Похождения соломенной вдовы, стр. 37
– Все-таки это твоя квартира, дорогая! – вывернулся Туманов.
– Ничего у меня нет, я же не спортсменка!
– Неужели? А эта ужасная аэробика доктора-садиста?
– В каком смысле садиста?
– В прямом. Такие упражнения, которые он предлагает выполнять женщинам, могут загнать в могилу не одну сотню любительниц похудания.
– Ты просматриваешь мои кассеты!
– Очень надо! – фыркнул лже-Туманов. – Я думал, это кино. Доктор Вайс на обложке выглядит столь эротично в своих синих трусиках...
– Иди к черту!
– Значит, мази никакой нет? Хорошо, тогда попробуем оливковое масло.
Он достал бутылку из навесной полки и щедро плеснул масла себе на ладонь. Потом зашел за меня и беззастенчиво задрал вверх подол моей роскошной ночной рубашки. Я взвизгнула и попыталась вырваться, но только крутнула задом.
– Ты измажешь маслом мою французскую рубашечку! – закричала я ужасным голосом.
– Хорошо, давай ее вообще снимем, – тут же предложил он и потащил подол через голову.
Я захлопнула рот, и вошедший в раж лже-Туманов тут же остыл. Какой стыдливый аферист мне попался! Он повесил подол рубашки мне на лицо, схватил одной рукой меня поперек живота, а второй принялся что было сил втирать в поясницу оливковое масло. Это было ужасно. Если еще минуту назад я думала, что массаж в его исполнении доставит мне даже некоторое удовольствие, то сейчас вынуждена была признать, что глубоко заблуждалась. Нежности в этом гаде было не больше, чем в бульдозере, которому отвели определенную площадь работ. А уж о трепете и говорить не приходится.
– Теперь ты можешь шевелиться? – спросил он, выливая на руки полфлакона средства для мытья посуды.
– Нет, – проскрипела я из-под подола.
Разбрасывая клочья зеленой пены в разные стороны, «муженек» сдернул подол ночной рубашки с моего лица и критически оглядел меня с ног до головы.
– Плохо. Если я возьму тебя под коленки, ты не пройдешь в дверь по высоте. А если поперек туловища, то не пройдешь по длине. Придется тебе как-нибудь постараться и согнуться пополам. Или, хочешь, я принесу сюда матрас и брошу на пол?
По-моему, он говорил совершенно серьезно. Я стиснула челюсти и с такой силой сжала кулаки, что все мое тело напряглось как струна. В пояснице снова что-то щелкнуло, и в ту же секунду я почувствовала, что опять могу двигаться.
– Благодарю, мне уже лучше, – со змеиной улыбкой я прошла мимо него, вильнув попкой. Надеюсь, она выглядела достаточно аппетитной, чтобы испортить ему настроение на всю оставшуюся ночь.
Не тут-то было. Туманов обогнал меня еще в коридоре и, пока я укладывалась в постель, щадя свои мышцы, выключил свет и уютно свернулся калачиком на своем диване. Итак, клада я не нашла. И то сказать: будь здесь клад, его бы могли достать, когда я с первым мужем отдыхала в Испании. Ведь моя квартира была тогда в полном распоряжении тех, кого это интересовало. Нет-нет, дело здесь явно не в доступе в квартиру. Здесь что-то другое, более серьезное, более страшное. Но что?
8
Отворив дверь и увидев меня на пороге, Елена Бориславовна улыбнулась мне глупой улыбкой и спросила:
– Лерочка? Ты ко мне?
Я помахала перед ее носом букетом цветов и большой коробкой конфет, которые она обожала.
– К вам, Елена Бориславовна! Можно войти?
– Вообще-то я собиралась уходить, – промямлила старушка, неохотно отступая в сторону. – Может быть, в другой раз?
– Я ненадолго, честное слово! – просительно сказала я.
– Ну, разве что чашечку чая!
Елена Бориславовна схватила цветы и конфеты и скрылась в комнате. Я по-быстрому скинула сапоги и пальто и только было двинулась в сторону кухни, как вдруг хозяйка вылетела в коридор и обогнала меня, невежливо оттолкнув плечом. Что, интересно, с ней такое? Она была просто непохожа на себя. Кружевной воротничок платья сбит на сторону, прическа, из которой обычно не выбивался ни один волосок, приведена в абсолютную негодность.
Резво разливая по чашкам кипяток, Елена Бориславовна едва не окатила меня мощной струей из чайника. Я вместе с табуреткой отпрыгнула назад, дождавшись лишь беглого извинения. «Надо срочно задавать свои вопросы и сматываться, – решила я. – Хозяйка сегодня явно не в настроении».
– Елена Бориславовна, – начала я, как только утопленный в чашке с водой пакетик распустил вокруг себя желтую кляксу. – Вы давно видели Егора?
– Егора? – Елена Бориславовна так удивилась, как будто я поинтересовалась состоянием лунной поверхности. – Дай подумать... Ну, когда вы собирались ехать в Испанию, кажется.
– А он звонил после возвращения? – не отставала я.
Елена Бориславовна громко глотнула и затрясла головой. Бирюзовые сережки в ее ушах закачались, словно два взбесившихся маятника. Я стала подозревать, что она вообще не знает о том, что ее брат со мной развелся.
– От Егора вестей не было уже давно. Но ведь он всегда так занят... Это все, что ты хотела узнать?
Она замерла с чашечкой в руке. Манжет ее блузки сполз немножко вниз, и тут я увидела на ее руке синяки от пальцев. Как будто кто-то изо всех сил сжимал запястье железной хваткой. Страшная догадка озарила меня. Возможно, Елену Бориславовну мучили?! Какие-то бандиты? А что, если эти люди до сих пор здесь? Так вот почему она так нервничает!
Я торопливо достала из сумки записную книжку и ручку и написала большими буквами: «Мы здесь не одни?» И передала книжку Елене Бориславовне. Отставив ее подальше от глаз, та прочла мои каракули и так побледнела, как будто увидела привидение. Пальцы ее сплясали канкан, и книжка упала на пол. Я полезла за ней под стол, а Елена Бориславовна вскочила на ноги и прижала ладошки к груди, стараясь усмирить дыхание. Нельзя уйти и оставить ее одну с неизвестными мучителями. Интересно, где они прячутся? В шкафу? В ванной за занавеской? Что, если уже сейчас на меня наставлено дуло пистолета? И стоит сделать одно неосторожное движение или задать прямой вопрос...
Насколько я помнила, телефонный аппарат стоял в коридоре на крошечном деревянном столике.
– Елена Бориславовна, я уже скоро пойду, – громко сказала я. – Вот только не могли бы вы сделать мне еще одну малюсенькую чашечку чая. На улице так холодно... А я пока протру сапоги. Когда долго бегаешь по такой погоде, обувь покрывается некрасивыми разводами. Возьму салфетку, если вы не возражаете...
Даже если бы она возражала, меня бы это не остановило. Я прошествовала по коридору и, загородив собою телефонный аппарат, сняла трубку и набрала «ноль два». При этом шумела всеми доступными мне способами – громко кашляла, зевала и возила по полу ногами. Звук набираемого номера, таким образом, не мог быть услышан никем в этой опасной квартире. Через некоторое время, не слушая, есть ли кто-нибудь на том конце провода, я засунула голову с трубкой под пальто, висящие на вешалке, и сдавленным голосом прошипела:
– Помогите!
После чего положила трубку возле телефонного аппарата и накрыла все это сооружение шарфом. Пусть определяют номер и выезжают.
– Чай готов, душечка! – крикнула Елена Бориславовна из кухни. – Я принесу вам в комнату!
– Не надо утруждаться! – Я появилась на пороге кухни и по бегающим глазам хозяйки поняла, что ее паника не только не улеглась, но еще и усилилась. На бледных щеках нарисовались два ярко-розовых кружочка, как будто она специально румянилась перед моим приходом. Едва я села на табуретку, как сзади меня раздалась какая-то возня. Елена Бориславовна, сидевшая напротив с прямой спиной, молниеносным движением протянула руку к подоконнику и включила приемник. Нас накрыло лавиной итальянского речитатива и массовым рыданием скрипок.
Я непроизвольно обернулась назад. Там стоял высокий шкафчик, в котором могли бы храниться кастрюли или запасы круп. Сейчас, скорее всего, там прятался человек, правда, для этого нужно было снять несколько полок. Так и есть: они лежали наверху шкафа. Тотчас же у меня появилось ощущение, что я сижу голая, а между лопаток у меня красной краской нарисованы концентрические круги и в середине – жирная точка. Эта воображаемая точка тут же заныла и зачесалась. Я свела лопатки вместе и слабым голосом спросила: