Возрождение (СИ), стр. 17

Если бы Белка не была в платье, пожалуй, тот вечер пятилетней давности мог закончиться очень печально. По крайней мере, двое из присутствующих лишились бы длинных ушей, а третьему пришлось бы возвращаться в Лунные Горы в изрядно помятой, здорово покореженной короне. Но, к счастью, обошлось. Потому что, когда Гончая подустала бегать на каблуках, а отдышавшийся, но ужасно довольный отец все-таки взял слово и, осторожно пятясь от возмущенной невестки, торопливо пояснил причины своего гнусного поступка, Таррэну удалось перехватить свою взрывоопасную пару и испытанным средством отвлечь от утирающего со лба пот Крикуна. Правда, ради этого ему пришлось пожертвовать ее дивным платьем и собственным камзолом, но он справедливо рассудил, что в ближайшие несколько часов все равно намеревался их бессовестно сжечь... где-нибудь подальше от хрупких остролистов.

В общем, обошлось без жертв. Не считая багрового уха Крикуна, пары отпечатков изящных туфелек на штанах (как раз чуть пониже спины) Элиара и раскрасневшегося, растерявшего напускную величавость Тирриниэля. Остальные отделались легким испугом. Но, в конце концов, задуманная свадьба (уже вторая по счету) все же благополучно состоялась. Белке пришлось смириться с тем неопровержимым фактом, что бессовестные эльфы и один наглый гном в очередной раз подложили ей громадную свинью. Новенькое, торжественно добытое из ее кинжала кольцо, наконец, обрело настоящего хозяина, удобно улегшись на нужный палец, как и задумывалось ушастыми интриганами. Ее прелестное белоснежное платье Таррэн чуть позже, конечно же, благополучно дожег, не слишком из-за этого огорчившись. А младший сын, которого он впервые взял на руки в тот день, весь вечер смотрел в его глаза с таким невероятным выражением, что у него просто не хватило слов, чтобы выразить все, что творилось тогда на душе.

Таррэн осторожно сжал в ладони хрупкую скорлупу.

Что ж, значит, решено. Раз Белка решила не являться пока на глаза и зачем-то пожелала остаться в тени, то пускай делает все, что считает нужным. Они давно так решили между собой. Давно привыкли делить эти роли. Она была вольна творить все, что захочет, а он четко знал, что она всегда его ждет. Главное ведь не в том, как далеко она бегает сейчас - главное в том, что она не забыла, не оставила и не рассердилась. Ни на его резкость, ни на внезапно вспыхнувшее раздражение, ни на последующую ошибку. Даже на непонимание его не ворчала, а, почуяв неладное (или все-таки услышав флейту?), сразу вернулась, согрела, успокоила. Принесла в его душу долгожданный мир. И подарила стойкую уверенность в том, что это - уже навсегда.

А что еще нужно мужчине?

Таррэн молча подозвал к себе ближайшую ветку, бережно вложил в услужливо подставленный листик драгоценную скорлупу, наказав спрятать и больше никому не показывать. Затем упруго поднялся с кресла, подхватил потертые ножны, с которыми не расставался уже много веков. Наскоро огляделся, чтобы убедиться, что недавно родившиеся Чертоги уже взяли на себя заботу о его благополучии. Мысленно велел Ясеню не привлекать к себе внимание. Так же мысленно ощутил твердую уверенность Дерева в том, что никто из местных еще не обнаружил подвоха. Потом вдруг хищно усмехнулся и, наскоро приведя себя в порядок, решительно шагнул к дверям.

Пора было определиться, наконец, кто здесь настоящий Хозяин.

Глава 5

В Зал Совещаний он вошел бесшумной поступью хищника - собранный, с готовый абсолютно ко всему, и, как ни странно, никем не остановленный. Стража у дверей лишь тревожно дернулась, завидев выглядывающие из-за плечей Темного лорда рукояти родовых мечей, однако рот открыть не посмела. Только вежливо поклонилась и после секундного замешательства покорно расступилась, позволяя вооруженному чужаку подойти к своему Владыке.

Таррэн не стал над этим даже задумываться. Просто отметил для себя и мысленно усмехнулся: в прошлый визит, когда такое случилось, ему пришлось пробиваться с боем. В том смысле, что постараться оставить упрямых эвитарэ Владыки, решивших указать чужаку его место, живыми и не покалеченными.

Рискованно, конечно, было соваться к ллеру Адоррасу с мечами, однако желанным гостем на Алиаре он тогда себя не чувствовал, а оставаться без оружия не пожелал. В этот же раз он оказал уважение Эланне, придя в ее Дворец с запечатанными ножнами, и выразил, тем самым. полное доверие ее Дому. Правда, рядом находились отец и побратим, сравниться в бою с которыми мало кто мог. А еще у него была Белка, для которой суровые воины Владыки вообще не представляли угрозы.

Однако с тех пор их положение на Алиаре несколько изменилось. Белка ушла, намекнув на некоторые сложности, которые могут вскоре появиться. Мягкосердечная Эланна, ввиду возвращения ллера Адорраса, оказалась на вторых ролях. Ее стражники были повсеместно (хотя и временно) заменены на гораздо более опасных стражей ее отца, с которыми так или иначе приходилось считаться. К тому же, следовало помнить о незнакомой дирсе, которая едва не прыгнула Элу на голову. Не стоило сбрасывать со счетов неусыпную слежку за гостями, от которой можно было скрыться (и то - ценой серьезных усилий) лишь в Южном крыле. Нужно было учитывать откровенное недоверие Совета, которое Старейшины даже не думали скрывать. Неподдельную озабоченность происходящими событиями Владыки, выражавшуюся в неоднократных попытках взломать чужие щиты и покопаться в мыслях... да много чего нужно было учесть. Того, что требовало адекватного ответа и немедленных мер.

Возможно даже, следовало сделать это раньше, но, во-первых, обижать Эланну лиарцы не хотели, да и повода пока не было оглядываться у каждого поворота. Во-вторых, пока они чувствовали себя в относительной безопасности. Наконец, в-третьих, имели на то немало оснований. По крайней мере, до последнего времени.

Однако с возвращением Адорраса положение дел стало совсем иным. И не реагировать на это было бы верхом неуважения... к себе. Поэтому Таррэн без угрызений совести нарушил местный этикет и явился в зал Совещаний не только с оружием, но и с резко возросшей магической защитой. При виде которой Владыка Эоллара удивленно привстал со своего кресла, рен Аверон тревожно прикусил губу, рен Роинэ нервно сжал подлокотники, Элиар скептически хмыкнул, а Тирриниэль лишь вопросительно приподнял черную бровь, молча спрашивая у сына о причинах такого решения.

В особенности, его сильно заинтересовало то, то Таррэн вообще рискнул высунуть нос из Южного крыла. Хотелось бы знать, что он сотворил со своей аурой, за которую теперь даже родному отцу не удавалось заглянуть без спроса. За каким Торком вдруг решил дразнить Совет своими клинками. И, наконец, что за чудо такое случилось, благодаря которому его глаза, еще вчера бывшие совершенно бешеными, вдруг снова засветились мягким изумрудным светом.

- Прошу прощения, задержался, - ровно сказал Таррэн, пройдя мимо обалдевших алиарцев и вежливо кивнув Владыке Эоллара.

Ллер Адоррас, оправившись от изумления, так же вежливо наклонил голову.

"В чем дело? - мысленно хмыкнул Элиар. - Какая муха тебя укусила?"

"Между прочим, мне пришлось оправдываться за твое отсутствие, - поддержал Светлого Тирриниэль. - И изобретать достойную причину, по которой ты не только сегодня (как договаривались!) не явился, но о которой я еще и не могу сообщить им подробностей. Между прочим, Адоррас очень желал узнать, где ты есть и как себя чувствуешь. И он, как мне кажется, весьма привязан к своему Дворцу, на который в твоем неуравновешенном лице надвинулась нешуточная угроза!"

Таррэн, проигнорировав многочисленные взгляды со всех сторон, спокойно занял свое место.

"Все в порядке. Я себя контролирую".

"Правда? - Эл заинтересованно повернулся к побратиму, однако тот выглядел действительно неплохо: ровное свечение светлой кожи, шелковистый блеск небрежно подвязанных волос, абсолютное спокойствие в глазах, где вместо недавнего безумия появилась твердая решимость... - Ого! Кажется, ты выздоровел, брат? Никак, Белка вернулась?"