50 знаменитых любовников, стр. 88

Дом Амедео и Жанны был скорее похож на нищенскую лачугу. Попытки наладить быт были заранее обречены на провал. Модильяни не признавал шкафчиков, полочек, салфеточек. Неудачей окончились и все робкие попытки спасти любимого от главной беды — вина и гашиша. Жанне часто приходилось разыскивать по кабачкам буянящего Амедео и с материнской заботой вести в дом, чтобы он не бродил по ночным улицам. Глядя на его одичалый взгляд, белые губы, исхудалое тело, заходившееся в жутком кашле, ему многое прощали и подносили очередной стакан вина. Жанне часто приходилось терпеть пьяные побои, но она никогда не жаловалась, потому что знала, что за буйным нравом скрывается истекающее болью сердце, непризнанный гений и прекрасный друг. Он обладал таким даром понимания людей, что за всю жизнь с ним не рассорился ни один человек.

Жанне не удалось заставить Амедео серьезно заняться своим здоровьем. В марте 1918 г. Л. Зборовский, добровольный маршан («торговец картинами»), посвятивший свою жизнь Модильяни, и примирившиеся с дочерью родители отправили их на лечение в Ниццу. Жанна ждала ребенка, и Амедео поехал скорее ради нее. Здесь 29 ноября родилась девочка, которую назвали, как и мать. «Очень счастлив», — писал Модильяни родственникам в Ливорно, но свое отношение к жизни не изменил. В письме к Зборовскому он откровенничал: «Ах, эти женщины!.. Лучший подарок, который можно им сделать, это ребенок. Только не надо с этим спешить. Им нельзя позволять переворачивать вверх дном искусство, они должны ему служить. А наше дело следить за этим».

А ведь Жанна была не только преданной женой, но и талантливой художницей, о чем свидетельствуют ее, к сожалению, немногочисленные пейзажи и портреты Модильяни и Марка Талова. Но в первую очередь она была любимой моделью для Амедео. Он создал множество ее портретов и карандашных рисунков. Все работы художника в этот период отличаются особой просветленностью и наиболее гармоничны из всего, что он создал. Чего нельзя сказать о его жизни. Когда озабоченные Зборовские твердили Жанне, что Амедео нужно спасать, она медленно и убежденно произнесла: «Вы просто не понимаете — Моди обязательно нужно умереть. Он гений и ангел. Когда он умрет, все сразу это поймут».

Ничто уже не могло изменить неизбежного, и Жанна понимала это как никто. Ни неожиданно возросший спрос на его картины (особенно за пределами Франции), ни крошка-дочь, которую он любил, ни ожидание рождения второго ребенка. Смерть стояла на пороге. Жанна и Амедео знали это. Зборовский случайно увидел две незаконченные картины Жанны: на одной она вонзала себе нож в грудь, на другой падала из окна…

В середине января Модильяни, привычно пьяный, бродил по Парижу за молодыми художниками, а затем заснул на заснеженной лавочке. Домой он вернулся на рассвете и слег. Жанна, не позвав никого на помощь, молча сидела рядом. Удивленные тишиной друзья, де Сарте и Кислинг, вызвали врачей. Диагноз был неутешительный: нефрит и туберкулезный менингит. 22 января Амедео перевезли в «Шаритэ» — больницу для бедных и бездомных, где 24 января 1920 г. в 20 час. 50 мин. он скончался. В последние часы он бредил Италией и звал за собой Жанну — женщину, на которой он так и «не успел» жениться, хотя давал расписку в присутствии свидетелей, которая родила ему дочь и была на девятом месяце беременности.

Жанна молча, без единой слезы постояла над его телом и вернулась к родителям. 25 января в 4 часа утра она выбросилась с шестого этажа, уйдя к своему Амедео и унеся с собой их нерожденного ребенка.

Друзья похоронили Модильяни «как принца» (так просил его брат Эммануэле) на кладбище Пер-Лашез. Сотни людей пришли проводить его в последний путь. Через день на отдаленном парижском кладбище родители похоронили Жанну. Спустя год, по настоянию семьи Модильяни, в которой воспитывалась их дочь Жанна, невенчанные супруги упокоились под одной плитой. Рядом с именем Амедео высечено: «Смерть настигла его на пороге славы», а под фамилией Эбютерн — «Верная спутница Амедео Модильяни, не захотевшая пережить разлуку с ним». Они были верны друг другу в жизни, в горе и в смерти.

Всемирная слава — это «негреющее солнце мертвых» — осветила имя Модильяни сразу после смерти, как и предсказывала Жанна (ее портрет на аукционе в Сотби был продан за 15 млн долларов). Он стал «великим», «неповторимым», «гениальным». А ведь художник был таким всегда. Его трепетный, первозданно человечный талант нельзя измерить деньгами и посмертным поклонением. Гению надо быть понятым при жизни.

Хемингуэй Эрнест

(род. в 1899 г. — ум. в 1961 г.)

Американский писатель, жизнь которого была полна любовью, неистовыми страстями и приключениями.

Существует множество фотопортретов Хемингуэя. На одном из лучших камера запечатлела писателя на палубе его яхты «Пилар». В его легкой улыбке и прищуренных глазах светится радость жизни, вера в свою счастливую звезду и печаль горьких утрат. И лицо, и вся мощная фигура великого американца — живое олицетворение силы, мужества и воли. Таким он был в жизни, такими были и герои его лучших произведений. Редко кто из людей среднего и старшего поколения не «переболел» Хемингуэем в юности. Притягивала не только его лаконичная и выразительная проза, но и удивительная судьба, испытавшая Хемингуэя войной, любовью, неистовыми страстями и приключениями.

Эрнест Миллер Хемингуэй родился в городке Оукс-Парк в привилегированном пригороде Чикаго 21 июля 1899 г. Его мать, урожденная Грейс Холл, выйдя замуж за Кларенса-Эдмонсона Хемингуэя, врача-терапевта, принесла в жертву, как она постоянно подчеркивала, свой вокальный талант оперной певицы. Самопожертвование жены дорого обошлось доктору Хемингуэю. Он был добрым, слабохарактерным человеком и во всем подчинялся своей жене, стараясь освободить ее от всех жизненных тягот. Грейс пела в церковном хоре, состояла членом многочисленных благотворительных обществ, участвовала в делах местной церковной общины.

Каждый из родителей стремился подчинить маленького Эрнеста своему влиянию, привить ему свои вкусы. И если отец читал ему книги по естественной истории, брал с собой на рыбную ловлю, охоту, поощрял его увлечение футболом и боксом, то мать мечтала об ином будущем для своего старшего сына. Она заставляла его петь в церковном хоре, одно время даже хотела сделать из него знаменитого музыканта, заставляя играть на виолончели. Для ребенка, у которого не было музыкального слуха, уроки игры на виолончели были настоящим мучением. Как вспоминал позже писатель, «на виолончели я играл хуже, чем кто бы то ни было на свете».

Тем не менее в течение нескольких лет ему приходилось ежедневно по часу заниматься музыкой.

Страсть к писательству владела Хемингуэем с самых ранних лет. Уже в школе он постоянно писал рассказы, стихи, которые публиковались в школьных газетах и журналах, и был активным участником школьного литературного клуба.

После окончания учебы в 1917 г. Хемингуэй начал работать корреспондентом в канзасской газете «Стар», а в мае 1918 г. уехал добровольцем в воюющую Европу и стал шофером американского отряда Красного Креста на итало-австрийском фронте. В июле 1918 г. Эрнест получил серьезное ранение в ногу. Находясь на излечении в госпитале в Милане, Хемингуэй влюбился в сестру милосердия Агнес фон Куровски, уравновешенную молодую женщину, на семь лет старше его.

Этот роман оказался на редкость драматичным. Любовная страсть переполняла молодого обаятельного солдата, умолявшего Агнес выйти за него замуж. Но та не торопилась связывать свою судьбу с юношей, да еще иностранцем. В конце концов, она все-таки решила оставить Эрнеста, объяснив свой отказ разницей в возрасте. В прощальном письме Агнес писала: «Я по-прежнему люблю тебя, но как мать, а не как возлюбленная. Я не могу не учитывать того, что, по сути, ты еще ребенок».

Горечь первой любви проступила позже в «Очень коротком рассказе» Хемингуэя, а сама Агнес послужила прототипом Кэтрин Беркли в одном из лучших романов писателя «Прощай, оружие».