Берсерк, стр. 45

Голова отказывалась работать, да и руки действовали несогласованно. Стоя спиной к стволу и прицелившись из автомата в медленно движущуюся сзади мишень, следовало удерживать на ней прицел, отображавшийся в визире шлема, служившего одновременно бронестеклом, глядя при этом прямо перед собой. Мишень двигалась влево, а руки уводили автомат в противоположную сторону. Потом хаотичный поиск цели, когда картинка перед глазами жутко прыгала, и ее удержание.

– Дайте мне гранатомет, и я порву мишень к чертовой матери! – не выдержал такой нагрузки Медведь.

– Трудно… – согласился Миха.

– Будет тебе гранатомет, – посулил инструктор. – Но прежде научись хотя бы владеть «корсаром», чтобы в нужный момент спасти свою задницу и задницы товарищей. Если не можешь – вали отсюда!

– Есть научиться владеть в совершенстве!

– Так-то лучше. Равняйсь! В колонну по двое! Бегом в казарму на ужин!

60

Миха рано радовался – полоса препятствий здесь все же наличествовала. Ею являлась ближайшая гора. Здесь не было ничего искусственного, никаких стальных рамок или веревочных канатов, только естественное, настоящий бурелом и рытвины, на которых очень легко было вывихнуть ноги.

С другой стороны, понапрасну тоже не гоняли, и не требовали наматывать эти отупляющие круги на ровной площадке, отбиравшие силы самой монотонностью. Тут просто – преодолел трассу и все: как-никак, психологически гораздо легче. Хотя к концу трассы большинство новобранцев валились с ног. Но силы быстро восстанавливались, солдат пичкали витаминами, что было прописано в контракте.

– Ну что, дохлики, теперь все в десятый бокс.

– Ох, не люблю я этот бокс, – выдохнул Медведь. – Мне после него кошмары снятся.

– Аналогично, – подтвердил Миха.

Рота строем прошла в специальный ангар, поделенный на отдельные кабинки, напоминавшие кабинет стоматолога. Они были хорошо звукоизолированы, и все в них было предусмотрено так, чтобы ничто не мешало процессу.

Когда солдат привели сюда в первый раз, сержант, показывая на кресло, очень похожее на зубоврачебную кушетку, но обвешанное различными блоками и оснащенное шлемом, сказал:

– Это комплекс ускоренного обучения. Вы после усиленной тренировки, как сейчас, вводитесь в гипнотический транс, и начинается процесс обучения через вот этот симпатичный шлем. Компьютер работает с вашим подсознанием. Получается очень быстро и качественно. Сразу после сеанса проводятся практические занятия по закреплению.

– Господин сержант, разрешите вопрос?

– Разрешаю.

– А почему эту систему не используют в обычных войсках, если все так просто?

– А потому, боец, что нам не нужны сотни тысяч отморозков, которые вернутся после службы домой и начнут резать каждого, кто на них косо посмотрел. Вы, демобилизовавшись, будете каждый день отмечаться в полиции как потенциально опасные лица. Кроме того, существует побочный эффект, – продолжил сержант Одиссон. – Как известно, солдату после службы в действующих войсках снится война, но после хорошего курса лечения он приходит в норму, и воспоминания становятся не такими яркими. Здесь же будет все гораздо сложнее, война будет преследовать вас всегда, даже на войне. Маньяков можно не спрашивать, а вот что обычно снится тебе, солдат?

– Мне? – переспросил Миха.

– Тебе.

– Ну это, – стушевался Миха, – дом снится.

– Правильно, это отличает нормального человека от морального урода. Так вот, после того как ты сядешь в это кресло, война будет сниться тебе всегда, сынок. Даже после курса реабилитации для ветеранов. Многие не выдерживают и возвращаются на войну либо спиваются и умирают под колесами грузовиков или бросаются с высотных зданий. Да мало ли как еще кончают с собой? В общем, не многие ведут нормальный образ жизни. Это касается всех. Потому сразу об этом предупреждаю, и если кто-то хочет отказаться, пусть делает это сейчас, потом будет поздно.

Строй не шелохнулся. Половину из них и так мучили кошмары, хотя было неизвестно, относятся ли они к ним как кошмарам или же как к захватывающему фильму, который показывают каждую ночь в различных вариациях. И который они пережили в реальности. Вторая половина не ушла: либо не поняв сказанного и подумав: «Уж со мной-то этого не случится, я же не слабак какой-нибудь»; либо не могла уйти из-за перспектив хоть на годок пораньше смыться из армии с чистой совестью и толстой пачкой денег в кармане.

Миха уже привычно лег в кресло и устроился поудобнее. Оператор надел шлем и засел за свой пульт. Физическая усталость перешла в усталость эмоциональную, и Кемпл как-то разом провалился в сон. Были какие-то звуки и смутные видения. В глазах пульсировал свет, меняя цвета.

Вся процедура занимала два часа. В течение первого часа шло программирование, а в течение второго человек просто спал и видел во сне то, что в его подсознание пытались впихнуть.

Миха видел себя каким-то монстром, быстрым и кровожадным. Он тихо и быстро двигался по лесу, увидел свою добычу – людей. Группа, сидящая у костра и что-то весело обсуждающая.

Миха крался как кошка, ни одна веточка не хрустнула под ногами, ни один камешек не шелохнулся. Человек находился к нему спиной, вглядываясь в темноту через какой-то прибор.

Часовой так и не заметил его, хотя сидел в умело сооруженном секрете. Коготь-нож в его руке вошел под левую лопатку человека. Часового пронзила сильная судорога, но ни одного звука из горла так и не вылетело. Обмякшее тело еще падало в кусты, а Миха-зверь уже снимал крайнего в группе, вырывая у него глотку, и врывался в основную гущу людей. Тот был последним из пяти часовых.

Люди нелепо и заторможено махали руками, пытаясь дотянуться до оружия, которое лежало у них буквально под ногами, но все было тщетно. Миха убивал их одного за другим, вспарывая животы или вонзая коготь в глаз, доставая до мозга.

Все враги были повержены. Миха-зверь встал в центре побоища, протянул руки к луне, висевшей прямо над его головой, и гулко зарычал. Постепенно тело его трансформировалось обратно в человеческое, а рык переходил в крик.

От этого крика он и проснулся. Оператор привычно подошел к своему подопечному и снял шлем. К крикам он уже давно привык, хотя поначалу, когда перешел на эту работу, боялся, что вставший солдат убьет его, как врагов в своем безумном сне. К тому же прецеденты имелись.

– Все в порядке, солдат, вот вода.

– Спасибо, – поблагодарил Миха и одним махом осушил литровый стакан воды.

Кемпл на дрожащих ногах добрался до столовой, где подкрепился высококалорийной пищей. Здесь были почти все, но выглядели не лучше его самого. Чего нельзя было сказать о пяти маньяках. Они выглядели гораздо лучше и живо обсуждали между собой свои видения. Нормальные люди сейчас старались между собой не общаться. «Настоящие маньяки, – устало подумал Миха. – Такое впечатление, что им это даже нравится».

Только после таких снов Миха понял, о чем предупреждал их сержант-инструктор Одиссон. Хотя первые сны были вполне нормальными, там он был самим собой. Но чувства сожаления о своем поступке так и не возникло.

После еще одного часа отдыха начиналось практическое закрепление материала, которое называлось слишком обыденно для кошмара: «Снятие часового».

61

Обучение продолжалось, а значит, продолжались кошмары. Хуже всего было то, что они повторялись ночью. Люди в холодном поту, с криками вскакивали со своих коек, но остальные солдаты только лениво переворачивались на другой бок, мысленно благодаря вскочившего за секундную передышку от собственного кошмара. Хотя большинство даже не просыпалось от чужих криков, путая их с теми, что звучали в их мозгу, когда они или им отрывали головы.

– Че ты лыбишься, урод! – не выдержал Кружкин пристального взгляда одного из тех, что называли маньяками, и вскочил со своего места.

– Да так, – ответил один из них. – Ты так громко и часто кричал сегодня ночью. Вот мы и думаем, что тебе снилось. Не расскажешь?