50 знаменитых любовников, стр. 125

Впоследствии Эрнестина вышла замуж за графа Цедвица и умерла молодой, но до конца своей жизни не могла забыть Шумана и как святыню берегла все вещи, связанные с воспоминаниями о счастливых днях ее юности.

А в жизнь Роберта после разрыва с Эрнестиной властно вошла Клара Вик, ставшая к тому времени настоящей красавицей. Любовь к ней затмила все былые увлечения. Отныне Шуман мечтал лишь об одном — о соединении их сердец и судеб. «Может быть, отец не отнимет руку, если я попрошу его благословения, — писал он своей любимой, — …мы предназначены судьбой друг для друга: я давно это чувствовал, но не смел тебе высказать этого раньше, не надеясь быть тобою понятым».

Клара прекрасно поняла Роберта, поскольку сама была влюблена в него. Молодые люди приняли твердое решение никогда не расставаться, однако на пути к своему счастью они встретили непредвиденное и серьезное препятствие в виде отца Клары. Фридрих Вик заявил Шуману, что Клара никогда не будет принадлежать ему. Отцовский эгоизм и тщеславие педагога сделало и без того жесткого Вика невыносимым по отношению к влюбленным. Любя Роберта как ученика, он находил в то же время, что молодой, скромный музыкант, небогатый и неизвестный — неподходящий жених для его всемирно прославленной дочери, которая, как он считал, достойна более подходящего мужа.

Надеясь, что разлука охладит чувства влюбленных, Вик настоял на том, чтобы Клара отправилась в концертное турне, которое продлилось больше года. При этом отец непрестанно клеветал на Шумана дочери, а тот, страдая от разлуки, не переставал бороться за Клару, поддерживая в ней дух противоборства с помощью нежных писем, которые удавалось передавать через друзей.

В конце концов хитрость старику не удалась, разлука только сблизила влюбленных. Смирив свое самолюбие, Шуман неоднократно просил руки Клары у несговорчивого Вика, и каждый раз получал оскорбительный отказ. Тогда отчаявшийся влюбленный решил прибегнуть к крайней мере и обратился в суд с просьбой разрешить это дело. А измученная Клара, устав от деспотизма отца, покинула его дом и переселилась к тетке в ожидании решения суда.

Поскольку серьезных причин для отказа в браке у Вика не было, а Клара уже была совершеннолетней, суд склонился в пользу молодых людей. В сентябре 1840 г. более четырех лет боровшиеся за свою любовь, счастливые Клара Вик и Роберт Шуман наконец обвенчались в маленькой церкви села Шенфельд близ Лейпцига в присутствии своих самых близких друзей. Заветная мечта Шумана осуществилась — Клара ответила ему «да», отдав свое сердце и свой талант уникальной пианистки.

Радости Роберта не было предела, а вот для Клары их первый год совместной жизни стал настоящим испытанием.

Ей порой даже казалось, что отец в своем гневе был недалек от истины: Шуман беден и не сможет создать условий для процветания ее карьеры, да и дети, которые не преминут появиться на свет, сведут на нет все ее профессиональные амбиции. Но вскоре все ее сомнения рассеялись. Сразу же после свадьбы супруги выступили в совместном концерте, на котором Клара впервые вышла на сцену под фамилией Шуман. Успех окрылил Роберта, и наутро после концерта он торжественно сообщил жене: «Мою вторую симфонию я хотел бы назвать „Клара“. В ней я обрисую тебя флейтами, арфами и гобоями…» С тех пор что бы ни писал Шуман и как бы это ни называлось, во всем слышалось «Клара» — нежное, загадочное и красивое имя любви Роберта.

А имя это, как уже упоминалось, знала вся музыкальная Европа. Клара была настолько знаменита, что в 1844 г. во время концертного турне по России петербургские газеты писали: «К нам приехала прославленная пианистка Клара Шуман со своим мужем», а посетители концертов любезно спрашивали: «А вы, господин Шуман, тоже увлекаетесь музыкой?» Увы, гений Шумана оставался в тени, несмотря на все усилия Клары и его друга, композитора Ференца Листа, которые как могли старались пропагандировать его произведения.

Конечно, отсутствие признания со стороны публики и критиков угнетало Роберта. Порой он становился замкнутым и молчаливым, и только одна Клара умела слышать то, о чем молчал ее муж. Но в последние годы своей недолгой жизни он уже стал полностью уходить в себя, сторонясь всех без исключения, даже жены. А Клара фантастически стойко переносила все тяготы, выпавшие на ее долю. Практически всю свою жизнь она посвятила Шуману, его музыке, его здоровью, его детям. А делать это было ох как нелегко. В силу своего сложного характера и прогрессирующей душевной болезни Роберт не мог заниматься ничем, кроме сочинения музыки. Постепенно он полностью отдалился от реального мира, стал живо интересоваться потусторонним, ради чего посещал сеансы спиритизма, во время которых, как он утверждал, слышал темы своих новых сочинений. В феврале 1854 г. ему «послышался странный тянущийся звук, возникла музыка в исполнении каких-то неземных инструментов, а потом все рухнуло — только страх, ничего больше». И тогда же, пытаясь избавиться от надоевших звуков-преследовате-лей, а заодно и от самого себя, недостойного, как он считал, любви близких, Шуман с моста бросился в Рейн. Его успели вытащить из воды. После этого эпизода он сказал жене: «Надо поместить меня в психиатрическую лечебницу — в своих чувствах я уже не волен…»

Кларе пришлось смириться. Страдая и коря себя за то, что не уберегла Роберта, она все же дала согласие на лечение мужа в психиатрической больнице. Была выбрана одна из лучших клиник — частная лечебница доктора Рихарца в Энденихе, близ Бонна, в которой для больного были созданы прекрасные условия. Здесь Шуман находился с марта 1854 г. до самой своей кончины.

Первое время Роберт часто писал Кларе письма, встречался с ней и друзьями. Ему даже разрешали играть на фортепиано, и он в минуты просветления иногда музицировал в четыре руки вместе с композитором Брамсом, восторженным поклонником его таланта. Но затем посещения посторонних начали вызывать у больного такое сильное возбуждение, что друзьям запретили навещать его. В последние месяцы перед кончиной Шуман впал в глубокую меланхолию, сопровождавшуюся слуховыми, вкусовыми и обонятельными галлюцинациями. Он отказывался разговаривать, а также есть и пить, боясь, что его отравят. Из этого скорбного бесчувствия Роберт вышел лишь однажды, накануне своей смерти. В этот день к нему приехала Клара, он узнал ее и даже спросил о детях, а спустя несколько дней, 29 июля 1856 г. покинул этот мир навсегда.

Клара Шуман пережила своего мужа на целых сорок лет. Замуж она так и не вышла, сама воспитала восьмерых детей, еще долго давала сольные концерты, вела успешную педагогическую деятельность. Благодаря Кларе были восстановлены многие уничтоженные Шуманом в приступах неудовлетворенности собой его музыкальные сочинения. В 1871 г., когда музыка Шумана, при жизни понятая лишь немногими современниками, стала популярной и любимой во всей Европе, Клара приложила немало усилий для организации музыкальных вечеров, посвященных памяти композитора. Они состоялись в Бонне, где три дня в лучших концертных залах играли исключительно музыкальные произведения Шумана. Такие же концерты были устроены и в других городах Европы. Благодаря сборам, полученным от них, на могиле Шумана появился прекрасный памятник с надписью: «Великому композитору от его друзей и поклонников. 2 мая 1880 года».

И хотя сегодня блеск имени Клары Шуман несколько потускнел под яркими лучами славы ее гениального мужа, она заслужила признательность потомков уже тем, что посвятила ему всю свою жизнь и вдохновила великого музыканта на создание бессмертных творений.

Тургенев Иван Сергеевич

(род. в 1818 г. — ум. в 1883 г.)

Русский писатель, на протяжении 40 лет испытывавший роковую страсть.

И в юные, и в молодые годы Иван Сергеевич Тургенев не был обделен любовью женщин, отвечая на их чувства с той искренностью, которая характерна для многих русских писателей-лириков XIX века. Но однажды его настигла страсть, которую иначе как роковой не назовешь. Французская певица Полина Виардо вошла в его жизнь величайшим смятением чувств, перевернувшим все прежние представления об отношении мужчины к женщине. И он безоглядно пошел за своей «путеводной звездой», пожертвовав семейным счастьем, покоем и уютом обеспеченной жизни. Как бы не оценивали этот поступок Тургенева его биографы, можно сказать определенно: так преданно и беззаветно мог любить только русский человек, не ведающий в своем порыве ни границ, ни светских условностей.