Дырка от бублика, стр. 10

Он бросил трубку и, радостно потирая руки, воскликнул:

– Она уже едет!

Приехав, Вера критически оглядела Эллу и сказала:

– Ничего особенного. Гладко причесать волосы, собрать в пучок. Сильно накраситься. Снять очки и вставить контактные линзы.

– Контактные линзы нельзя, – не согласился Шведов. – Она их потеряет или раздавит туфлей. Для нее это норма жизни.

– Тогда другие очки. Оправа в другом стиле.

– Лучше две-три оправы, – снова встрял Шведов.

– Я привезла косметику, – сказала Вера. – Элла, вы готовы к преображению?

Элла мужественно кивнула. Вера наложила на ее лицо щедрый слой крем-пудры, подвела глаза, густо накрасила ресницы тушью, тени положила до бровей. Рот обвела алой помадой. Потом полила ее голову жидкостью для укладки волос и соорудила пучок, как у балерины.

– Яка гарна дивчина! – изумился Шведов. – И кто бы мог подумать?

Элла сунула нос в пудреницу и сделала большие глаза: оттуда на нее смотрела весьма яркая молодая дама с красивой линией губ и выразительными глазами.

– Я думала, что буду похожа на продажную женщину! – простодушно призналась она. – Но получилось неплохо.

– Больше, чем неплохо! – пробормотал Шведов.

По дороге к Овсянникову они заехали в салон «Очкарик», который украшала вывеска «Очки за один час». Пока очки делали, компания завернула в магазин одежды. Вера всунула свою новую подопечную в тесные вельветовые штаны и короткий черный свитер. Шведов оплатил также новую куртку, сапоги и сумку.

– Борька меня убьет, когда узнает, – пробормотал он, втайне любуясь тем, что у них получилось. – И вот что, Астапова! Постарайся ничего не ронять и не портить. Я понимаю, что это зачастую не в твоих силах, но все-таки следи за собой. Жека мужик умный, за это я ручаюсь. И старую сумку с документами мне отдай – он может полюбопытствовать, пока ты будешь в душе или в туалете. Все-таки сыщик!

Элла отдала ему сумочку, тайком вытащив оттуда ключи от своей квартиры. Мысль о том, чтобы войти туда, приводила ее в ужас. Однако откуда в этом случае начинать расследование, как не с места преступления?

4

Когда Жека Овсянников открыл дверь и увидел Эллу, то сразу же воскликнул:

– Ого!

Она тоже хотела воскликнуть «Ого!», потому что этот самый Жека оказался здоровенным мужиком с перебитым носом и длинной светлой челкой, падавшей на один пытливый глаз. Второй пытливый глаз был откровенно синим, без всяких оскорбительных крапинок и обводок. «Он ужасно некрасивый! – пронеслось в голове у Эллы. – Неправильные черты лица, слишком большой рот, слишком близко посаженные глаза». Однако смотрела она на него не отрываясь и, кажется, даже забыла, зачем пришла.

– Очень приятно познакомиться. Евгений, – сказал Овсянников, нимало не смущаясь, и насмешливо улыбнулся. И протянул ей огромную лапу – поздороваться.

Элла с опаской вложила в нее ладонь и пропищала:

– Бэлла.

Шведов посоветовал ей остановиться на этом варианте, чтобы не запутаться.

– Зуб даю, – сказал он, – когда задумаешься, то на Вику или Машу просто не среагируешь. Так себя и выдашь.

– Бэлла, – пробормотал Овсянников. – Как жаль, что мне запретили выступать в роли Печорина...

– Категорически запретили, – вскинулся Шведов. – Считай, что моя племянница – это твоя племянница.

– Понял, не дурак.

– Ну, – воскликнул Шведов с фальшивым оживлением, – вот и познакомились! Распоряжайся Бэллой по своему усмотрению. Ну, в смысле, она может приступить к работе прямо завтра с утра, – спохватившись, поправился он.

Как только Шведов суетливо попрощался и захлопнул за собой дверь, Элла мгновенно почувствовала себя блохой, свалившейся на паркет. Скрыться было решительно некуда.

– Предлагаю сразу же перейти на «ты», – сказал Овсянников, прислонившись к косяку и сложив на груди ручищи. – Комната для тебя готова. Сразу хочу оговорить некоторые моменты. Питаюсь я в основном в ресторанах. Так что готовить для меня не надо. Так же, как стирать и убирать.

– А я где буду питаться? – тут же спросила Элла, которая с утра ничего не ела. Желудок сводило, как челюсти у голодной акулы.

– Поскольку ты теперь у меня на довольствии, то будем питаться вместе. Где я, там и ты. Если тебя это устраивает.

– А сегодня? – спросила Элла.

– Что сегодня? – не понял он.

– Где я сегодня буду питаться?

Овсянников вскинул руку и посмотрел на часы. Впрочем, он сделал это демонстративно, потому что и так знал, что давно перевалило за полночь. За окнами было темно, а эта девица стояла и хлопала кукольными глазами за стеклами узких очков без оправы. Ему показалось, что на самом деле она его боится и крепится изо всех сил, чтобы не сжаться в комочек.

– Ты к нам из провинции или как? – спросил он, пригласив ее на кухню и добыв из холодильника снедь.

– Да нет, я тоже из Москвы. Просто... У меня сейчас обстоятельства...

Овсянников посчитал неудобным спрашивать, что за обстоятельства, хотя ему очень хотелось узнать. «Он меня расколет, – думала Элла, поглощая бутерброд за бутербродом. – У него взгляд, как у охотника». Ее пугала его дикая внешность – лохматая голова, огромные плечи и торс, которым хорошо закрывать пробоины в корабле. Даже если бы она не числилась в розыске, она все равно отнеслась бы к нему с опаской. «Ну Шведов меня и спрятал!» – посетовала она, копошась в ванной комнате, где Овсянников выделил ей полотенце и полочку для умывальных принадлежностей.

– Но помни! – предупредила ее накануне операции Вера. – Без грима ты не должна попадаться Жеке на глаза. Смывай с себя все только перед сном, а как проснешься, первым делом хватайся за косметичку.

– Спасибо, дорогая крестная, – пробормотала Элла.

В комнате, которую выделил ей Овсянников, было холодно и мрачно. Он жил в старом доме с высоченными потолками и просторными подсобными помещениями и, кажется, вовсе не был озабочен тем, что у него в квартире неуютно, как в рыцарском замке. Довершая сходство с замком, в гостиной пылал мрачный камин, возле которого лежала чья-то шкура с растопыренными лапами.

Постель, в которую Элла забралась, оказалась ледяной. Накрахмаленные простыни хрустели, и она долго возилась в них, размышляя обо всем, что произошло, и замирая от страха. Как ни странно, присутствие Овсянникова за стеной странным образом ее успокаивало. Хотя не факт, что он станет защищать ее, если что случится.

Когда Овсянников позвал ее завтракать, она накрасила всего один глаз. Пришлось все делать быстро, и она второпях переборщила с тенями и помадой. Кроме того, волосы не желали лежать, как им было велено, а выбивались из прически и завивались в колечки. Элла еле-еле уложила их так, как показывала Вера.

– Я сейчас занимаюсь одним делом, – сказал Овсянников, наливая кофе. – Так, ничего особенного. Бракоразводный процесс. И еще – один друг попросил меня найти свою приемную дочь.

– Я знаю, мне дядя рассказал, – кивнула Элла. – Ты ищешь приемную дочь Бориса Михальченко. Она работала у дяди в редакции.

Овсянников замер с кружкой в руке, потом подул в нее и пробормотал:

– Трепло твой дядя.

– Но я же все равно буду в курсе всего, – пожала плечами Элла.

– Да?

– А как же иначе? – Она положила бутерброд на тарелку и посмотрела Овсянникову в глаза. – Секретарша частного детектива – его доверенное лицо. Вдруг что-то случится и мне нужно будет срочно принять решение? Что же мне, как дуре, хлопать глазами? И вообще я хотела поучиться мастерству. На примере поимки этой приемной дочери. Мне уже тридцать... – Овсянников тут же вскинул брови, и Элла, вспомнив, что Шведов скостил ей четыре года, поспешно добавила: – Скоро будет. А у меня в руках никакой профессии.

– А образование?

– Филологическое, – мрачно призналась Элла.

– И что? Ты хочешь стать классной частной сыщицей?

– Да нет. Я хочу стать классной секретаршей частного сыщика. Это ведь тоже своего рода специализация!