смогла наконец свободно вздохнуть.

Выскочив из-за сарая, я увидела на балконе второго этажа Виктора, сына Элеоноры Александровны. Раскачиваясь из стороны в сторону, он пытался зарядить дымящееся ружье. Я видела Энтони, взбегавшего на крыльцо соседского дома. Чак и Чарли перепрыгивали через наш забор. Оттолкнув руку Фрэнка, поддерживавшего меня, я бросилась за ними.

Как я перелезла через забор, впоследствии я вспомнить не могла, главное, что я сделала это быстро. Когда я добежала до дома, Тони и Чак выволокли на крыльцо стонущего Виктора. Сзади них с охотничьим ружьем в руках шел Чарли. Мне в лицо ударил запах перегара, и я внезапно вспомнила, как мама сегодня утром жаловалась, что на этой неделе приехал Виктор. Громко орущая стереосистема не давала ей возможности засыпать по ночам часов до трех. Я схватила его за ворот майки и стала трясти. К сожалению, я не могла дотянуться до его горла.

— Скотина пьяная! Ты же мог убить моих детей! Я тебя сейчас удавлю!

Я с остервенением трясла его до тех пор, пока его лицо не приобрело достаточно испуганное выражение. Сильные руки Фрэнка обхватили меня сзади, оторвали от Виктора и поставили на землю. Он удержал меня, когда я попыталась вновь добраться до горла Виктора. Рука Фрэнка капканом обхватила мои плечи. Вокруг нас стояли сбежавшиеся соседи. Одним из первых прибежал наш сосед-землепашец Иван Степанович. Даже одетый в рабочие брюки и старую, испачканную в земле майку, он смог сохранить представительный вид.

Их разговор с Фрэнком мне даже не пришлось переводить, так как наш доктор математических наук вполне прилично владел английским языком. Фрэнк что-то негромко сказал Чаку и Тони. Они отпустили Виктора. Мне показалось, что Чак на прощание ткнул его под ребро, так что Виктор болезненно охнул и согнулся. Чарли отдал Ивану Степановичу ружье. Фрэнк, крепко держа меня за плечи, пошел к калитке. Чак, Чарли и Тони шли сзади.

Мы пришли на наш участок, молча подошли к дому. На скамейке у дома рядком сидели мои мальчишки. Рядом с ними с половником в руке, к которому прилип кусочек капустного листа, стояла моя мама. Дети сидели, тесно прижавшись друг к другу, зажав в кулаках подтаявшие шоколадки. Слезы на глазах у Тошки уже были вытерты, рот измазан в шоколаде. Испуг в его глазах уже почти прошел. Саша сидел с напряженно-сосредоточенным выражением на лице, которое я так часто видела у него после гибели Андрея. Я бросила взгляд на две пары исцарапанных коленок, и неожиданно мне пришло в голову, что никогда не удавалось их заставить сидеть вот так спокойно. Тошка даже не болтал ногами.

Внезапно меня стала бить крупная дрожь, мама принесла воды. Но мои зубы стучали о край чашки, и вода проливалась на траву. Фрэнк что-то шепнул Тони. Тони подошел к Тошке, протянул ему руку и посадил к себе на плечи. Чак сел на корточки рядом с Сашей и, протягивая ему детали многострадального робота, помахал рукой маме. Мама кивнула и пошла к крыльцу. Фрэнк подхватил меня на руки и понес к машине. Чарли открыл дверцу, Фрэнк, не говоря ни слова, усадил меня на переднее сиденье, ловко поймал брошенные ключи и, пока Чарли открывал ворота, завел мотор. Мы медленно выехали на улицу, миновали поселок и вырулили на шоссе.

Глава 17

Машина стремительно неслась по дороге, и я чувствовала, как напряжение постепенно отпускает меня и проходит дрожь. За окном машины проносились дачные поселки, перелески и поля Как ни странно, но быстрое мелькание деревьев действовало на меня умиротворяюще. Фрэнк уверенно вел машину. Неожиданно, чуть притормозив, он резко свернул на проселочную дорогу, ведущую к лесу. Вскоре он был вынужден снизить скорость, но, несмотря на это, машину немилосердно трясло. Мне вдруг пришло в голову, что если машина застрянет в очередной колдобине, то нам придется приложить уйму сил, чтобы вытащить этого черного монстра на дорогу. Я представила, как, проклиная последние достижения нашей цивилизации, я, пыхтя и отдуваясь, выталкиваю на ровную дорогу машину. От этой мысли мне стало очень весело.

— Ну наконец-то улыбнулась, я думал, что мне придется везти тебя до Петербурга, чтобы ты пришла в себя.

— Между прочим, Петербург совсем в другой стороне. Я просто представила, что мы будем делать, если застрянем здесь.

Фрэнк хмыкнул и притормозил, затем съехал на обочину дороги и выключил мотор. Мы стояли в лесу, прогретом ярким июльским солнышком. Трава уже почти высохла от росы, только кое-где в солнечных лучах на листьях еще сверкали ее редкие капли. В траве басовито гудел шмель, перебирая лохматыми лапками, он деловито ползал по цветку ромашки. На земле среди листьев яркой красной капелькой сверкала ягодка земляники. Фрэнк сорвал ее и сунул мне в рот, потом взял меня за руку и мы пошли по высокой траве. Перед нами открылась большая поляна со свежескошенной травой, чуть подальше налево от дороги виднелся небольшой стожок сена.

— Кому принадлежит этот лес?

— Никому… Государству.

— А почему тогда здесь кто-то косил?

— Видимо, потому что у него есть корова, которую надо кормить. А потом, если бы этот лес кому-нибудь принадлежал, мы бы с тобой так свободно тут не разгуливали.

— Логично.

Неспешно мы добрели до стожка. Фрэнк снял с себя куртку, бросил ее на сено и жестом предложил мне сесть. Я села и откинулась спиной на приятно пружинящую траву. Фрэнк улегся рядом, слегка толкнув меня в бок. Где-то среди травы стрекотал кузнечик, я поискала его глазами, неосторожно двинула рукой, и он затих. Фрэнк задумчиво жевал травинку. Я закрыла глаза, нежась в лучах теплого солнца. После бурных событий сегодняшнего утра так приятно лежать и ни о чем не думать. Да, а что бы было, если бы сегодня не приехал Фрэнк со своими бравыми парнями? Я поежилась, вспомнив, как летела за угол сарая, отброшенная сильной рукой Энтони. Вполне возможно, что заряд дроби пришелся бы в мальчишек. Я почувствовала, как травинка щекочет мои нахмуренные брови. Фрэнк повернулся ко мне и, отбросив травинку, провел рукой по моему лицу, легко касаясь пальцами лба и щек. Он обвел пальцами контур моих губ. Его рука спустилась к подбородку и стала нежно поглаживать мне шею. Меня словно обдало горячей волной, я судорожно вздохнула и почувствовала, как его губы соединились с моими. Он нежно целовал меня, его руки гладили мои плечи и грудь. Сохраняя последние остатки благоразумия, я попыталась отстраниться, но губы Фрэнка были так настойчивы и трепетны, что мои руки помимо моей воли скользнули ему под рубашку и обняли его плечи.