Реванш, стр. 35
Понимая, что от просмотра вчерашнего не увернуться, приняв убойную дозу кофе, он засел за терминал. Теперь нужно было смонтировать фильм. Ежесекундно морщась от увиденного (заснято все было в лучшем виде, качество тоже не подкачало), Райс отбирал нужные куски, снятые с разных камер, и соединял их в нужной последовательности.
Он даже подумал, что, не стань он шпиком, стал бы киномонтажером. Впрочем, тут же отмахнулся от этого, зная, что слишком уж любит риск, и за эту любовь приходилось расплачиваться, например, как сейчас.
Час работы – и фильм смонтирован. Были выбраны самые пикантные сцены, самые извращенные позиции, каких, по правде говоря, было немало, и от которых Райса снова чуть не вырвало.
– Ужас.
«Что ж, в крайнем случае на этом можно будет заработать, – критически оценив свой фильм, подумал Алламан. – Особые ценители дадут хорошие деньги за такое…»
Думать об этом больше не хотелось и, скопировав фильм на диск, он банально напился до беспамятства. Последней отчетливой его мыслью была мысль, что эскулапам КЕК от психиатрии придется хорошенько постараться, чтобы нейтрализовать воспоминания о сегодняшней ночи.
44
Технической поддержки местного отделения КЕК не хватало. Приходилось ждать Лидию в такси, нервируя водителя. Он курил, вместо того чтобы сидеть в собственной машине, ни о чем не думая. Диск с порнофильмом лежал у Райса в кармане. Он хотел проводить Лидию снова к себе домой и показать эти художества, а потом заставить ее работать на себя, чтобы она раздобыла для него кое-какие документы.
Все это было очень рискованным. Во все времена к информации, полученной в результате шантажа, доверия было мало. Завербованный человек мог просто сфальсифицировать данные, и это было никак не проверить, не говоря уже о том, что он мог остаться верным компании и доложить обо всем в СБ.
Если случится последнее, то Алламану придется хорошо побегать, чтобы не стать третьим, кому свернут башку.
«В-третьих, она может быть приманкой, – подумал Райс. – Но тут уже в любом случае ничего не изменить. Можно лишь свернуть операцию».
Но сворачивать Алламан ничего не собирался, его подгонял азарт, он уже, что называется, закусил удила и намеревался довести дело до конца.
На пороге показалась Лидия Уорвик, она махнула рукой, подзывая такси.
– Давай к ней, – сказал Райс, показав на девушку. Стекла-перегородки в этой машине не имелось.
– А?! – вскрикнул таксист от неожиданности и отшатнулся, будто его хотели задушить.
– Езжай, говорю. Нужно ее подобрать…
– П-понял.
Машина подкатила к клиентке.
– Привет, – поздоровался Алламан, открывая дверцу и приглашая Уорвик сесть рядом с ним, что она и сделала с удовольствием.
– Здравствуй. Я так рада…
«Будешь еще больше рада…» – подумал Райс. И в его мозгу словно что-то щелкнуло. В одну секунду он поменял все свои планы. Шантаж – дело, конечно, надежное, но он решил сыграть еще тоньше. Чтобы быть уверенным в полученной информации на все сто процентов.
И эта тонкая игра – любовь. Ради любви, светлой и чистой, люди готовы на все. Ради любви они могут свернуть горы. А если вдобавок эта любовь сулит личное благополучие, то…
Ну а если не получится с любовью, то показать дискетку он всегда успеет…
– В «Три поросенка», – сказал Райс таксисту, протягивая деньги, чтобы не дергался.
– К-конечно, – уже откровенно заикался таксист, когда к одному уроду подсела не менее уродливая подруга.
– Может, не нужно, Ульман?.. – попросила Лидия. – В прошлый раз там…
– Ничего, дорогая… – ответил Алламан, прижав к себе спутницу, отчего та вся затрепетала. – В конце концов, не пропадать же бесплатной карте. А мы там закажем столько всего, чтобы в следующий раз были аккуратнее. Оттянемся на полную катушку!
– И то правда, – уже весело согласилась Уорвик. – Будут знать!
В кафе «Три поросенка» им были явно не рады, особенно после обильного заказа. Но официанты послушно суетились с подобострастными улыбками, принося заказанные блюда. А Райс с Лидией развлекались, требуя самые дорогие и сложные в приготовлении яства.
Наевшись до отвала, они под злобным взглядом управляющего, обедневшего на более чем пятьсот реалов, вышли на свежий воздух.
Райс нес какую-то чушь, рассказывая придумываемую на ходу историю жизни. Расспрашивал о жизни Уорвик, и та рассказывала о себе все без утайки. Где родилась, как училась, чем занимается.
Помявшись, рассказала о своей болезни, которая называлась константус имаджес и заключалась в том, что гены не давали изменяться внешности девушки, «вспоминая» свой прежний вид после пластических операций, они его восстанавливали с завидным упорством. И теперь она зарабатывает деньги на очередную операцию.
– Вот такая у меня беда, – сказала она, закончив рассказ. – Один случай на сто миллионов. И этим случаем оказалась я. А с тобой что произошло?
Райс наврал про аллергию, которая у него вдруг обнаружилась. Доктора, не зная, в чем, собственно, дело, порекомендовали ему сменить обстановку и прописали отдых. И он здесь.
Незаметно они вот так пешком добрались до дома Райса. Скрепя сердце он понял, что сегодня все же придется провести с ней еще одну ночь.
«Если надо для Родины, то сделаем», – с долей сарказма подумал Алламан.
Проглотив пару таблеток для повышения потенции, он принялся за дело. Во второй раз все происходило несколько спокойнее. Видимо, Лидия, насытившись вчера любовными утехами, хотела более вдумчивого действа. Алламан старался, как мог, двигаясь, словно бездумный механизм. Он шептал ей какие-то нежные слова, что-то там плел про любовь. Она ему отвечала тем же.
– А чем ты, собственно, занимаешься? – спросила она, прикрывшись покрывалом и лаская его онемевший орган рукой.
«Ну наконец-то! – воскликнул про себя Райс. – Задала нужный вопрос… Вот еще бы его в покое оставила, было бы совсем хорошо».
Целый день он старательно избегал рассказывать ей о своей деятельности, желая, чтобы она сама спросила его, и вот оно случилось.
Не выдержав, он легонько отклонил ее руку от своего паха, принявшись сам ласкать ее грудь.
– Да так, сейчас ничем. Я вроде как в отпуске.
– А вообще?
– Работаю помощником у дяди. У него небольшой сталелитейный завод. Выпускаем разную монтажную продукцию.
– И как бизнес, процветает?
– Да не очень. Думаем как-нибудь сменить деятельность.
– В смысле?
– Ну… вообще-то это тайна… но я тебе скажу… – сказал он, поцеловав Лидию в губы, а потом в грудь, от чего у нее чуть не сбилось дыхание. – Думаем как-нибудь заняться тяжелыми металлами.
Райс почувствовал, как она напряглась. Но он знал, как отвести подозрения, и продолжил:
– Еще отдохну с месяц и отправлюсь на Гилью.
– Зачем?
– Мимо Гильи проходят караваны с рудой. У дяди есть знакомый, который вроде бы знает подходы к обслуживающему персоналу…
– А зачем вам это? Вы что, хотите воровать сырье?
– Нет… У этих людей мы узнаем маршруты караванов, которые, как известно, секретны. А уже там, где-нибудь в открытом космосе, где никто и ничего не увидит, мы попробуем сговориться с конвоирами и прикупить то тут, то там пару килограммов сырья. Если исчезнет килограмм с тонны, то этого никто не заметит… Очистим его на своем заводе и продадим. Самое сложное – установка связей, вот для этого я и полечу туда. Но… – таинственно произнес Райс.
– Но?.. – с придыханием переспросила Лидия Уорвик.
– Не верю я этому дядиному знакомому. Ни на грош не верю.
– Почему?
– Чутье. Чувствую, что при первой же опасной ситуации он нас сдаст с потрохами… Ну да ладно, все равно других путей у нас нет, так что придется рискнуть. Ну да хватит о делах, – беззаботно сказал Райс, привлекая к себе Уорвик, чувствуя, что таблетки снова начали действовать, и внизу все крепнет. А как известно, нужно ковать, пока горячо.
«Что ж, удочка заброшена, червяк насажен, осталось узнать, что за рыбка клюнет, и клюнет ли вообще», – подумал Алламан и начал ковать со всем возможным старанием. И отчего-то подумал, что ковать ему придется довольно часто.